— Ну ладно, посмеялись и хватит! — в разговор вмешался капитан — пора на базу двигать, пока не нарвались. Выдвигаемся.
Когда-то давно этот полигон был только артиллерийским. Тут проводили учения, расквартированные в окрестностях войска. Тут учили стрелять расчёты ствольной артиллерии. Потом, во время вывода войск из Германии, на полигон перевели целую дивизию и кинули в чистом поле. Военные выживали тут как могли. Палаточные городки стояли в глухом лесу несколько лет, в палатках жили даже семьи офицеров. Из подручных средств, силами солдат полигон потихоньку обрастал строениями. Построили здание штаба, несколько щитовых домов для офицеров, столовую, баню и начали строить казармы. Несколько лет эти мучения длились, прежде чем дивизию не расформировали. Теперь это был кадрированый полк, а так же место хранение военной техники, и численный состав военных сократился до размеров трёх рот солдат срочной службы и штаба полка. На полигоне же стали тренироваться расчёты противоракетчиков, тестируя систем противовоздушной обороны, а попросту зенитчиков. Учебные ракеты, которые ПВОшники должны были сбивать, летели сюда со всей страны и во избежание эксцессов, полк не стали держать на полигоне, всех военных перевели в близь лежащий посёлок Родина. На самом же полигоне остались только площадки для хранения старой техники, а также склады с боеприпасами к ней, старым и подлежащим списанию продовольствием и амуницией, которые посменно охраняли наряды караульных из полка. Три роты, каждая по десять дней, заступали на дежурство. Этот период в жизни полигона и позволил выжить находившимся на нем на момент вторжения военным. Метеориты прилетели в посёлок и в заброшенный военный городок, где не было людей. На тот момент дежурным по полку как раз и был полковник Козырев. Имея в руках боевое оружие, боеприпасы, продовольствие и крепкий бункер, способный выдержать попадание ракет, полковнику удалось отстоять свой полигон. Отсутствие в этой глухой местности большого скопления людей, способных стать «инкубаторами», малые размеры кораблей вторжения и решительный характер полковника, помогли бойцам выстоять в первые и самые трудные дни катастрофы. Рота понесла потери, но при этом смогла уничтожить один из кораблей, а точнее всех его обитателей! Небольшой метеорит, на подобии того, в который спускался я, теперь лежал мертвым камнем посреди развалин заброшенного военного городка, совсем не далеко от бункера! Потом к полигону потянулись выжившие. Сейчас единственный известный мне анклав людей насчитывал аж восемьдесят семь человек бойцов и сорок девять гражданских!
Козырев совсем на героя не походил. Полковник имел лишний вес и выглядел как плющевый мишка. Его лицо, опухшее от недосыпа и постоянной тревоги, было мрачным. Меня и Яну он встретил в бункере, а точнее в командном пункте управления стрельбой и наблюдения. Этот бункер в корне отличался от того узла связи в котором мы с дедом Фёдором провели несколько дней. Сразу было видно, что за сооружением ухаживали. Гудели генераторы и приточная вентиляция, стены были свежеокрашены, а сам командный пункт возвышался над землёй на несколько метров и имел смотровые щели, закрытые бронестворками. Его специально таким сделали, чтобы следить за проведением учений и стрельб. Все выжившие, находящиеся под командой и на попечении полковника, в этом бункере сейчас и проживали.
— Здравия желаю, товарищ полковник! — поздоровался я и козырнул начальнику полигона. Так-то я конечно по другому ведомству прохожу, и тянутся перед военным полканом не обязан, но уважение к этому человеку, который смог организовать отпор силам вторжения, требовали от меня наплевать на различия и проявить элементарную вежливость.
— Игорь Таран? Старший лейтенант милиции? — полковник протянул мне руку — наслышан о тебе от Фёдора Никитича, добро пожаловать на полигон!
— Старший лейтенант внутренней службы — поправил я полковника — а в прочем это сейчас не имеет особого значения, тем более, что мы и так к МВД относились.
— А и правда, какое это сейчас имеет значение… — кивнул полковник — ты кто по должности? С оружием обращаться умеешь? Хотя кого я спрашиваю, ты же только что «прозрачного» завалил в одиночку, да и до этого отличился. Фёдор Никитич про тебя вообще небылицы рассказывает, что ты якобы голыми руками, с одним ножом на жуков выходил! Правда?
— Было дело, но это больше от безысходности — кивнул я. Ну было же? Чего скромничать? — хотя я бы предпочёл в тот момент иметь в руках РПГ! А по должности я начальник оперативного отдела, могу следователем или криминалистом работать. С оружием дружу, как никак школу милиции закончил.
— Криминалист? Это хорошо, это даже отлично! — полковник кивнул и улыбнулся каким-то своим мыслям — готов послужить родине старлей? У нас каждый боец на счет! Заставить тебя не могу, приказать тоже. Если откажешься, заставлять не будем и не выгоним, но потрудится всё равно придётся. Трусы мне среди бойцов не нужны! Только вот у меня тут никто свою пайку за дарма не получает! Кто не работает, тот не ест! Людей мало, а работы много. Ты сказал, что ты опытный опер и криминалист? Соберись с силами, возьми себя в руки и покажи, на что ты способен! Это нужно не мне, это нужно всем нам, твоей родине это нужно!
— Жуки у вас что-то спёрли и требуется провести ОРМ? Или кто-то вашу любимую бутылку виски выпил и по отпечаткам пальцев надо найти злодея? — Я с усмешкой посмотрел на полковника. Слова Козырева меня разозлили. С какого хера он меня тут в трусы определяет⁈ Меня! — вы бы не ходили вокруг да около товарища полковник и прямо сказали, что вам нужно от меня. Я с автоматом не расстаюсь с самого дня вторжения, сплю с ним в обнимку. За это время мне доводилось много убивать, как жуков, так и людей. Не надо передо мной рекламный ролик контрактной службы в армии разыгрывать, я чертовски устал и на нервах. Мы с Яной не мылись и толком не спали несколько дней. Что вам надо?
— Извини… — мы недолго поиграли в гляделки, и полковник отвёл взгляд — приходится знаешь ли тут каждому второму мозги на место вправлять. Иногда давить приходиться. Растерялись люди, все испуганы, выжили и выбрались чудом. Почти все свои семьи потеряли.
— Понимаю — кивнул я. Тяжёлое бремя руководителя, иногда приходиться быть сволочью, что бы дело не развалилось — а можно сразу к делу?
— Ну к делу, так к делу — усмехнулся полковник — слушай! В первый день вторжения, силами роты охраны полигона и при поддержке охранения зенитных комплексов, что тут учения проводили, нам с трудом, но удалось захватить тот корабль, который упал на военный городок. Мы в том бою потеряли больше двухсот человек, прежде чем разобрались как нам с этой напастью бороться! Не будь у нас БТРов, с КПВТ, нас бы там всех положили! В тот день выжило всего сорок девять человек, а черных жуков против нас от силы пятьдесят было! Причём о «прозрачных» и летающих мы тогда ещё и не знали. Как бы там не было, корабль теперь наш. Вот в нём то собственно всё и дело. Я хочу, чтобы ты его осмотрел и тщательно задокументировал всё, что найдёшь и увидишь! У меня нет таких специалистов, которые это смогут сделать профессионально. Фотографий конечно мы там сделали целую кучу, рапортов написали, отчётов, но всё это не то! Я планирую направить в округ специальную группу, хорошо оснащённых и опытных бойцов, которые попытаются наладить связь с командованием и привести сюда подкрепления. Я прекрасно понимаю, что захолустный полигон не первоочередная цель для организации операции спасения. Будем честными сами с собой, если армия ещё сражается, к нам на помощь они пойдут в последнюю очередь! А мы тут ежедневно подвергаемся атакам тварей и с каждым днем их всё больше! Долго мы можем не протянут. Но если у нас будет информация по кораблю, если мы сможем убедить начальство, что она имеет стратегическое значение, мы сможем рассчитывать на помощь! Фёдор Никитич говорил, что ты уже спускался в другой корабль и в живую видел его обитателей, ты примерно представляешь, как там всё устроено. Мы же там просто всё гранатами закидывали и считай не видели его в первозданном виде. Нужно описать повреждения, напасённые нашим оружием, нужно найти уязвимые места этой штуки! Что скажешь?
