Неволя Летит на стену птицею волна, чтоб силою помериться с бетоном, летит, кипящей ярости полна. Ударит и откатится со стоном. И вновь летит, всю мощь собрав в кулак, упрямая, свинцового оттенка… Но тот бетон ей не сломать никак, чтоб вырваться на волю из застенка. Одной свободой лишь и дорожа, она готова вечно грудью биться в сырой бетон, от ярости дрожа, в лепешку разбиваясь, будто птица. Не иссякают силы у волны. Могучая река, как зверь, клокочет… Нет, видимо, конца у той войны, поскольку сдаться в ней никто не хочет. Взяла Вилюй плотина в кабалу, бетоном укротив простор и волю. Как будто крылья вольному орлу подрезали. И он не волен боле… И на картину эту с высоты плотины, в чьи засовы бьются воды, взглянув, осознаешь невольно ты предел и цену собственной свободы. Восхищаюсь каждый раз… Мерцаньем звездным небосвода я восхищаюсь каждый раз… Такая в нем звенит свобода, что мысль моя летит тотчас. И будто древние преданья, со звездным светом наравне, летят из центра мирозданья, чтоб о себе напомнить мне. Мы лишь песчинки во вселенной. И коль всю правду напрямик — в ней даже вечный мир наш – бренный, а жизнь земная – краткий миг. Там все – огромней. Нам порою в ночи пылает лишь Луна, а та звезда, что солнца втрое крупней, нам даже не видна. Летят посланья, как кометы, оттуда миллионы лет к нам, чтоб любили мы планету свою. Такой там больше нет. Землянин я, в том нету чуда, песчинка малая… Но я хотел бы – к звездам, чтоб оттуда увидеть: вот земля моя! И чтоб полуночной звездою всем землякам своим светить. Пусть жизнь своею чередою идет – в ней так прекрасно жить! Так, по душам, как говорится, веду я с небом разговор, а мысль всё рвется в небо птицей, спешит прорваться на простор. Радость Завеса плотная тумана прозрачной сделалась. И вдруг от декабря, светло и пряно, весной повеяло вокруг. От счастья, словно солнце в мае светясь, слов золотом звеня, друзья, чорон свой поднимаю — внук появился у меня. Хлопочут бабушки, крылаты с утра от радости, спеша: сперва – кумыс, блины, салаты… потом – дары для малыша. Нет никого тебя дороже, мой внук, отныне на земле. Твой первый крик и плач твой тоже милее здесь всех песен мне. Родня столпилась – ахи, охи, и все тут верят горячо, что человек из этой крохи могучий вырастит еще. Что ж, будь как солнце светел ликом, пусть ждет тебя счастливый путь, мужчиной вырастай великим, достойным уваженья будь. Сюльдюкар
Сюльдюкар – гнездо моей жены. Родина ее всегда была и моею. Здесь ведь рождены мои дети – два моих крыла. Здесь веками Сюльдюкар река, что Вилюя бурного приток, камни трет о камни, широка, их перетирает на песок. Бросишь взгляд на север здесь и вот, вот она тайга во всей красе! Озеро Садын, маня, блеснет спинами ленивых карасей. Потрудился здесь с душой Творец, от природы лучшее беря, создавая, может, не дворец, но приют достойный для зверья. Сюльдюкаром нарекли село, что на берегу реки стоит. Смотрят здесь на жизнь свою светло, каждый житель добр и домовит. Род сей – ветвь эвенков. Их сюда завели истории пути. Озеро покинув Сюрюндя, здесь сумели родину найти… Сюльдюкар – гнездо моей жены. Родина ее всегда была и моею. Здесь ведь рождены мои дети – два моих крыла. Солнце вновь засияет Небо скрыли свинцовые тучи, что черней, чем вороньи крыла. И туман над землею все гуще, и в тревоге земля замерла. Только ветра порыв, из-за леса налетев, завертел все вокруг, и небес разорвалась завеса, и лазурь обнаружилась вдруг. Вот и солнце, успев появиться, льет уже, а не бьет по глазам, из кристальной лазури нам в лица свой целительный света бальзам. Стая птиц, разбитная такая — солнца блики на крыльях! В зенит птичий гомон летит, не смолкая, в чистом небе звенит и звенит. Вновь ожив, задышали поляны — аромат разнотравья густой. И березки, от свежести пьяны, словно в танце, трепещут листвой. Так и в жизни. И знать должен каждый, что такое бывает в судьбе: после тьмы безнадежной однажды солнце вновь засияет тебе. |
