Потому что не могу зарядить ему по лицу так, как он этого заслуживает! И не только по лицу!

— Ты злишься. Я знаю.

Егор отставляет стакан с водой и со вздохом усаживается на край кровати.

— Злишься на меня так, что готова убить. И это значит, что тебе не все равно. Ты ведь любишь меня, Мила. Все равно любишь.

— Ты чертов маньяк! Зачем ты меня выкрал!

Извиваюсь всем телом, пытаясь выбраться, но, увы, веревки на моих руках от этого стягиваются еще сильнее.

— С ума сойти, какой, оказывается, в тебе темперамент! Какая страсть! Почему ты раньше никогда такой со мной не была, Мила? Ты охренеть просто, какая горячая!

Егор…

Наклоняется надо мной.

Его глаза вспыхивают жадным голодным блеском.

Проводит пальцами по моим губам, с силой прижимая их.

— Не смей. Не смей ко мне прикасаться!

— Охренеть, как я хочу тебя, Мила. Сейчас. Вот такую.

— Ты просто подонок, Егор!

— Нет. Я не насильник. Я твой муж и я люблю тебя!

— Муж?

Я истерически хохочу.

— Ты сейчас серьезно? Мужья не трахают сестер своих жен на супружеской постели! Не заделывают другим ребенка! Не похищают своих жен и не связывают их, черт возьми! И у меня другой муж! Ты теперь никто для меня, Егор Зарубин! Мой муж Руслан Филатов, и это так и останется!

— Перестань, Мила.

Его лицо дергается. Челюсти сжимаются.

— Даже не произноси при мне его имени!

— Он. Мой. Муж!

— Мила!

Егор до боли обхватывает пальцами мой подбородок. Сжимает скулы.

— У тебя ведь ничего не было с ним, — жестко чеканит сквозь сжатые зубы.

— Не было. Я уверен! Ваш брак просто фарс! Ты хотела разозлить меня, так ведь, Мила? Хотела, чтобы я ревновал и страдал!

— Не трогай меня!

Я не узнаю этого мужчину сейчас. Я его совсем не знаю! Не представляю даже, на что он способен! А если…

— Я не насильник, Мила.

Егор вздыхает, отпуская меня и усаживаясь на край кровати.

— Тогда отпусти меня. Зачем ты меня здесь держишь. Насильно!

— Потому что иначе ты меня не выслушаешь. Черт, Мила! Да ведь ты не дала мне ни одного шанса!

— Хорошо, — вздыхаю, прикрывая глаза.

Выбора у меня нет. Он меня точно не услышит.

— Я выслушаю тебя, Егор.

— Мила. Я правда не хотел, чтоб… Чтоб получилось так.

— Не хотел трахать мою сестру? Она привязала тебя в тот день к кровати, как ты меня?

— Я не знаю. Черт. Я правда не знаю, как это получилось.

Егор зарывается пальцами в волосы. На его лице… И правда растерянность?

— После той ночи у твоей матери она сказала, что беременна. Липла ко мне. Прижималась. Терлась грудью каждый раз, когда оказывалась рядом. И в один день… Я просто не выдержал! Я знаю. Знаю. Мы с тобой давали клятву. В горе и в радости. Знаю, как ты тяжело переживала смерть отца! И я был рядом. Я все время был рядом. Делал все, чтобы вытащить тебя из депрессии! Я не должен был поддаваться животному инстинкту. Но черт возьми, Мила. Я живой человек. Не выдержал и просто сорвался. Трахнул ее. Просто сбросил напряжение! И все!

Егор с моей сестрой в постели.

Как на перемотке в замедленной съемке я вижу их. Как будто это было вчера.

— Все это вранье, Егор. Ты знал. Знал о завещании.

Помню и тот разговор его по телефону с нотариусом. И как он разозлился.

И разговоры Ляли о деньгах!

— Ты трахал ее ради отцовского наследства!

— Неправда, Мила. Это все неправда. Я люблю тебя! И всегда любил! Только тебя одну!

— А как же завещание? Скажешь, что не знал?

— Знал. И понимал, что это будет для тебя ударом. Поэтому и наорал на того нотариуса! Мы должны были вместе туда поехать! Я сам собирался тебе рассказать о нем, но… Не смог.

— Егор.

Вздыхаю.

— Ты подмешивал мне какие-то препараты после смерти отца! И даже не отпирайся! Зачем это тебе все было нужно?

— Каюсь. Здесь тоже виноват. Это твоя мать посоветовала. Я был просто раздавлен тем, как ты переживала, Мила! Да ты в тень превратилась! Я боялся, что ты сама не справишься с этим горем. Поэтому… Добавлял тебе по совету матери легкие антидепрессанты. Только для твоего же блага! И с остальным. Сразу опережу твой вопрос. Деньги, твои акции, салоны. Я просто боялся, что ты натворишь глупостей! Делал все, чтобы вернуть тебя и удержать от этого! Все только ради тебя, Мила!

— Развяжи меня, Егор. Мне нужно. Все это переосмыслить. Я не сбегу. Правда.

— Ты видишь сейчас все в другом свете, Мила. Тебе кажется, что я поступил, как враг. Но это не так. Я люблю тебя. И все делал только ради тебя!

— Тогда… Развяжи меня.

Егор снова наклоняется надо мной.

Проводит горячей ладонью по моему бедру.

Так, что я дергаюсь.

И изо всех сил ударяю ногой, целясь ему в пах, но… Увы. Попадаю только по воздуху, потому что Егор отклоняется.

— Нет, Мила. Не сейчас. Сейчас пока еще рано. Ты не готова.

— Просто скажи. Чего ты от меня хочешь?

Вздыхаю, снова обмякая на кровати.

— Я хочу, чтобы ты просто вернулась ко мне. У нас будет ребенок, Мила. И… Ты ведь тоже меня любишь. Иначе разве вышла бы за меня замуж? Ну. Малыш. Вспомни, как нам хорошо было вместе! Я понимаю, простить все и забыть нелегко. Просто дай мне шанс. Я клянусь. Буду стараться еще сильнее, чем раньше. Я не прикоснусь к тебе, пока ты сама этого не захочешь! Я больше никогда даже в сторону другой женщины не посмотрю! Мы будем счастливы, Мила. Впереди еще долгая жизнь. Многие пары проходят через трудности. И мы их пройдем. Ради нашего малыша. Ради нашей любви, черт возьми!

— А как же Ляля? На ее малыша тебе плевать? Вы будете прекрасной парой, Егор. Ты управляешь корпорацией. Она ее хозяйка. И у вас ребенок. Зачем тебе я?

— Затем, что я тебя люблю, Мила. Только. Тебя. Одну. Всегда.

— Тогда развяжи. И дай мне время. Дай побыть просто одной. Егор, я же не выброшусь из окна. Кстати, какой здесь этаж?

— Высокий, — Егор хмурится.

— Я развяжу тебя, Мила. Только после. А сейчас ты права. Тебе лучше отдохнуть и обо всем подумать. Понять, что ты видела все иначе, чем на самом деле. Выпей воды. И таблетку. Она нейтрализует действие препарата, от которого ты заснула.

— Хорошо.

Понимаю, что сейчас для меня полезнее притвориться послушной.

— Доверяй мне, Мила. Я никогда не причиню тебе вреда. Клянусь.

Заталкиваю таблетку, которую мне всовывает в рот Егор за щеку. Жадно глотаю воду из стакана, который он подносит к моим губам.

— Егор. Пожалуйста. У меня руки затекли.

— Ладно. Только без глупостей, Мила.

Егор наконец отвязывает меня, а я снова прикрываю глаза.

Шторы закрывают окна, но сейчас даже самый слабый свет бьет по глазам так, что им больно.

— Поспи, Мила. Поспи.

Егор наконец оставляет меня. Выходит, закрывая за собой дверь.

А я выплевываю таблетку и быстро прячу ее под матрас.

Ни на секунду не сомневаюсь, что это снова какая-то дрянь.

Только вот не пойму. Зачем Егору все это нужно?

— Любимый?

Проходит всего несколько минут, как я слышу за дверью мурлыкающий голосок Ляли.

— Тихо. Не шуми. Она, может, еще не заснула.

Быстро закрываю глаза, радуясь, что правильно все догадалась про таблетку.

Егор приоткрывает двери. Подходит ближе, а я отчаянно стараюсь, чтобы мое дыхание было, как у спящей.

— Спит, как убитая, — слышу шепот Ляли.

— Может, эти таблетки слишком сильные для нее?

— Ты что?

— Давай выйдем, Ляля. Не здесь. Вдруг все таки проснется.

Дверь закрывается. Но, к счастью, я все равно могу слышать, о чем они говорят.

По возне за стенкой понимаю, что здесь есть и вторая комната.

— Ты что? О ней беспокоишься? Какая тебе разница, сильные таблетки или нет? Думаешь, она таки беременна? Хочешь этого ребенка?

Ляля почти орет.

— Тихо, Любимая. Ну о чем ты говоришь? Какой ребенок? Твоя сестра не беременна. Ты же видела выписку в клинике. И не забеременеет. Поверь. Уж я постараюсь. Будет лежать здесь, как овощ, а когда ее муж умрет, ваша мать оформит над ней опеку. Она не выйдет отсюда. Ребенок будет только один. Наш. Наш с тобой. Черт, Ляля. Иди ко мне. Я пиздец, как соскучился. К черту твои тряпки!