– Я ничего не скажу!

Усмехнувшись, Роллан медленно приблизился. Его шаг, неспешный, по-кошачьи тихий, прозвучал в полной тишине зала. Другие эрины, казалось, даже не дышали, и в этой тишине молодой вампир невольно напрягся.

– Не скажешь… Завопишь, – невозмутимо взглянув на свою ладонь с опасно удлинившимися острыми когтями, проговорил Роллан.

От крика, что пронесся по подземелью, вздрогнули, казалось, даже стены.

Невольно нахмурившись, Лесса вскинула голову, прислушавшись. От второго крика девушка невольно поежилась, от третьего постаралась сжаться в комочек. Дарисса не понимала, что происходило и… Это даже пугало. Пугало неопределенностью, хотя другой человек, наверняка, пришел бы в ужас.

Лесса же прослыла чудачкой не зря. Страха за себя она не испытывала, мысля в этом отношении линейно. Пусть посадили на цепь, но вреда ей не причинили и даже не угрожали, а значит для ее жизни опасности нет.

С разной периодичностью крики длились в течение трех дней. Дарисса слышала, как мимо ее камеры сновали люди. Она узнавала решительный шаг Владыки, смутно угадывала звуки волочения, точно в темницу тащили мешок, но о ней точно забыли. Только утром и вечером дверь темницы открывалась, чтобы стражник поставил миску с едой и водой.

Сперва это ее даже устраивало, но неудобная поза, в которой она не могла ни лечь, ни встать, причиняла массу неудобств. И, наконец, на третий день, снова услышав знакомый звук решительного шага, Лесса привычно шугнула крысу. Охамевшие грызуны только вежливо отступили, уже не ныряя обратно в норы.

– Га-а-адство... За ванну и массаж родину продам... – предельно жалобно протянула она, надеясь достучаться до совести местного правителя.

И дарисса даже представить не могла, как ей повезло подать голос именно в этот момент, когда Роллан был в хорошем настроении. Вампир запел соловушкой еще до полуночи, рассказав массу интересных вещей. В частности, сообщив о предателях среди эринов.

Одна потянутая ниточка позволила распутать целый клубок колючих ниток, и этим вечером эрин был почти доволен. Именно поэтому, услышав знакомый голосок, усмехнулся, знаком велев стражнику, что шел за ним, открыть дверь камеры.

– Ну, как устроилась?

– С комфортом королевского уровня... – протянула Лесса, чуть щурясь на ярком свете пламени факелов. – Пушистые зверьки, что идут в подарок, особо умилительны. Недостаток водных процедур смущает, но учитывая остальной сервис, предпочту быть грязной девочкой.

– Рад, что все устраивает, – хмыкнул он, присев на корточки рядом с девушкой, глядя на нее.

Будь он чуть мягче сердцем, наверняка бы даже пожалел это хрупкое создание в цепях, но он был Владыкой эринов. И, что еще хуже, он уже знал, на что способно это хрупкое сознание.

– Конечно, отдыхаю, учусь распознавать людей по звуку шагов, – оптимистично отозвалась она. – Кстати, у тебя в подданных три человека хромают, ты что с ними делаешь?

Приподняв бровь, Роллан усмехнулся.

– Мщу, девка, мщу, – отозвался он, явно не собираясь рассказывать, что конкретно он делал с теми, кто решил, что его можно предать.

Еще чего доброго, этот странный комок пуха решил бы загореться интересом и к традициям.

Фыркнув, Лесса только закатила глаза.

– Были бы мужчины в других делах такие неугомонные, как в мести... – упершись о стену, меланхолично протянула она, отклонив голову назад и прикрыв глаза.

Тело отозвалось протестующей ноющей болью, сигнализирующей о необходимости принять горизонтальное положение.

Усмехнувшись, эрин безразлично пожал плечами.

– Меня все вполне устраивает.

Хмыкнув, девушка с усмешкой взглянула на него, склонив голову набок.

– Как вас только подчиненные терпят, нужно срочно учинить революцию с подчинением мужчин женской воле.

Тихо рассмеявшись, Роллан только бесцеремонно потрепал ее по волосам.

– Не выйдет

Поморщившись, Лесса мотнула головой, с невеселой иронией взглянув на него.

– Мне помурлыкать или полаять? Тебе явно не хватает домашнего питомца, хочешь подарю? Отпусти на пару часиков, я подыщу прелестного котенка или щеночка! – с вновь вспыхнувшим энтузиазмом предложила она.

Впрочем, эрин в очередной раз проявил просто потрясающее бездушие по отношению к ней, такой милой и пушистой.

– Ни к чему, обойдусь тобой, – спокойно произнес мужчина, не сводя с нее глаз.

– Ну и правильно, я же лучше собаки, – усмехнувшись, с тем же не убиваемым оптимизмом ответила она, точно ее вовсе и не расстроил этот ответ.

– Соглашусь, – хмыкнул мужчина и, наконец, поднялся. – Устраивайся поудобнее.

– О, да здесь как не устройся, все равно будет невероятно удобно... – фыркнула она, чуть поморщившись, когда в спину впился какой-то камешек.

– Прекрасно, рад, что тебя все устраивает, – хмыкнув он, не удержался, вновь взъерошил волосы пленницы.

То, как она недовольно морщилась под этим прикосновением, было отдельным видом удовольствий. Усмехнувшись, Роллан все же отступил, знаком велев снова закрыть камеру. Теперь можно было отпраздновать маленькую победу и по-взрослому.

И только когда звуки его шагов затихли, Лесса скривилась от тянущей боли, что просто жгла спину. Ситуация выходила далеко не радостной, и держаться удавалось с трудом. Единственное, что не давало отчаяться полностью: шпилька. И пусть за три дня ковыряния этой нехитрой отмычкой так и не удалось снять ни один из замков, но дарисса не сдавалась.

В том, что взломщиком она была откровенно паршивым, Лесса убедилась еще сутки назад, но не оставляла надежды. Шпилька скрипела, замки не поддавались, пока в итоге первая не пала в неравном бою, просто сломавшись. На этом печальном событии девушке стоило бы начать унывать, но она оставалась дариссой. Существом по определению безбашенным.

Именно поэтому уже через несколько часов о ее пребывании в темнице пожалела не только сама девушка, но и ее стражи. При всех своих достоинствах, пела Лесса просто отвратительно, хотя и громко. А фальшивя, пела еще более отвратительно, и стражники, получившие строгий приказ не трогать пленницу и пальцем, могли только скрежетать зубами на запертую дверь. Впрочем, дверь как раз безмолвствовала, а вот пленница, казалось, не теряла вдохновения и голоса.

Не угомонила ее даже предпринятая попытка заткнуть ей рот кляпом. Проклятая девка не выглядела бойцом, но удивительно прицельно пиналась, наградив обоих тюремщиков идентичными синяками.

Уже к вечеру пятого дня ее заточения в темнице, стражники были готовы на что угодно, только бы избавиться от очередного внепланового концерта. От ее смертоубийства останавливал только страх перед  Владыкой. Невыполнение своих прямых указов Роллан не спускал никому. Именно поэтому, зажатые между приказом и неугомонной горлопанкой, ее требование немедленно увидеть Владыку, которому она была должна сообщить что-то важное, не проигнорировали.

Напротив, в него вцепились, как в спасительную соломинку.

В момент, когда в дверь его кабинета постучали, Роллан как раз перечитывал письмо от одного из представителей аристократии с подтопленной репутацией и усмехался. Вот он как раз пел соловушкой. Еще бы, и не так запоешь, когда родного брата отправили на плаху за сговор с вампирами.

– Войдите, – коротко бросил эрин, все же отложив бумагу.

– Владыка!

От вида вошедшего, Роллан мгновенно нахмурился, резко поднявшись с места. Среди стражников его замка не было трусов. Эрин вообще не помнил, чтобы взрослые оборотни из его народа когда-то на кого-то смотрели так умоляюще, да еще и одним глазом. Второй, оказавшись эпицентром синяка, едва открывался. Казалось, тот был готов вот-вот рухнуть на колени.

– Владыка, ваша пленница, дарисса, требует встречи. Говорит, что должна сообщить что-то важное. Нам говорить отказывается. Она же пришла из-за границы, может и у вампиров побывала… – поспешно выпалил мужчина, бессовестно добавляя от себя.