А, черт с ними, с девками. Пока – работа. Первым делом – самолеты.

Ну, здравствуй, дорогая моя работа… Странное чувство – еще два дня назад я сидел в прокуренной конуре вместе с десятком других репортеров, а тут раз – и собственный кабинет. Конечно, «творческая личность», «необходимо уединение и идеальная тишина». Только пока, по ходу, не все это понимают. Пока шел по офису, слышал, как в спину шепчут. Особенно рад моему приходу оказался один мерзкий тип. Я еще не понял, кто он, но не удивлюсь, что сейчас я занял его место, его возможное должностное повышение. И, пожалуй, он мечтал об этом отдельном кабинете, который теперь достался мне. Кабинет.

С женской частью коллектива мне весьма повезло. Одна Мариночка чего стоит. Я уже готов подсесть на кофе, как наркоман, лишь бы почаще видеть ее великолепные тити, когда она, наклоняясь, ставила передо мной свой подносик. К сожалению, она оказалась прочно зарезервирована самим Тимуром и, к моему удивлению, по уши в него влюблена. Впрочем, чего там удивляться – было в нем то, что нравится женщинам: ощущение внутренней силы и харизма, низкий голос и взгляд, перекрывавшие не самую сексуальную внешность. Имелась у него и жена, но ее никто не видел и ничего о ней не слышал: жили они, а точнее, сожительствовали ради больного ребенка. Тимур изредка хаживал по телкам, а с Мариной часто посещал дорогие клубы и рестораны, но никого не любил: ни жену, ни ребенка, ни Марину. Единственной всепоглощающей его любовью – была работа.

Вчерашний разговор с Тимуром разбудил в моей голове маленький вулкан. Идей было море, но они никак не хотели склеиваться в единую концепцию. Да еще и этот русый пучок Мариночки стоял перед глазами, заставляя встать кое-что другое, о чем в приличной книге пишут только с точками или звездочками. Я все же собрал мысли в кулак (черт!) и принялся за работу. Схемы, расчеты, кричащие названия, мерзкие маркетологические термины запрыгали на бумаге. Через полчаса я отложил ручку, посмотрел на каракули своих медийных планов и, проматерившись, скомкал бумагу и швырнул ее в форточку. Всё полная лажа, всё не то. Одни шаблоны и статичные диаграммы. От меня явно ждут не этого.

Включил кондиционер, достал из мятой пачки предпоследнюю сигарету и закурил. Вот он я – надежда компании, у меня кабинет с кондиционером и пепельницей, большое кожаное кресло. Я создаю креатив. Как же! Ни хрена не создаю, сижу и пялюсь на дымящуюся сигарету. Окончательно обнаглев, я откинулся в кресле и закинул ноги на стол.

– Ты меня удивил, – сказал вчера Тимур, заполняя обойму патронами, – молодой, дерзкий, это хорошо, но это не главное. – Он с щелчком вставил обойму в блестящую «беретту», передернул затвор и передал пистолет мне. – На, попробуй, с предохранителя снять не забудь.

Я неуверенно взял ствол и пробормотал:

– Тимур, но я как бы не очень умею… Не стрелял я никогда.

– А когда в офисе передо мной свои понты раскидывал, не боялся? У тебя же опыта в рекламе, как у меня в балете, кроме теории, нет ни хрена.

Оп-па…

– Я тебя, сопляка, через пятнадцать минут где можно пробил и все про тебя знаю с десяти лет, как только ты первым в жизни бычком затянулся.

Нокаут. Я уставился на него, открыв рот и сдирая наушники для лучшего восприятия услышанного. Откуда он мог узнать, что я действительно первый раз, в десять лет, покурил стыренные у отца сигареты? Бред, угадал, не может такого быть. Тимур смотрел на меня и ехидно улыбался.

– Да угадал я, угадал, не бзди, это статистика. Но справки я про тебя навел. И мне нужен тот наглый презрительный и неопытный юнец, который сидел у меня в кабинете. Знаешь, что такое опыт? Опыт – это шаблоны, а как только ты начинаешь мыслить шаблонами – ты сам себе строишь преграды. Нет опыта – нет преград. Усек?

Я несколько ошарашенно кивнул.

– Молодец, а теперь смотри, вставай на позицию.

Я встал возле столика для стрельбы.

– Одну ногу чуть вперед, для упора, согни немного руки в локтях, вот так. Курок не дергай, жми плавно, отдача будет, но не большая. Целься – хочешь, одним глазом, хочешь, двумя, насрать, главное – попасть в цель. Давай.

Я зажмурил левый глаз, прицелился и плавно потянул спусковой крючок. Грохот выстрела в закрытом помещении вдарил по ушам, как кузнечный молот. Я практически ослеп от звона в ушах и чуть не выронил пистолет от неожиданности. Наушники! Тимур настолько выбил меня из колеи своим монологом, что я совершенно про них забыл и, как робот, делал все, что он мне говорил. Твою мать! Я потряс головой, приходя в себя. Тимур похлопал меня по плечу:

– Звенит? Звенит, само собой. Вот запомни, Максим, я хочу так же, но в рекламе! Понял меня?

Понял, понял. Звону тебе, Тимур, надо, на весь родной город, – а как?

И в чем понт этих ног на столе, затекают через десять минут. Я убрал начинающие неметь ноги со стола и поморщился при виде последней сигареты в пачке. Надо идти в палатку, что лень. И тут меня осенило. Ну конечно! Звон! Я устрою звон по всему городу! Поставим по всему городу стойки с колокольчиками и таймеры, наймем студентов – промоутеров, и они будут трезвонить в них, например, по три раза в день! По несколько минут, с какими-нибудь спортивными слоганами-кричалками!

Я схватил ручку и начал поспешно, пока идея грелась в голове, расписывать план действий. Итак, ставим стойки с колокольчиками в парках, у входов, на центральной площади, у ресторанов мажорных и возле институтов. В десять утра, нет, лучше в двенадцать около них появляются промоутеры в нашей промо-форме, начинают трезвонить и вещать прохожим спортивные рекламные лозунги. Отлично! Сука, я гений! Слоганы-слоганы… какие?..

«Время не властно над Бадлером». Не. Говно. «Пришло время идти в Бадлер». Тьфу. Еще хуже, надо что-то короткое и емкое. «По ком звенит колокол. Бадлер».

Точно, оно! Как у Хемингуэя. Только без партизанщины. Революция начинается с тебя. Я как маленький захлопал в ладоши от радости и принялся дальше строчить план мероприятий. Два часа спустя, распираемый гордостью, я влетел в приемную Тимура.

– Мариночка, у себя?

Обалдев от такой скорой фамильярности, она не успела ничего сказать, как я уже закрывал за собой дверь кабинета шефа. Тимур говорил с кем-то по телефону, взглядом велел мне сесть и продолжил беседу. Через несколько минут он положил трубку и потянулся, явно довольный разговором:

– А ты, студент, очевидно, не предполагаешь, что я могу быть занят? У меня могут быть серьезные люди здесь, любовница, в конце концов. Чего замер, на первый раз прощаю, хрен с тобой, настроение у меня хорошее. Рассказывай, как обустроился? Как кабинет? На него Сергеич, зам по безопасности мой, полгода зуб точил, а я тебе отдал, это тебе аванс для заслуг будущих. М-да. Ну что молчишь-то, алё? Ворвался как на пожар и замер. Выкладывай, что у тебя.

Честно говоря, я совершенно растерялся. Это со временем я привык к таким резким перепадам: от бурных выволочек за рабочие косяки Тимур моментально мог переключиться на совершенно другие темы, вплоть до анекдотов, – неподготовленных собеседников это выбивало из колеи, чего Тимур, как я подозреваю, и добивался.

– Да… нормальный кабинет, кондей хороший, кресло удобное, – начал мямлить я. – Но я не за этим, – спохватился я и протянул ему папку с моим творением. – Вот идея в голову пришла! На весь город рекламную акцию сделать! После нее каждая собака будет про «Бадлер» знать!

– Шустрый ты, самородок.

Тимур начал изучать содержимое папки:

– Расскажи в трех словах, что к чему.