Слышу, как обе злобно сопят. Тяжело дышат, будто после пробежки или драки.
Хочется бежать отсюда. Со всех ног.
Не слышать ни их голосов, ни всех этих слов, что они наговорили.
Неужели и правда им всю жизнь нужны были только деньги? Может, мама и отца даже никогда не любила?
— Ты тоже мне должна, между прочим, мам. Вспомни, кто тебя прикрывал, когда ты к моему отцу бегала? Если бы не мое молчание, то и дома бы у тебя не было. И на автобусе бы ты ездила, а не на машине с водителем!
— Ну ладно, Ляль. Чего нам ругаться-то, а?
Мамин голос становится таким приторным сиропом, что у меня начинается рвотный рефлекс.
Желудок натурально скручивает. Приходится даже рот зажать рукой и глубоко дышать.
Представить не могу, что мы столько лет в такой ужасной лжи жили! А ведь мне всегда казалось, что мы были такой счастливой семьей!
Удивлялась еще, что мать с Лялькиным отцом не общалась совсем. Всегда говорила, что это неправильно. Ведь у них общая дочь… Да и отец никогда не был против…
А они, оказывается, общались! Да еще и так близко!
— Решим мы с Милой. Найдем. Не иголка в стоге сена. Тем более, все органы уже подняты на ноги. Ты смотри только, Егора не упусти. Не показывай ему свой характер раньше времени. А то и правда. Передумает еще. К Милке вернется и тогда денег нам не видать! Она же все на свои салоны спустит! Ничего мы от нее не дождемся никогда! Салоны в прибыль выйдут, еще какую-нибудь дичь придумает, куда деньги сливать! У нее же шило в одном месте, ты же знаешь!
Найдется, мам. Никуда не денется. Там у Егора знаешь, какая служба безопасности! Они же все преданы отчиму были! Откопают нашу Милу. Они же уверены, что для ее же блага. Что она вред себе причинить может, потому как невменяемая. Уверена, найдем. Только давай пока особо без трат. Вот станет все моим, тогда и погуляем!
У вас все в порядке?
Быстро вытягиваюсь в струну, прикрываясь ворохом одежды.
По спине течет ледяной пот.
— Да-да, — киваю на огромную стопку, радуясь, что так много набрала.
Хоть бы они не узнали мой голос! Иначе даже не представляю, что будет!
— Может, вам все-таки помочь?
Девушка-консультант приветливо улыбается.
— Нет, спасибо, — отчаянно дергаю головой.
Голос звучит хрипло. Горло пересохло от услышанных откровений.
Наконец она кивает и задергивает шторку.
— Ну ладно. Возьмем вот это, — слышу, как вздыхает за тонкой перегородкой мать. — Только еще все равно заедем за тем браслетом! И, знаешь, Ляля. Ведь кто-то Миле же помогает. Иначе мы ее давно бы уже нашли. Даже если бы она с бомжами какими-то связалась! Ты уверена, что она не виделась с этим Филатовым после университета?
— Мам, да она же мышью всю жизнь была! С кем она там виделась? Не познакомь я ее с Егором, там бы старой девой вообще бы и осталась!
— Ты все равно. Еще раз список напиши. Всех, с кем она контактировать может. Кто-то ее прячет, я уверена!
Я не дышу.
До тех пор, пока не слышу стук каблуков.
Кажется, они расплачиваются. Звякает колокольчик на двери.
И все равно сижу еще в примерочной, наверное, с полчаса. Пока водитель Руслана не начинает разрывать своими звонками мой телефон.
Опасливо выглядываю из-за шторки и с облегчением убеждаюсь, что в магазине больше никого нет.
Не глядя, отбираю несколько комплектов белья и одежду и отношу на кассу.
— Руслан!
Я буквально врываюсь в его кабинет, несмотря на возмущение девушки в приемной.
Пакеты со всем купленным так и бросила в машине, даже не глядя.
— Туда нельзя! Девушка! Вы записаны? На какое время?
Но я будто не слышу.
Несусь к Русу сломя голову. Потому что ноги подгибаются, а руки дрожат. Мне страшно. Ведь те, кого я считала родными людьми, не просто предатели! Да они самые настоящие монстры!
Почему они так в меня вцепились? Зачем я им нужна?
У меня ощущение, что эти люди готовы меня поймать и скрутить. Увезти куда-то и больше не давать никакой свободы!
И именно Рус сейчас кажется самым близким. Тем, на кого я могу положиться, и…
Ничего не разбираю, просто дергаю ручку на двери его кабинета.
— Прошу… Прощения…
Замираю у двери, понимая, что врываюсь прямо на какое-то совещание.
За столом видит человек десять, никак не меньше. И все ошарашенно поднимают на меня головы.
Черт.
Рус будет недоволен. Наверняка даже зол!
— Одну минуту.
Его каменное лицо ничего не выражает.
А я вдруг начинаю отчетливо понимать, что полностью проваливаю наш план!
Даже не представляю, как я сейчас выгляжу. Растрепанная после примерки. Может, и тушь потекла. Я ведь даже в зеркало не взглянула и не привела себя в порядок!
— Что-то случилось?
Рус буквально в секунду оказывается рядом. Закрывает меня ото всех своей мощной спиной.
И сейчас… В его лице и глазах столько беспокойства, что у меня сами по себе кривятся губы. Я с огромным рудом сдерживаюсь, чтобы не расплакаться.
— Прости… Там… В примерочной… Мама, и…
— Подожди немного, ладно?
Он наклоняется к моему лицу. Быстро поправляет выбившиеся волосы. Проводит большим пальцем под моим правым глазом, наверное, стирая поплывшую тушь.
— Секунду, Мила.
Разворачивается в своим посетителям, делает шаг в сторону, задвигая меня себе за спину.
— Совещание окончено. Жду к вечеру ваши правки. Остальное обсудим завтра.
Видно, что такое поведение для него редкость.
Сидящие за столом выглядят изумленными.
Однако, не возражают. Молча кивают и поднимаются, чтобы покинуть кабинет. Рус разворачивается так, что меня за ним практически не видно, хоть меня явно пытаются рассмотреть.
— Валя, нам два кофе, — бросает в открытую дверь.
Придерживает меня за талию и бережно отводит к креслу у своего стола. Помогает сесть.
— Ну? Что случилось?
Я сбивчиво рассказываю обо всем, что произошло в том магазине. Руслан слушает, не перебивая. Не ругается, что я таки выпросила у него этот поход в магазин. Не возмущается тем, что вот так к нему ворвалась, как дикарка.
Отец бы просто выставил. И до вечера не стал бы ничего слушать. С какими бы срочными новостями я вот так бы к нему не влетела.
Я хорошо запомнила, что так делать нельзя. Но…
— Прости, Руслан. Я и правда очень испугалась. Не подумай, что я дикарка и не понимаю, что так нельзя. Такое больше не повториться.
Опускаю глаза на свои дрожащие руки. Мне правда стыдно и неловко.
Жду от Руса чего угодно, но…
Совсем не того, что он делает!
Вдруг поднимается и обнимает меня. Прижимает в себе, а я просто утыкаюсь в его плечо.
Закрываю глаза и вдыхаю с жадностью его запах.
Он поглаживает мои спину. Вначале осторожно, только пальцами, а затем и обеими руками. И я наконец перестаю дрожать. Чувствую себя, как в коконе, под его защитой.
— Тише. Тише, малыш.
Он вытаскивает из кармана салфетки и, как ребенку, вытирает мне глаза. Я расплакалась от нервов и страха, пока ему все рассказывала.
— Ну, успокойся.
Его голос звучит так… Нежно?
Наконец поднимаю на него глаза. И… Просто тону.
Потому что мне не показалось.
Глаза ледяного Руслана Филатова, у которого, как мне уже начало казаться, больше нет никаких эмоций, и правда просто светятся нежностью.
— Ты со мной. Все хорошо.
— Прости. Еще раз. И… Кажется, я испачкала тушью твой пиджак.
— В нашем с тобой браке ты не будешь плакать. Никогда. Обещаю.
Наверное, это должна была быть шутка, но…
Понимаю вдруг, что Рус говорит вполне серьезно.
— А где Катя?
Неловко отворачиваюсь, комкая в руках салфетки.
Сейчас… Будто искра какая-то вспыхнула между нами. И чувство такое, как будто о браке он сказал, как о самом настоящем.
— Ну, твоя помощница, которая приезжала домой. Ты ее сменил?
— Валя секретарша. У Кати немного другие обязанности.
Руслан окидывает меня напряженным взглядом. А после тоже отворачивается. Усаживается в свое кресло. Я сажусь обратно. Повисает неловкая пауза.
