Возможно, она права, и пришло время жить в реальном времени. Но ведь и я тоже прав. Реальность отвратительна и мне она не по нраву. Надо что-то менять…

Я стояла в дверях, как мне показалось, около часа. Хотя на самом деле прошла всего пара минут с тех пор, как за Денисом закрылась дверь. А я продолжала стоять и чего-то ждать, глядя в никуда.

Он больше не вернётся. Я опять оттолкнула его.

Эта мысль собирается солёным вкусом сожаления и горечью во рту, застревая комом в горле. Закрываю лицо ладонями, несколько раз мотнув головой. Боль грызёт горло подобно ненасытному кровопийце. Болезненно сглатываю, вспоминая, каким мягким был его голос, но его лицо… Его лицо было таким, будто он потерпел поражение. Особенно когда я опять оттолкнула его от себя. Запрокидываю голову и начинаю глубоко дышать.

Но ведь так правильно. Всё что ни делается к лучшему, так ведь? Тогда почему мне кажется, что я начинаю задыхаться по мере того, как испаряется его запах из квартиры? О, Боже…

Я снова качаю головой, борясь со жжением в горле, которое норовит добраться до глаз. Потихоньку возвращаюсь в гостиную, опускаюсь на диван, глядя прямо перед собой. Я вообще ничего не чувствую. Я измотана. Во мне нет никаких ресурсов.

Тимошка запрыгнул ко мне на колени, принявшись мурлыкать, такой тёплый и живой. И тогда слёзы потекли из моих глаз. Я плакала так, как не плакала уже давно. С тех пор как узнала о болезни и рассталась с Денисом. Но сейчас всё по-другому. Хуже. Намного хуже.

Я плакала и никак не могла успокоиться. Чувствую себя размазнёй. Беспомощной и уязвимой. Не хочу, чтобы Денис увидел меня когда-нибудь в таком состоянии. Поэтому через некоторое время нахожу в себе силы встать, пойти на кухню и налить себе вина. Так я и сидела в темноте, пила вино и пыталась не плакать. В семь часов вечера я не выдержала и позвонила Соне, более не в состояние оставаться в одиночестве.

— Мне так жаль, дорогая. — первое, что произнесла Соня, переступив мой порог и крепко обняв меня.

— О, Соня. — выдохнула я, принимая из её рук пакет. Она принесла вино, шоколад, чипсы и коробку салфеток.

— Пойдём, присядем, — она подтолкнула меня в сторону гостиной. — И ты мне все расскажешь.

Соня налила ещё вина, открыла шоколад и чипсы. Я почувствовала себя немного увереннее, бодрее теперь, когда Соня рядом.

— Держи. — Подруга протянула мне бокал вина и шоколад. — Это мой аварийный запас.

Я улыбнулась и положила шоколад в рот. Потом отпила немного вина, закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Так, — Соня устроилась на диване с ногами. — А теперь рассказывай, почему у тебя такое лицо?

— Денис ушёл. — прошептала я.

— Это я поняла. — в голос усмехается подруга. — А случилось-то что?

— Скажем так — ничего не случилось. — Я уже выплакала все слёзы и могла говорить теперь спокойно. — Мы катались на собачьих упряжках. Было здорово. Потом отправились на ужин. Мы признались, что по-прежнему любим друг друга. Он хотел, чтобы я осталась с ним на всю ночь. Но я не осталась. Мне надо было подумать. А когда он сегодня утром пришёл сюда… — Я помолчала, а потом снова заговорила, проглатывая окончания: — Он хотел попробовать ещё раз, но опасается, что я снова причиню им боль. Потом ему пришло сообщение, что сестры родился ребёнок. А я-то не могу дать ему семью, которую он хочет иметь. Да и как могут развиваться отношения, когда он в Питере, а я здесь? Это не имеет смысла. И он ушёл.

— Надеюсь, ты не была с ним так прямолинейна? — Соня смотрела на меня во все глаза.

— И дело вовсе не в том, что я не люблю его. — выпалила я и, набрав воздуха, призналась: — Я люблю.

— Тогда в чём, чёрт возьми, проблема?! — неожиданно взрывается Соня. — Послушай, Насть, я люблю тебя. Ты мне как сестра, которой у меня никогда не было. Но ты не разрешаешь мне приближаться к тебе. Никому не разрешаешь. И скажи мне на милость, как ты можешь кого-то любить, если не позволяешь приблизиться к себе? Именно так ты обошлась Денисом много лет назад. Решила всё за него, не позволила высказать своё мнение. Ты бы хотела, чтобы кто-то так поступил с тобой? — Я открыла рот, чтобы ей возразить, но она остановила меня одним только взглядом и продолжила: — Я понимаю, как это сложно. Любовь вообще непростая штука. Но ты не можешь продолжать в том же духе. Ты организуешь свадьбы, и почему-то все, кроме тебя, живут вместе долго и счастливо. А ты не думаешь, что тоже заслужила это? Да, ну и понятно, что Денис тебе не доверяет. Ты же разбила ему сердце. Естественно он боится, что ты снова поступишь так же. Но тебе надо доказать обратное. Поверь мне, ты должна бороться за него, если он тебе нужен.

Соня глубоко вздохнула, заканчивая свою речь и, сделала большой глоток вина, смачивая горло.

— Если бы ты видела его лицо, когда он получил сообщение о рождении племянника, — прошептал я.

— Да, ты не можешь иметь детей. Это не новость. — с принятием в голосе говорит Соня, коснувшись моего колена. — Тем не менее, милая, ты возводишь стены. И прости меня за вопрос, я вовсе не бесчувственная, но должна спросить. Неужели бесплодие делает тебя менее похожей на женщину?

Я на минуту задумываюсь. Прикрываю глаза. Желаю чувствовать только сердцем. А в нём тянущая боль, которую я глушу, и честно отвечаю:

— Нет. — даже на трёх буквах успевает дрогнуть голос. — Я не стала менее женственной. Вовсе нет. Даже наоборот, я почему-то чувствую себя как мать.

— Я расскажу тебе кое-что. И заметь, обычно я никому об этом не рассказываю. — Взгляд Сони смягчается, и она вся подбирается. — Меня удочерили. И могу тебе сказать, что материнство не определяется наличием репродуктивной функции. Это просто физиология. А материнство, — она похлопала себя по груди с левой стороны, — это здесь. Если ты только откроешься и рискнёшь.

— Почему я не позвонила тебе раньше? — Я зашмыгала опять носом, сдерживая слёзы.

— Потому что боишься. — улыбнулась она. — И влюблена. Но если ты действительно хочешь найти выход, обязательно его найдёшь. А теперь давай доедим шоколад, чипсы и допьём вино. — с её губ слетает милый смешок. — А потом устроим пижамную вечеринку. Можем болтать до утра, А завтра ты решишь, что будешь делать.

— Ты чудесная подруга Сонь. — Я вытерла слёзы и улыбнулась.

Денис

Я сидел за импровизированным столом в офисе, расположенном в центре города, и постукивал ручкой по чистому листку блокнота. Обычно я делал записи, но сегодня просто сидел и рисовал зигзаги на странице. И каждый последующий день казался хуже предыдущего. Я понимал, что должен был проиграть эту битву с Настей, дать ей время, ведь она достойна, чтобы за неё боролись. Я завалил себя работой, выжимая последние соки, чтобы просто-напросто отключиться и не думать обо всё, что с нами произошло. Но, мать твою… Понимать и делать, как оказалось, совершенно разные, а в моем случае, вообще не совместимые вещи. Эти дни непонятного ожидания изнуряли меня до болезненного состояния.

И чем дольше я держался от Насти на расстоянии, тем раздражительнее становился. И это истощало меня. Я не мог перестать думать о Насте. Все мои мысли сосредоточились только на ней и наших отношениях.

А ведь я должен думать о работе, наслаждаться тем, что окружает меня сейчас. Меня впечатляли результаты собственной деятельности. Раньше я всё видел в бумагах, отчетах и диаграммах, а теперь мог видеть результат проделанной работы своими глазами. И это было потрясающе.

В четверг я вернусь домой, встречусь с новорожденным племянником. Правда, трудно возвращаться, когда тебя никто не ждёт.

— Денис Александрович, можно? — Станислав Сергеевич, управляющий филиалом, вошёл в кабинет и закрыл дверь. — Есть минутка? Я хотел посоветоваться с вами.

— Конечно. — Я был даже рад отвлечься от собственных мыслей. Мне показалось, или управляющий немного нервничает? — В чем дело Станислав Сергеевич? Вы выглядите озабоченным.