Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Соседи Увисакавсика внимательно слушали его рассказы, но немногие им верили. У инуитов возникала масса вопросов: а откуда люди там берут столько дерева, чтобы строить все эти корабли? Разве может голос передаваться по проводу? Зачем людям передвигаться по тоннелям: ведь их сначала нужно выкапывать! Услышав ответы на свои вопросы, скептики чаще всего приходили к выводу, что Увисакавсик врёт. Они даже решили, что он повредился умом, и временно изгнали его за пределы поселения, пока не придёт в себя.

Но когда Увисакавсик вернулся, оказалось, что изгнание не вправило ему мозги: напротив, он стал наглее и только больше настаивал, что белые люди во многом превосходят инуитов. По его словам, некоторые белые люди даже не едят мяса: странный предмет для восхищения, учитывая, что Увисакавсик был очень хороший охотник. К тому же он не желал отказываться от некоторых привычек, которые перенял у Пири. Например, достигнув Северного полюса, Пири воткнул в землю немало флагов: флаг США, флаг Военно-морской лиги, флаг Красного Креста, флаг Дочерей американской революции и, наконец, флаг своего студенческого братства в колледже Боудун, «Дельта Каппа Эпсилон». Увисакавсик тоже хотел себе флаг, так что он поставил у своей хижины флагшток и поднял на нём медвежью шкуру. Соседи боялись, что это распугает медведей, на которых они охотились.

Но самое главное, что беспокоило соседей, – так это убеждённость Увисакавсика, что ему нужна ещё одна жена. Во время «ссылки» он добыл много хорошего меха и теперь заявлял, что у Меко не хватает рук, чтобы его обработать. Увисакавсик требовал многого: в поселении было мало незамужних женщин. Наконец Увисакавсик решил украсть жену у мужчины по имени Сиглук. Тот не смог воспротивиться, потому что боялся выступить против сильного охотника. Заполучив его жену, Увисакавсик продолжал издеваться над Сиглуком, а тот мог разве что молча кипеть от ярости. Всем было ясно, что рано или поздно Сиглук захочет отомстить.

Прежде Фройхен редко видел, чтобы мужчина-инуит брал себе в жёны нескольких женщин. Обычай этот нередко разжигал конфликты между мужчинами. Во многих инуитских поселениях женщин не хватало: мужчин ценили больше, поскольку те выполняли социальную роль охотников, и в голодное время девочек нередко убивали во младенчестве. «В былые времена это был вопрос выживания, – объясняет Фройхен в своей «Книге об эскимосах», антропологическом труде, который он написал в поздние годы. – Представьте себе край, где не существует пенсий и нет никакой возможности заработать деньги, где жизнь тяжела. Когда вы состаритесь и станете слишком слабы, чтобы охотиться, единственный способ защитить себя от верной голодной смерти – это иметь сыновей, которые возьмут вас к себе и помогут дожить ваш век в довольстве» [5].

К несчастью для Сиглука, в поселении охотились группами, поэтому ему приходилось регулярно видеть Увисакавсика, который не упускал случая прилюдно подразнить и высмеять его.

За три дня до того, как в поселение пришёл Фройхен со своим отрядом, Сиглук не выдержал и решил действовать. Увисакавсик вышел на охоту в каяке, Сиглук приблизился к нему вплотную, вскинул винтовку и спустил курок.

Эхо от выстрела повисло в воздухе, а по парке Увисакавсика расползалось красное пятно. Сиглук попал ему в плечо и не убил врага: его каяк слишком сильно качало, и он не смог прицелиться. Когда Увисакавсик сообразил, что случилось, он схватился за свою винтовку, собираясь выстрелить в ответ. Он уже наводил оружие на Сиглука, когда на месте действия появился третий каяк: Одарк, друг Сиглука, бесшумно подобрался к Увисакавсику со спины и поднял свою винтовку. Он выстрелил первым. Череп Увисакавсика с оглушительным взрывом треснул, и в воздухе повисла кровавая дымка. Тело его безвольно свесилось с борта каяка, на месте затылка – отвратительная мешанина из костей, мозга и крови.

Дело было сделано. Сиглук и Одарк решили поделить жён Увисакавсика между собой: жена Сиглука вернётся к нему, а Одарку достанется Меко. Последние двое спешно ушли из поселения, чтобы найти себе пристанище в другом месте, и через несколько дней на замёрзшем озере встретили отряд Фройхена.

Когда они закончили рассказ, Фройхен поглядел на мясо, которое ел, и понял, что его добыл Увисакавсик – уже покойник – на своей последней охоте. Одарк, познакомившийся с Фройхеном несколько дней назад, теперь говорил с ним как со старым другом. Сначала он опасался Фройхена, потому что знал, что белые не одобряют убийства врагов: вдруг Фройхена послали, чтобы наказать Одарка? Но теперь-то он видел, что Фройхен просто хотел познакомиться с соседями и рассказать о торговом посте!

Сам Фройхен понятия не имел, как отнестись к услышанному и что ответить Одарку. К счастью, он не успел снова попасть впросак: вмешались Асаюк и Арнаври и уверили Одарка, что никому в датской Гренландии не известно об убийстве. Фройхен просто охотился неподалёку.

Глядя, как светлеет лицо Одарка, Фройхен понял, что инцидент исчерпан. Обычаи, которые он пока не вполне понимал, гласили, что правосудие свершилось, и ни у кого из местных не нашлось возражений. Когда Фройхен описывал эти события, исход их как будто не беспокоил и его самого: он не осудил инуитов и не выразил ни возмущения, ни ужаса. Да, он удивился, узнав, что Одарк убил человека, но к тому времени Фройхен уже заключил, что Одарк ему симпатичен, и проще всего было не изменять этой симпатии. С этого странного происшествия началась близкая дружба на всю жизнь. Фройхен называл Одарка «одним из самых достойных людей, каких встречал». Однако убийство не обошлось без печальных последствий.

Когда Фройхен и его спутники узнали об убийстве, Арнаври заторопилась обратно в Туле. Там жил брат Увисакавсика, Самик, и она беспокоилась, как бы он не решил отомстить за брата: тогда начнутся убийства, которые трудно будет остановить.

Когда Фройхен и его спутники добрались до Туле, там все уже знали, как погиб Увисакавсик: Сиглук побывал в поселении и всем об этом рассказал. Самик и правда в гневе носился по округе, вынашивая план отмщения. У плана этого была извращённая логика: раз Сиглук помог Одарку убить его брата, Самик теперь убьёт младшего брата Сиглука, которого любили все соседи и который никак не был замешан в происшествии. Вся деревня сходила с ума от тревоги.

Но прежде чем Самик успел что-либо предпринять, вмешался Кнуд Расмуссен. Сиглук пришёл к нему за советом и признался, что подумывает, не убить ли Самика первым. Хорошо представляя, что это запустит бесконечную череду кровной мести, Расмуссен попросил Сиглука подождать. Затем разослал всем вовлечённым в конфликт просьбу собраться в фактории для мирных переговоров.

Пока люди устраивались в помещении, Расмуссен раздавал всем кофе и табак. Он хотел, чтобы переговоры прошли в дружелюбной атмосфере. Когда все расселись, он произнёс длинную речь, оплакивая смерть своего друга Увисакавсика – славного охотника, безвременно ушедшего из жизни. Но кровопролитием делу нельзя помочь. Конечно, Самик хочет отомстить за брата, но – Расмуссен посмотрел Самику прямо в глаза – разве это вернёт Увисакавсика к жизни? Расмуссен утверждал, что самый мужественный поступок в такой ситуации – оставить человеку жизнь, когда у тебя есть полное право отнять её. Милосердие требует настоящей силы духа, и тот, кто найдёт в себе милосердие, – поистине достойный человек.

Как только Расмуссен умолк, последовала долгая и жаркая дискуссия. Рассмотрев вопрос со всех сторон, Самик согласился не искать мести. Все присутствующие поздравили его с этим решением.

Добившись перемирия, Расмуссен продемонстрировал ещё одну выдающуюся способность: он ловко умел извлекать выгоду из напряжённых ситуаций. Прежде чем переговорщики разошлись, Расмуссен попросил каждого скрепить общее решение, предоставив ему пять песцовых шкур в знак удовлетворения. Пушнина идёт на благо торговому посту, объяснил он; а что на благо торговому посту – то на благо сообществу. Погиб хороший охотник, но не будем же мы из-за этого убивать больше охотников! Ведь торговому посту нужна пушнина.

вернуться

5

Всякий раз, когда Фройхен описывал брачные и сексуальные обычаи инуитов – включая полиандрию и полигамию, – он делал это с осторожностью. Фройхен хорошо понимал, какое недовольство подобные вещи могут вызвать у его западных читателей. В большинстве случаев он описывал подобные обычаи деловым, отстранённым тоном. Кроме того, он старался включить в свою работу как можно больше контекста, чтобы западный читатель смог лучше понять (пусть даже и осудить при этом) культуру, которая в общем была Фройхену очень дорога.

22
{"b":"891665","o":1}