Не успел Джегер предложить Дженкинсону чашку чая, как он уже уселся за стол, на котором лежали «Манускрипт Войнича» и папка, привезенная Джегером с Биоко. Перевод архивариус положил рядом и, сдвинув толстые очки на кончик носа, мгновенно погрузился в работу со списком с виду произвольных чисел «Дучессы». Джегер мог только предполагать, что он занят их расшифровкой.

Спустя двадцать минут архивариус поднял голову и взволнованно посмотрел на Джегера сияющими глазами.

— Есть! — воскликнул он. — Я сделал несколько, просто чтобы убедиться, что первая удача не была случайностью. Итак… первое имя: Адольф Эйхман.

— Мне знакомо это имя, — кивнул Джегер. — Но напомните подробности.

Дженкинсон уже снова склонился над книгами и документами.

— Эйхман — тот еще мерзавец. Один из главных вдохновителей Холокоста. В конце войны он бежал из нацистской Германии, но в шестидесятые годы был обнаружен в Аргентине. Следующий: Людольф фон Альвенслебен, — провозгласил Дженкинсон.

Джегер покачал головой. Это имя он слышал впервые.

— Группенфюрер СС и виновник массовых убийств в полном смысле этого слова. Управляющий Долиной Смерти в северной Польше, ставшей могилой для многих тысяч поляков. — Дженкинсон на мгновение поднял глаза на Джегера. — В конце войны скрылся, тоже в Аргентину, где и дожил до глубокой старости. Третий — Ариберт Хайм. Об этом ты должен был слышать. Международный розыск этого преступника стал одним из самых длительных и упорных за всю историю человечества. Во время войны за ним закрепилось прозвище «доктор смерть». Он заработал его в концлагерях, ставя эксперименты на заключенных. — Дженкинсон содрогнулся. — Считалось, что он также находится в Аргентине.

— Похоже, тут прослеживается тенденция, — заметил Джегер. — Латиноамериканская.

— Еще бы, — улыбнулся Дженкинсон.

Прежде чем он успел назвать еще хоть одно имя, явилась компания, появления которой они ожидали. Рафф привел на баржу Ирину Нарову и Майка Дейла, которые хоть и выглядели уставшими после длительного перелета, но явно выздоровели и заметно посвежели по сравнению с тем, какими Джегер видел их в последний раз в Бразилии.

Джегер поздоровался со всеми по очереди и заново представил их Дженкинсону. Рафф, Нарова и Дейл прилетели в Лондон прямым рейсом из Рио, куда они добрались внутренним рейсом из Кашимбу. Они провели в пути около восемнадцати часов, а ночь обещала быть долгой.

Джегер заварил крепкий кофе, а затем сообщил им хорошую новость: книга, похоже, работает, во всяком случае, для документов с Биоко.

Пять человек столпились вокруг «Манускрипта Войнича» и его перевода, и Нарова извлекла свою сумку с документами, изъятыми из кабины «Ju-390». Атмосфера на барже накалилась от предвкушения удивительного события. Им предстояло стать свидетелями того, как раскрывается мрачная тайная история, семьдесят лет находившаяся в забвении и неизвестности.

Взяв пачку документов, Нарова с головой ушла в работу.

Дейл извлек свою камеру и показал ее Джегеру:

— Как ты на это смотришь?

— Что это на тебя нашло? — поддел его Джегер. — Ты что, забыл свой принцип: сначала снять, потом спросить?

Дейл пожал плечами:

— Это твой дом. Немного не то, что съемка в джунглях.

Джегер заметил происшедшую с этим человеком перемену. Дейл как будто возмужал и проявлял искреннюю заботу о других людях. Казалось, невзгоды и испытания нескольких последних недель окончательно сформировали его как личность.

— Валяй, — махнул ему рукой Джегер. — Надо это задокументировать — все без исключения.

Нарова приступила к документу Aktion Feuerland, а Дейл настроил объектив. Раффу и Джегеру досталась роль своего рода неофициальной охраны. Дженкинсону потребовалось совсем немного времени, чтобы сунуть Джегеру под нос список — полностью расшифрованную седьмую страницу декларации «Дучессы», — и он принялся рассказывать о самых печально известных личностях.

— Густав Вагнер, также известный под прозвищем «зверь». Вагнер создал программу Т4 — убийства людей с ограниченными возможностями. Позже руководил одним из центральных лагерей смерти. Сбежал в Южную Америку, где дожил до преклонного возраста.

Он ткнул пальцем в еще одно имя списка:

— Клаус Барби, больше известный под прозвищем «лионский мясник». Садист, пытавший и убивший тысячи французов. В конце войны…

Дженкинсон умолк, потому что в открытую дверь баржи скользнула миниатюрная фигурка. Хорошенькая и стройная, похожая на хиппи женщина казалась совсем еще юной девушкой, хотя ей перевалило за тридцать.

— Это Энни с соседней баржи, — представил гостью Джегер. — Мой хороший друг.

Энни вообще ничего не успела произнести, потому что Нарова, не поднимая головы от документов, выпалила:

— Да они все у тебя друзья. Женщины и Уилл Джегер! Они летят на него, как мотыльки на пламя. Кажется, так это звучит по-английски?

— Это верно! Если женщина способна испечь морковный пирог так, как это делает Энни, я у ее ног, — ответил Джегер, выпутываясь из неловкой ситуации.

Увидев, что Джегер и его друзья заняты, и почувствовав возникшее напряжение, Энни подала ему принесенный пирог и юркнула наружу.

— Только не перетрудитесь, ребята, — уже в дверях произнесла она, махнув рукой.

Нарова еще ниже склонилась над документами, снова погрузившись в работу. Джегер с раздражением смотрел на нее. Какое право она имела хамить его соседям?

— Спасибо за помощь в налаживании отношений с соседями, — язвительно произнес он.

— Так вот, как я говорил, Клаус Барби, — снова начал Дженкинсон. — «Лионский мясник». В конце войны попал под защиту американской и британской разведок. Его отправили в Аргентину как агента ЦРУ под оперативным псевдонимом Adler.

Джегер приподнял одну бровь:

— Adler, орел?

— Орел, — подтвердил Дженкинсон. — «Лионский мясник» на всю жизнь стал агентом ЦРУ под оперативным псевдонимом Орел. — Он снова заскользил пальцем по списку. — А вот этот, Генрих Мюллер, бывший начальник гестапо. Высший нацистский чин, судьба которого и по сей день окружена тайной. Большинство исследователей придерживаются мнения, что он сбежал… ну, ты уже догадался: в Аргентину. Дальше идет Вальтер Рауфф, штандартенфюрер СС. Инициатор разработки передвижных душегубок, в которых нацисты травили людей газом. Сбежал в Южную Америку. Дожил до почтенного возраста. По слухам, его похороны стали настоящим нацистским сборищем. И наконец, — объявил Дженкинсон, — Ангел Смерти собственной персоной. Йозеф Менгеле. Проводил невообразимые эксперименты над узниками лагеря Аушвиц. В конце войны бежал — надо ли это упоминать? — в Аргентину, где, по слухам, продолжил экспериментировать над людьми. Чудовищный человек… если, конечно, можно назвать его человеком. Ах да, чуть не забыл, Борман тоже в этом списке. Мартин Борман — правая рука Гитлера.

— Банкир Гитлера, — вставил Джегер.

— Верно.

Дженкинсон помолчал, глядя на Джегера.

— Одним словом, это самая настоящая галерея нацистских негодяев. Но, как ни странно, здесь не хватает самого главного негодяя — дядюшки Адольфа. Говорят, он умер в своем берлинском бункере. Лично я в это никогда не верил.

Дженкинсон пожал плечами:

— Большую часть своей взрослой жизни я провел в архивах, изучая историю Второй мировой войны. Вы и представить себе не можете, какая индустрия выросла вокруг нее. Но все, что попадало мне в руки, и сравниться не может вот с этими материалами. — Дженкинсон махнул рукой в сторону груды документов на столе. — То, что я видел до сих пор, не способно с ними тягаться. И, должен сказать, я получаю от всего этого огромное удовольствие. Вы не возражаете, если я еще чем-нибудь тут займусь?

— Приступайте, — кивнул Джегер. — Госпожа Нарова до утра все равно сама не справится. Но мне все же очень любопытно знать, что случилось с тем файлом по Гансу Каммлеру, который вы обнаружили в Государственном архиве? С тем, из которого вы мне прислали пару страниц?