– Хорошую когда-то дорогу прорубили, – задумчиво произнес спутник Леки. – Для чего, интересно? Она никуда не ведет. Конец ее посреди густого леса.

– Арви… Это наш лучший охотник в Кобе. Он рассказывал, что когда-то, очень давно, когда он совсем мальчонкой был, в Айсин Король пожаловал, свою провинцию поглядеть. Очень осерчал, когда узнал, что придется огромный крюк вокруг Айсинского леса делать. Или, может, Арви приврал, есть у него эта привычка, и решил Король на самом деле позаботиться о нас, подданных, стало быть. Словом, приказал он проложить просеку через лес от Бата в Корпас. Ну, почти с востока на запад.

Незнакомец кивнул:

– Я проезжал через Корпас, там мне и посоветовали податься через лес.

– Ну вот, – продолжил Леки. – Говорят, народу согнали – просто ужас. С каждого двора на расчистку забирали по человеку, а где и больше. Еще бы, Король приказал! Ну, довели просеку досюда, а тут Король взял и умер. Не до нас в Эгросе стало. Люди по домам разбежались. Но дорога-то хорошая! И стали ее вовсю пользовать. Из Кустока вон какую хорошую тропу протоптали. Это теперь она брошенная, вот и зарастает потихоньку. От Кобы раньше тоже прямо сюда тропа торная была. Ее давно уж нет. А там, где мы ехали, охотники больше ходят, путники редкие, да и то не в одиночку. После того как Байг сгинул, сюда стараются и вовсе не забредать, эту тропу совсем и забросили.

– А куда эта самая тропа ведет? Один конец – понятно, в Кусток, ты говорил. А другой куда?

– А раньше там два больших поселка было. Прямо в лесу. Все больше охотники, тогда ведь еще никто не боялся. Они голубых атаев промышляли. Слыхал про таких?

– Да. – Незнакомец со вниманием смотрел в ту сторону, словно пытаясь охватить внутренним взором сразу пол-леса.

– Так вот, раньше они прямо тут и водились, в нашем лесу, только ловить трудно было. Хитрющие зверьки. Да и немного их. И придумали их разводить. Только голубой атай, ведь он только в лесу живет. А снаружи – умирает, два-три дня живет, не больше. Вот они прямо в лесу и обосновались, атаев ловить, да тут же и в клетки сажать. Прибыль была, Арви говорил, огромная, целый промысел развернулся. Как забогатели первые, народ туда сразу и потек. Только теперь там тоже никто не живет. Покинули все и сбежали. И атаев почти не стало в округе. Туда мало кто теперь ходит, разве только охотники в надежде, что голубой атай попадется.

– Никто не ходит? А это что же? – Южанин указал на свежие отпечатки копыт в грязи.

«Проклятье, – подумал Леки, – неужто страх так меня захватил, что я, как слепой, не заметил очевидного? А рассказывал-то ему, что охотник! Позорище!» Он всмотрелся в перемешанную копытами грязь и удивленно сказал:

– Чудно. Их трое было. Они прискакали из Кустока и по Просеке отправились. Втроем! Самоубийцы, – и осекся. «А мы-то кто?»

– Это воины, – сказал Дэйи. – Их кони несли на себе что-то тяжелое. Наверняка оружие и доспехи. Они, должно быть, решили, что втроем сильны и могут рискнуть. Или их никто не предупредил, – протянул он, – так же, как и меня в Корпасе. Но проехали они здесь совсем недавно. У нас хорошие кони, мы можем их догнать. Впятером будет безопаснее. Вперед!

Он подобрал поводья и, уже готовый отправиться в путь, бросил Леки, остолбеневшему в смятении под действием противоречивых чувств:

– Не отставай. Слышишь, ни в коем случае. Старайся держаться все время справа от меня.

Неуловимыми движениями он распустил почти все завязки на плаще, кроме верхней, и устремился вперед по Просеке. Это, верно, чтобы легче оружие выхватить. Леки поспешил за ним, тоже торопливо прилаживая лук, чтобы сподручнее ухватить, если что, тревожно размышляя о том, не последний ли это поход в его жизни. Через некоторое время ему все же удалось загнать тревогу глубоко внутрь, и в голове осталось главное: «Смогу и это побороть – значит, совсем свободный».

Утро уже перетекло в Первый Час Пополудни, а они так и не нагнали трех всадников. А между тем следы копыт трех лошадей отчетливо виднелись на жирной грязи, покрытой падолистом. Просека, такая ровная вначале, в глубине леса делала много поворотов, видно, огибая лесные болота, которых в этой местности множество. В надежде нагнать всадников они долго не сбавляли прыти, потом стали сдерживать коней, чтобы не уморить их.

Дважды Дэйи срывался, вскидывал свой шекимский лук, который держал наготове, быстро, вроде и не целясь совсем, выпускал стрелы в сторону леса. Куда-то в кусты. Непривычно высоко пела тонкая тетива. Да, не хотел бы Леки оказаться мишенью этого трея… Может, поцелить врага он сможет и лучше южанина, но если уж тот попадет… Неожиданно легко гнулись толстые рога лука, точь-в-точь как у шекимов, только вот концы деревянно топорщились, словно «уши» какие-то. Ушла еще стрела. Вправо, в сторону Леки. Про такие стрелы дружинные лучники говорили «бешеные» – никакие доспехи не спасут. Но не это поразило до самой глубины. Теперь-то понятно стало, откуда на рукояти выступы в обе стороны. Незнакомец одинаково хорошо управлялся с обеих рук! Невозможно!

Леки тоже всякий раз хватался за лук, но не мог понять, куда, а главное, в кого целить. Однако, как только Леки отваживался на вопрос и уже готов был рот открыть, южанин предостерегающе поднимал руку, призывая к тишине. Будто прислушивался все время. Один раз Леки, кажется, различил нечто бесформенное среди голых веток, но это могло и показаться. Зато, после того как стрелы уходили в заросли, он явственно слышал визг, противный, тонкий, еле слышный за топотом и хлюпаньем копыт и все же леденивший нутро. И тогда тревога становилась острой, как нож, и заставляла его задыхаться. И еще ему казалось, что в эти мгновенья губы его спутника шевелятся, будто он бормочет что-то быстро, шепчет. «Совсем как Виверра», – подумал Леки и спохватился. А может, незнакомец – колдун? Оцепеневший разум отказывался соображать, и Леки отложил все это на потом. Если, конечно, будет потом.

И вот наконец после очередного поворота впереди показались всадники. Трое. Они вот-вот должны были опять скрыться с глаз, но, заворачивая за изгиб дороги, заметили позади преследователей. А почему иначе они остановились, потоптались, и вдруг, как по команде, все скрылись из виду?

– Что это с ними? Могли бы подождать! – крикнул Леки, перекрывая шум копыт.

– Они, наверное, еще не встречались с этими тварями! – ответил спутник. – Об опасности, я вижу, их предупредили. Вот и решили, что угроза – это мы! Здесь же никто не ездит больше! Может, мы из лихих молодчиков.

– Мы так их не нагоним, если удирать будут!

– Не будут! Их трое, и хорошо видно, что нас двое. Это воины. И не робкой крови, раз Просекой рискнули двинуться!

– Так что же, почему они ускакали?

– Да никуда не ускакали! Там ждут, в засаде. И прежде чем опрометью кидаться на их стрелы, мы остановимся пораньше и предупредим, что мы такие же путники, как и они.

Леки оставалось только удивляться холодной расчетливости южанина. Спокоен. Головы, похоже, никогда не теряет. Должно быть, он немало повидал на своем веку. На него посмотреть – как будто ничего такого сейчас и не происходит. И Леки попытался подавить тревогу, свой страх.

Первоначальный план им осуществить не удалось. Уже приближаясь к повороту, южанин закричал:

– Скорее, во всю прыть! Не отставай, что бы ни случилось!

И Леки рванулся за ним. Он слышал испуганное ржание лошадей оттуда, из-за поворота. Его конь тоже испугался и попытался сбросить Леки, но тот быстро привел его в чувство и снова устремился вслед за Дэйи. Казалось, Ста тоже понимал, что отставать от незнакомца не стоит, и прибавил сам, без понукания.

Ужасное зрелище предстало их глазам, но Леки заставил себя, сцепив зубы, скакать дальше, вздернул лук. Растерянный всадник мечом и еще чем-то пытался отбиться от двух или трех – не разобрать – тварей, наседавших на него. Похожих на больших бесформенных пиявок со множеством щупалец. В отдалении слышались отчаянные крики и испуганное ржание.