А раз они так говорят, видно и правда мне пора в дорогу отправляться. Ну, значит, так тому и быть.

И вот только я на Голубку села, словно в спину меня толкать кто-то начал, из Слободы уехать торопил. Ну, мы и поехали. Пока по слободской улице проезжали, каждый нам в мешок что-то хорошее клал: кто гуся целого копчёного, кто пирожков горячих, кто каравай свежий. Береника с Владилеей две стопки книг притащили – учись, сестрёнка.

А как выехали из слободы, решила я пешочком пройтись. Голубку и так загрузили сверх меры, а я ещё накатаюсь верхом. Тем более что красота-то кругом такая, и словами не передать: песок на тропинке мягкий, словно мука, а травки вокруг, да цветочки прямо душу радуют. А спешить-то особенно незачем. Если до Академии пешим ходом не больше трёх недель, то уж верхом-то я всяко успею. А, может, мне повезёт, и я ещё Прова в дороге повстречаю. Жаль только, с матушкой и батюшкой я попрощаться не успела. К моему отъезду они ещё из опочивальни не выходили.

* * *

Только что это вдруг такое? Вроде только что здесь этой пакости не было. Чертополох стоит, чуть не с Голубку ростом, и растёт, зараза. Прямо видно, как растёт. Уже вдвое выше Голубки стал, и листья-лапищи на полполянки распустил.

Почему-то мне этот сорняк ужасно не понравился. Не был он похож на обыкновенное растение. Уж не колдовское ли это создание?

Пока я чертополохом любовалась сзади послышался топот копыт. Я обернулась. По дороге во весь опор ко мне мчался всадник на огромном вороном коне. Я вгляделась повнимательнее, и сердце моё затрепыхалось перепуганным воробьём. Неужели?! Пров. И это не обман зрения.

А Пров закричал мне:

– Неугодка, замри! Не шевелись, стой на месте!

Да я, собственно, и так стою. И вовсе не собираюсь от Прова убегать. Что его так взволновало? Может быть, здесь какой-то хитрый капкан спрятан. Я огляделась. Ого, а чертополох-то времени не терял. Мы с Голубкой теперь были почти полностью окружены разлапистыми листьями с острыми шипами. Вот дрянь какая. Я швырнула в шипастый лист, почти подползший к Голубкиным ногам свой новый ножичек, который мне кузнец из перьев бритвопёрых галок выковал. Лист обуглился, а соседние отползли со злобным шипением, открывая узкий проход. Пров, уже подъехавший к нам, приказал:

– Осторожно выбирайтесь отсюда. Стараясь не касаться листьев. Там за кустами речка, сама помойся и зверьё прополоскай, чтобы точно знать, что ни капли яда не осталось.

– А мой нож?

Новый, между прочим. Из галочьих перьев!

– Сам достану. Это навий чертополох. Если хоть малюсенькая капелька останется, то прямо в живом теле прорастёт. Он так расселяется. Видишь, тушку зайца. Бедолага его в себе носил, пока не умер. Давай скорее, а я пока с Чертополохом Бурьяновичем побеседую, – сказал он, спешиваясь.

– Колдовать будешь? – заинтересовалась я.

Никогда вблизи волшебства не видела. Меня бабушка всегда из терема выгоняла, когда колдовать собиралась. А то, как Светозара Прова на ноги поставила, я и разглядеть толком не успела. Но Пров почему-то смутился.

– Вот ещё. Много ему чести. Просто сожгу эту пакость, – пробормотал он, а потом добавил решительно. – А ты поторопись, а то он сейчас оклемается и снова проход закроет.

Голубка оказалась сообразительнее меня, и аккуратненько, на выдохе, проскользнула по узкой тропе, вынося наши вещи и коробок с Мякишем. Я поспешила за ней.

Ну, пока мы мылись-купались, выжег Пров полянку до земли. Настроение у него заметно улучшилось после этого.

– Откуда ты взялся-то? – Спрашиваю. – Я думала, ты уехал, даже не попрощался со мной.

– Ага, тебя оставь на пять минут – точно во что-нибудь ввяжешься. Ты вот про чертополох навий и не знала ничего. Кабы я вовремя не подскочил, беды бы тебе не миновать. Попала бы капля сока ядовитого, и пророс бы Чертополох прямо в тебе. А тебя с собой с самого начала позвать хотел. Только я думал тебя в Слободе застать и попробовать уговорить. А тут вдруг сестра твоя, Береника, сказала, что ты сама в сторону Академии двигаться решила. Я так обрадовался, что слов просто нет. Нам же тоже туда надо. Каникулы кончаются. Я в ваших краях-то оказался, потому что за Ипатом ездил. Он у родных гостил. Кстати, позволь представить тебе.

Тут его конь, поклонился мне учтиво и человеческим голосом говорит:

– Здравствуйте, Неугода Богдановна. Меня зовут Ипат Гипиус. Я друг и однокашник Прова. Он мне про вас столько рассказать успел. И мне очень приятно с вами познакомиться.

– И я рада нашему знакомству. А можно мне спросить вас, уважаемый Ипат? Только, уж не обижайтесь, по возможности. Я неучёная, и многого не знаю. Я и из Слободы-то раньше не выезжала никогда. Так, что простите, если что не так.

– Спрашивайте, Неугода Богдановнва.

– Раз вы с Провом вместе учитесь, вы тоже боевой маг?

– Совершенно, верно.

– А вот вам не обидно… Ну, то, что вы под седлом? И всё такое…

– А чего же здесь обижаться, если я конём родился. А так даже удобнее. Мы ведь с Провом в одной связке работаем. Вместе мы знаете, какая сила? Ого-го! Как маг, я, конечно, слабее Прова, но зато, как «боевой» сто очков ему вперед дам.

И я засмеялась. И стала мне так легко и просто. Словно мы всю жизнь знакомы и дружны были.

* * *

Едем мы дальше и видим впереди диво-дивное. Посреди цветочной полянки стоит домик маленький, но до того нарядный, что мимо и не пройдёшь. Что такое?

Остановили мы лошадей, а нам навстречу из калитки кот выходит. Важный такой котик, сам чёрно-белый, будто во фраке, а на лапочках перчатки белые.

Увидел нас, обрадовался.

– Ох, Пров, Ипат! Неужто, опять в наши края? Рад, несказанно рад. А что за милые барышни с вами? А при них кавалер какой серьёзный.

– А это, уважаемый Мур Силаевич, я новую абитуриентку в Академию сопровождаю. Зовут её Неугода Богдановна. Видишь ты её в первый раз, но услышать о ней тебе не раз ещё придётся. А лошадку Голубкой зовут. Она у нас красавица и умница. А это Мякиш самый боевой ёж во всей Кокории. Неугода, познакомься. Это наш учёный кот – уважаемый Мур Силаевич. Заместитель ректора Академии магов.

Ух ты! Прямо заместитель ректора Академии!

– Рада знакомству, – сказала я.

– Учиться магии хотите? Похвально, барышня, похвально. А какая магическая специальность вас привлекает?

Я хотела сказать про знахарство и травничество, но Пров меня опередил.

– Я так думаю, Мур Силаевич, что Неугоде на наш факультет определяться надо. Она, знаешь, какая боевая? И с бритвопёрыми галками разобралась, и каменным истуканом справилась, и от змееплюйной пиявки меня спасла.

– Что же, дело хорошее. Только бы душа к этому лежала.

Пригласил нас Мур Силаевич в дом, познакомил с женой своей, Ласочкой. Миниатюрная белая кошечка с рыжими ушками и небольшим рыжим пятнышком на боку явно ожидала прибавления. Мур Силаевич над ней так и вился: и подушечку под спинку положит, и чашечку поближе придвинет, чтобы не тянуться сильно. И так хорошо было в их славном домике, столько любви и покоя, что и уезжать не хотелось. Да только дела нас впереди ждали. И Академия магов. Погостили мы немного и поехали дальше

Едем мы, едем, только чувствую я, что сейчас с лошади упаду.

Пров это заметил и говорит:

– Всё, приехали. Давай на ночлег устраиваться.

Достал он из кармана маленький платочек, дунул на него, и раскрылся платочек куполом на всю поляну. Только толку от него нет, потому, как он тоненький, как паутинка.

– Что это?

– А это защитный шатёр, чтобы нас никакие незваные гости не беспокоили.

Внутри защитного, Пров настоящий шатёр поставил, вроде, даже с мебелью. Только я уже ничего не помнила, так на пороге и заснула.

Утром просыпаюсь, а уже и чай готов, и пироги разогреты. А Мякиш, не будь дурак, гусиную ногу обгладывает.

Поели мы, потом Пров руку в кулак сжал – и все шатры пропали. Вот оно – магичество. Как же здорово магом-то быть и в Академии учиться. Только вряд ли меня бесталанную туда примут. Хоть одним глазком на Академию магическую взгляну. Уже ради этого ехать стоит.