– Я думал о том, что ты сказала, что ты училась в Дурмстранге. Странно, что шляпа определила тебя на Гриффиндор. Насколько я знаю, в этой суровой школе много времени уделяют Темным искусствам, – сказал парень и, взяв свою сумку, направился к выходу.

– Так и есть, Темные искусства, это очень глубокая сфера обучения, но почему тебя смущает, что меня распределили на Гриффиндор? Думаешь, моё место на Слизерине? – спросила в свою очередь Гермиона, также взяв свою сумку, но не спеша покидать их убежище. – Вообще, я не верю во всю эту чушь распределения. Человека и его путь определяет ни какая-то старая шляпа, а сам волшебник.

Эти слова оставили в душе Тома странное ощущение того, что девушка, возможно, права. Было как-то неправильно следовать словам странной шляпы, но она никогда не ошибалась, во всяком случае, не с ним. Он жаждал власти и готов был пойти по трупам, если понадобится, чтобы достичь своих целей.

– Кто знает, так ли это. Но отрицать не стану, что выбор за нами самими, и если в тебе заложено тёмное семя, оно вырвется на свободу независимо от факультета, – сказал Реддл, будто бы давая понять, что Гермиона тоже может оказаться на стороне зла.

И ему даже в голову не пришло то, что она говорила совсем об обратном, направленном в его сторону. Странно, но девушка впервые почувствовала желание узнать этого человека ближе, понять его мотивы и мысли, изучить, почему он стал тем, кто сеет ужас. Ведь с его успехами и умениями, он и, правда мог бы стать великим волшебником, но не прибегая к рекам крови и множеству трупов. Том остановился практически у самой двери и обернулся.

– Странно, ты меня не раздражаешь, – сказал парень, и будто бы что-то хотел ещё добавить, но резко развернулся и, толкнув дверь, вышел из комнаты.

Гермиона осталась одна, ошарашенная его признанием. Она села на стул, пытаясь вернуть ощущение равновесия. Внутри всё бушевало от разрывающих в разные стороны чувств. Внутренний голос шептал не поддаваться на магию Реддла, но с другой стороны она слышала в сознании о том, что можно, что-то изменить, что можно не допустить трагедии и спасти много жизней, не убивая слизеринца. Сумка выскользнула из рук и Гермиона закрыла лицо ладонями, пытаясь понять, что с ней происходит. Неужели эти моменты, что они провели вместе, начали влиять на неё столь пагубным способом? Теперь она уже раздражала сама себя, терзаясь подобными мыслями.

– Не вздумай сдаваться. Ты должна быть тверда в своем решении, Просто дождись подходящего момента, – слова, адресованные самой себе, должны были как-то отрезвить, и Гермиона резко встала со стула, понимая, что ещё немного, и она сойдет с ума.

* * *

Реддл покинул комнату и быстрым шагом почти пересек коридор, ведущий к лестницам, как на его пути появилась Вальбуга. Брюнетка остановилась напротив, сверля взглядом слизеринца.

– Поясни, почему ты меня не подпускаешь к себе, но с таким рвением, проводишь время с этой гриффиндоркой, – с яростью кинула ему в лицо девушка, сверкая злостью во взгляде. – Почему я, которая готова для тебя пойти даже на убийство, не имею права стать ближе?

– Я разве должен перед тобой отчитываться? – спросил Реддл, приподнимая бровь и пытаясь обойти назойливую слизеринку.

Она снова перекрыла ему дорогу и, схватив за руку, в отчаянии произнесла.

– Том, как ты не проймешь, что я готова для тебя на многое только скажи. Ты не можешь со мной так поступать. На этом свете нет ни кого, кто был бы вернее меня. Того, кто станет твоим соратником и другом, – в её голосе звенело возмущение. – Я не позволю этой Гарднер быть рядом с тобой!

В одно мгновение на лице всегда невозмутимого Реддла появилась злость, он рывком припечатал слизеринку к стене. Его сильная рука сомкнулась на её горле, сжимая, и лишая Вальбугу кислорода.

– Запомни, ты лишь инструмент. Ты то, чем я пользуюсь, пока хочу этого. Я буду поступать с тобой так, как захочу. И убью тебя, если захочу. Блэк, ты вещь. Моя вещь, запомни это, если хочешь быть частью чего-то большего, чем унылое существование в мире волшебников, – прошептал он.

Напоследок сдавив её горло со всей силы, Том ощущал удовлетворение от того, как бешено, бьется пульс под его пальцами, как она хрипит, задыхаясь, как её лицо начинает краснеть. Лёгкое движение отвлекло Реддла, и он обернулся. На другом конце коридора стояла Гермиона. Ужас в её глазах, заставил брюнета разжать пальцы, и слизеринка скользнув по стене, осела на пол. Слезы катились по её щекам, она пыталась откашляться, схватившись за горло. Вальбуга ненавидела новенькую за то, что она стала свидетелем подобного, но поделать ничего не могла. Гермиона, быстрым шагом пересекла коридор, и практически пробежала мимо, не понимая, что больше привело её в ужас. А сам Реддл лишь со злостью посмотрел на брюнетку.

– Еще раз ты вмешаешься в мои дела, смерть тебе покажется спасением, Вальбуга. Не играй со мной в такие игры, или пожалеешь, – процедил он сквозь зубы и направился к лестницам.

Всё выходило из-под контроля. И эта ревнивая дура могла значительно подпортить его планы. Но и отдалять её от себя он не собирался. Возможно, стоило ей дать то, что она желает. Том не был монахом, и вполне себе периодически использовал учениц, для удовлетворения своих желаний, потом весьма успешно стирая им память. Ввиду этого никто не мог похвастаться тем, что провел с ним время. Это вполне устраивало парня, так как он не считал подобные вещи победой. Ничего лишнего, только удовлетворение физических потребностей. Всё это стоило обдумать, но так, чтобы его идеальный план не пострадал.

Вальбуга ощущала злость и опустошенность. Но ей и в голову не пришло обвинить в произошедшем Тома. Она яростно списывала всё на новенькую.

– Мы ещё поквитаемся, Гарднер, ты ещё узнаешь, что мы Блэки никого не прощаем. И твои руки никогда не коснуться того, чего ты не достойна, – прошипела она, всё ещё потирая шею.

Придется на бал надевать закрытое платье, уж она-то точно знала, что от подобной хватки уже завтра на её нежной коже разольются синяки. Но она, ни о чём не жалела. Том был её хозяином, и если он испытывал ярость, значит, она вызывала в нём чувства. А это было лучше, чем его безразличие. Девушка поспешила в подземелья. До бала оставалось всего два дня. И уже в вечер воскресенья, она сможет показать своему Лорду, что лучше и красивее неё, он не найдет.

* * *

Мысли о произошедшем в пятницу в коридорах, Гермиона намеренно постаралась запихнуть, как можно глубже в своей памяти. И утро воскресенья, раздражало её только тем, что сегодня ей предстояло решить насущный вопрос с платьем. Решив, что попросит в долг у Эмили, чтобы сегодня купить всё нужное в Хогсмиде, Гермиона вздохнула, открывая глаза и посмотрев в окно, раскинула руки, потягиваясь.

– Гермиона, для тебя посылка! – услышала она голос Мии, что была ещё одной соседкой по комнате.

Привстав, она посмотрела с удивлением на девушку.

– Посылка? Ты уверена, что это для меня? – спросила она, садясь на постели и протягивая руку, чтобы принять сверток.

– Ну, если ты знаешь ещё одну Гермиону Гарднер в Хогвартсе, то давай отнесём посылку ей, – со смехом произнесла Финч и села на краешек постели Гермионы. – Давай же, открывай скорее, посмотри, какая посылка большая, интересно, что в ней.

Эмили тоже поднялась со своей постели и, коснувшись босыми ногами пола, поежилась.

– Ненавижу осень. Да и зиму тоже, холод невозможный, – недовольно произнесла она и тут же быстро перебежав, запрыгнула на постель к Гермионе, забираясь под её одеяло. – А вот рассматривать чужие посылки я люблю. Неужели Герми завела себе поклонника?

Девичий смех наполнил комнату, и Гермиона лишь шутливо шлёпнула Эмили по плечу.

– Какой ещё поклонник? С ума сошла? – засмеялась она, попутно разворачивая упаковочную бумагу.

В посылке оказалось платье. Потрясающий бирюзовый цвет в сочетании с атласом, украшенный золотыми нитями на вставках. Пальцы Гермионы прошлись по ткани. Вздох восторга вырвался у Мии и она во все глаза посмотрела на соседку по комнате.