— Это нам Говорящая Рыба в нагрузку с утра выдал. — усмехается Юиньтао: — потому как до сих пор испытывает смущение и досаду за свои слова. Тоже мне, аналитик нашелся. Вместе со своим братцем.
— А вот ты бы могла не так сильно его стыдить, у него чуть швы не разошлись и кровотечение открылось. — мягко упрекает ее Сяо Тай: — а ты просто ржала как конь и валялась по полу. Воспитанные девушки…
— Так я невоспитанная. — пожимает плечами Юиньтао: — кроме того это было так уморительно! Помните его лицо⁈ Ахаха! Он же как будто лимоном подавился! То краснел, то бледнел!
— Господин Ли Шан очень расстроился. — кивает сестрица Джиао: — а сестрица Юи очень сильно смеялась.
— Да я чуть животики не надорвала. Это ж надо додуматься, что госпожа Седьмая в «Персиковом Саду» работает. Эта подвеска — почетный дар Трех Богинь Сада, и как этот Син Тан мог перепутать ее с рабочим знаком? Кроме того, не обижайтесь, госпожа Тай, но проститутка из вас так себе. Вы ж мелкая и не очень впечатляете, да и красоты в вас особой нет.
— Джи Джи, ты сидишь к ней поближе — дай ей по голове, пожалуйста.
— Ой!
— Так?
— Ага. Спасибо, Джи Джи. — Сяо Тай кивает, преисполненная величия и неторопливости. Не царское это дело, всяких Сакур по голове кулаком лупить. Прикажу — и врежут.
— Тск! — ворчит Юиньтао, потирая макушку: — и как у нее это получается все время? Я же за ней слежу краем глаза. Я же мечница, да и в рукопашном бою не новичок, а она — раз и по голове! Мистика.
— Что ты там сказала, насчет меня⁈ — поднимает бровь Сяо Тай: — и мелкая и некрасивая, и в проститутки не гожусь⁈
— Годитесь! Как есть годитесь! — тут же поправляется Юиньтао, косясь на свою соседку: — и высокая вы и красивая! Ну, то есть не совсем, но этому Говорящему Карпу понравились. Наверное и в «Персиковом Саду» был бы спрос, туда всякие извращенцы заходят…
— Допрыгаешься у меня. — показывает ей кулак Сяо Тай: — прикажу Кики тебя за мягкое место укусить.
— Так она ж вроде только Джиао слушается. — сомневается Юиньтао, потирая макушку: — разве не так?
— Прикажу Джи Джи приказать Кики схватить тебя за мягкое место. — поправляется Сяо Тай: — думаешь от этого тебе легче будет?
— Поистине любовь слепа. — говорит Юиньтао: — вот и все, что я сказать хотела. А вы сразу по макушке и укусить грозитесь. Ведь каждому должно быть понятно, что вы не ровня Трем Богиням, но в глазах этой Говорящей Рыбы вы — самая красивая на свете. Потому он и не сомневался, что мужчины готовы все свои деньги за свидание с вами отдать. Ведь ваша красота словно удар мечом в глаз! Бац!
— Пресвятая Гуаньин. — закатывает глаза Сяо Тай: — только я запретила этому Ли Шаню свои поэмы мне читать, так теперь ты начала. Чертов Отшельник, теперь я понимаю почему он хотел от тебя избавиться, Юи. Ты же сущая язва. Вот вернемся, я попрошу Второго Брата тебе поэму про экзистенциальный кризис и рыбака, который осознал свою ничтожность перед лицом Вселенной вслух прочитать. Два раза.
— Страшно. — кивает Юиньтао и на всякий случай отодвигается от Джиао: — но вернемся ли мы? Ведь вам Говорящая Рыба изволит предложение делать. Вот поселитесь у него в особняке, а он вам на ночь глядя про вашу красоту будет песни петь. Бац!
— Как есть язва. — качает головой Сяо Тай. В этот момент дверь в торговый зал открывается и влетает девушка с растрепанными волосами, впереди ее летит поднос с чаем, все летит во все стороны, девушка падает, взмахнув руками… Сяо Тай невольно зажмуривается, ожидая грохота, удара металлического подноса об пол, осколков фарфорового чайника… она могла бы подхватить и девушку и поднос и чайник с чашками своей Ци, но выдавать себя снова… так и прокалываются ниндзя — выделяясь слишком быстрой реакцией, которую не ожидаешь от обычных девушек, которые пришли купить башмачки с толстой подошвой… потому она зажмуривается и ждет. Но звука удара поноса об пол или разбитого фарфора все нет и нет…
— Тск! — звучит недовольный голос Юи. Сяо Тай открывает глаза. Юиньтао стоит на одном колене, умудрившись в полете поймать поднос и собрать на него летящий чайник и чашки, да так, что не пролила ни капли. Девушка с растрепанными волосами лежит на полу, уткнувшись в него лицом.
— Су Тян Чу! — вскакивает с места мастер сапожник: — не ушиблась? Ты в порядке?
— Мне очень стыдно! Прошу меня простить! — девушка тут же садится на пол и низко кланяется: — уважаемые покупатели!
— Вот. — Юиньтао ставит поднос с чайным набором на стол: — чуть нас всех не обварила, дурочка. Там же порожек на входе в зал, а ты тут каждый день ходишь, могла бы запомнить.
— Конечно! Прошу прощения за мою неуклюжесть! Дядюшка Ву, разрешите мне сделать ритуальное самоубийство, потому что я потеряла лицо и подорвала репутацию семьи!
— Иди уже. — ворчит мастер, складывая руки на груди: — и никаких самоубийств! Начиталась тут книжек про самураев с Восточных Островов. Скажи на кухне, чтобы сладостей принесли, тут уважаемые гостьи и хорошие покупатели. Только пусть младшая Аиран принесет, а то ты опять споткнешься.
— Цунмин! — девушка вскакивает и исчезает за дверью. Слышится грохот, что-то падает, разбивается, гремит, кто-то ойкает.
— Не человек, а катастрофа. — качает головой мастер Ву: — впрочем ладно. Спасибо за то, что спасли мой чайный набор. Это настоящий белый фарфор, времен династии Тан, взгляните как изыскан узор на боку у чайника. Каждая чашка — уникальна и имеет свое имя и назначение.
— Действительно, уникальный узор. — говорит Юиньтао, разглядывая свою чашку: — у меня на родине за такой набор можно до ста лян серебром получить. Или даже поместье неплохое. У моего отца такой же был.
— Фамильный фарфор. Передается из поколения в поколение, — гордо говорит мастер Ву и оглаживает бороду, кряхтит, пододвигается к столу и разливает всем чаю: — а что про драконов, как изволила интересоваться юная госпожа, то Жемчужина Дракона и была тем самым сокровищем, что Госпожа Кали, да простят меня Небеса, что поминаю ее имя всуе, как раз и была первой и единственной обладательницей этой Жемчужины. Говорят, что эта Жемчужина на самом деле представляла из себя обломок стрелы, выпущенной лучшим в мире стрелком по имени Но, которого в канун осени называют Вороньим Принцем. Наконечник стрелы был сделан из колдовского нефрита, закаленного в крови Феникса, усиленного заклинаниями и душами тысяч убитых врагов. Это стрела попала в самое сердце Изумрудного Дракона Запада, старого Шу. Старик выжил, что ему какая-то стрела, обломал древко, а наконечник остался в сердце. Годы шли, а наконечник покрывался перламутром, как песчинка, которая попала в тело жемчужной устрицы. И вот через столетия в груди у Изумрудного Дракона Запада оказалась Жемчужина. Естественно, так как эта Жемчужина находилась в груди у дракона, то и назвали ее соответственно. Жемчужина Дракона. Конечно, до тех пор, пока Госпожа Кали, да простят меня Небеса, что упоминаю ее имя всуе, — не разорила Западное Гнездо Драконов и не уничтожила их подчистую — никто и не знал что у старого Шу в груди есть такое.
— Как интересно. — говорит Сяо Тай, хотя на самом деле ее интересует другое, а именно — как этот фамильный фарфор сохранился, учитывая, что эта неугомонная и неуклюжая девица постоянно с ним падает? Неужели… она поднимает чашку и разглядывает ее. Делает глоток. Чай горьковатый, терпкий на вкус, очень ароматный.
— А сладостей не будет? — подает голос опечаленная Джиао: — кунжутных шариков в меду? Или там боярышника в карамели? Сладких нитей на фруктах? Лунных пряников со сладкой пастой? Булочек с начинкой? Фруктовое желе? Тофу в сиропе? Бисквиты Сунжуань? Может махуа с мелом?
— И как в тебя столько всего влезает? Мистика. — бормочет себе под нос Юиньтао: — мы же только что из особняка Говорящей Рыбы, ты там два ведра сладостей съела. У тебя в животе дыра. Портал. Сколько не съела — все такая же худющая.
— У нее метаболизм быстрый. И генетика хорошая. Есть и не толстеть, это ж чудо какое. — говорит Сяо Тай, вступаясь за Джиао: — а сладости мы потом на рынке купим и поедим, не переживай.
