Он протянул мне бумажку с телефонным номером: «Может, ты как-нибудь позвонишь? Я с удовольствием поговорил бы с тобой». Он сказал это уверенно, глядя мне в глаза и не переставая улыбаться. Его прозрачные голубые глаза меня напугали. «Конечно, — сказала я, — очень постараюсь». Он вытянул вперед огромную руку: «Договорились?» Я взяла эту руку и попыталась невозмутимо пожать. Не получилось. Ее было просто не охватить, эту ручищу. Сомнения отпали: вот про кого говорил мне Педро.
Я попрощалась с ним, и меня увлекло дальше в окружении целого роя охраны. Несколько заключенных пошли за нами. На прощание они помахали и прокричали: «До скорой встречи!» Не просто «до свидания», а «до скорой встречи». И мы уже хотели вернуться к ним, к нашему новому племени.
Хосе Куаутемок не мог этого знать, но, как только он уехал из Акуньи, Эсмеральде подписали приговор. Она выказала себя хитроумной шпионкой. Высосала нужную информацию, как колибри высасывает нектар. Можно сказать, сварила суп и подала с пылу с жару, от души налила. Лапчатого Хосе Куаутемок выследил благодаря карте, которую она нарисовала. Здесь, здесь и здесь. С Галисией ему тупо повезло, но повезло в той системе координат, которую она расписала. Никто не видел, как Хосе Куаутемок убил Галисию. На землях нарко вообще никто никогда ничего не видит, и даже тот, кто видит, на самом деле не видит. Экран от страха гаснет, наступает полный фэйд аут. Когда кругом стреляют, мозг становится на паузу и говорит себе «плей», когда покойник уже валяется в луже крови. Хосе Куаутемок уложил гада в упор, и никто, ни единый человек, не смог описать его рост, цвет волос или одежду.
Ни одна камера на столбах не записала, как свинец встрепал Галисии прическу. Вот такой он, местный Большой Брат. Куда там. В Нарколенде полицейскими камерами заправляют бандиты. Отключают за милую душу. А конкретно эти вывели из строя, потому что собирались убрать очередного бизнесмена, который отказался отстегивать.
Ни свидетелей, ни записей с камер — Хосе Куаутемок, хотя и таскал двух покойников за плечами, мог спокойно бродить по свету. И вот тут, леди и джентльмены, в игру опять вступает наисладчайшая Эсмеральда. Когда Лапчатого порешили, боссы «Самых Других» забеспокоились — не из-за малолетнего засранца, а из-за того, что по городу, как выяснилось, ходит дамочка и задает много вопросов. Трансфер Галисии в клуб мертвецов их тоже особо не расстроил. Более того, они сами с некоторых пор собирались свернуть ему шею, а то больно петушился и многого хотел: «Мне нужно то, мне нужно се, то еще одно ранчо, то еще что…» Прямо не коп, а звезда телесериала. Так что нарколеопарды были даже благодарны, что кто-то взял на себя труд отнять у капитана соску. Только вот разбередился город. Блокпосты, задержания, предупреждения. Пришлось отправить посланника к военному коменданту, чтобы передал: «Это не мы. Клянемся священной памятью наших матушек, да пребудут они в царствии небесном. Обязуемся сдать вам того, кто это сделал, падла». Генерал им поверил. Ему тоже очень кстати пришлась смерть стервятника. Он был из хороших, неподкупных, из тех, что пошли в армию, дабы служить на благо Мексики, а не доить ее. Из тех, у кого хватало духу недрогнувшей рукой отправлять бандитов куда следовало, хотя Комиссия по правам человека смотрела на него косо. Итак, генерал обрадовался, что Галисия, обезьянья морда, отдыхает в морге. Но, хоть капитан и не был его любимчиком, убийцу поймать все равно требовалось, для чего и следовало воспользоваться неоценимой помощью «Самых Других». В таких делах уроды знали толк. Меньше чем за сутки человека вылавливали, если был на примете. Не хуже гестапо. Вот тогда-то они и взялись за Эсмеральду. Некий таксист капнул им, мол, одна баба собирает сплетни по улицам Акуньи. Жена нар-ко по прозвищу Машина — сам он то ли сдох, то ли хоронится в горах, как загнанный койот. Главный босс послал за ней. Пришли домой и, само собой, никого там не нашли. Вряд ли она стала бы сидеть в своем целлофановом кресле и их дожидаться. Она знала, что скоро нагрянут по ее душу, и перебралась к двоюродной сестре пересидеть.
Эсмеральд почувствовала, что она в безопасности. И двоюродная сестра, и ее муж в бандитизме замешаны не были. Она занималась малютками, полуторагодовалыми близнецами, а он работал в две смены на макиладоре[12]. Приличные люди, такие никого не трогают, живут себе спокойно и счастливо и не мечтают о новых внедорожниках, ранчо и особняках с бассейнами. Любят побалагурить, выходят на прогулки и иногда бывают в кино.
Но недолго продлилось счастье Эсмеральды. Когда уроды твердо решают кого-то найти, то находят — а для этого запускают свою стукаческую машину. Эсмеральда выведала все про Лапчатого и Галисию, но и на нее саму нашлись выведыватели. У бандюганов был целый отряд, внедренный в гущу населения: обычные, ничем не примечательные женщины. Швеи с макиладоры, продавщицы из «Оксо», банковские кассирши, домохозяйки, домработницы. Братва платила мегапремию той, которая помогала найти нужного человечка. В пять минут соглядатайши выдали боссам все, что касалось Эсмеральды.
Две ночи спокойно поспала экс-чабби-ямми, нынче аппетитная худышка. Рано поутру в дверь двоюродной сестры постучали. Сестра попросила Эсмеральду последить, как малыши справляются с завтраком, и пошла открывать. На пороге стояли двое двойников Тони Монтаны, которые велели ей тихо пустить их в дом и не наводить шороху. Эсмеральду они застали в футболке, шортах и босоножках. Не будь она из вражеского стана, тут же объявили бы ее местной королевой красоты. А так — просто наставили на нее пушки и позвали на выход. Сестра попробовала истошно выкрикнуть: «Никуда она с вами не пойдет!» Но тут одну из пушек перевели на ее младенца, и она заткнулась.
Эсмеральду забрали. Увезли в конспиративный дом на окраине Акуньи и допросили, что на политкорректном означает «пытали, пока не раскололась». Она сначала терпела, но на четвертом вырванном клещами зубе назвала Хосе Куауте-мока. Фамилию и адрес, сказала, не знает; знает только, что он с ее мужиком сидел. Призналась, что белокурый ацтек провел ночь у нее дома, но подчеркнула, что друг к дружке они и пальцем не притронулись (вот уж тайны перепихона она им ни за что не поведает. Это две большие разницы). Ее спросили, зачем это она задавала столько вопросов, и она прямо ответила, что сивый хотел завалить Лапчатого и Галисию за их паскудство.
На пятом зубе Эсмеральда сообщила, что добыла ему ствол. Ее оставили — скрученной по рукам и ногам и с повязкой на глазах. Изо рта будто чай каркаде лился. Предупредили: «Скоро вернемся». Она спросила, убьют ли ее, и они сказали, мэйби йес, мэйби ноу, посоветуются с боссами и ей сообщат. И покинули королеву красоты, опухшее месиво из кровоподтеков.
Все-все всплыло в ходе допроса: Хосе Куаутемок Уистлик, отцеубийца, отсидел пятнадцать лет. После освобождения приехал в Акунью, где прожил полтора года. Друг Машины, автомеханика (эпизодически) и элитного киллера на службе у «Ки-носов». Продавал булыжник в строительную фирму Ошметка Медины. Трудовых отношений с доном Хоакином не имел, даже не халтурил на него, хотя был перед боссом в долгу, потому что тот оплатил ему лечение в больнице, когда он подхватил инфекцию. Кроме того, удалось снять отпечатки пальцев Уист-лика в доме сеньоры Эсмеральды Интериаль.
Боссы снова послали гонца к генералу: «Мы пришлем вам данные на убийцу Галисии, если вы дадите нам спокойно делать дела. Обещаем навести порядок и мирное население не доставать». Генерал назвали свои условия перемирия, довольно жесткие: «Очистите город от всякого сброда, тогда и поговорим». Боссы согласились. Генерал заполучил имя убийцы, личную информацию, историю судимости и отпечатки пальцев, а в обмен на это отменил все операции против «Самых Других».
Боссы сдержали слово. Перестали собирать рэкетирские, вымогать деньгу с нелегальных мигрантов, устраивать облавы на бизнесменов, притормозили торговлю людьми, точнее, цыпочками из соседних штатов, отказались от продажи наркотиков в начальной школе и торговли запчастями от угнанных машин. Картель взялся за ум и занялся своими прямыми обязанностями: переправлять наркоту через границу — в конце концов, на то они и нарко, а не какие-то там вшивые уголовники. Но перебить «Киносов», залегших в горах, все равно собирались. Они враги, а врагов не щадят.
