Сторонники Пири, опасаясь, что кошмарная история повредит его репутации, помогли Минику вернуться на родину.
Когда Фройхен и Расмуссен пригласили его к себе жить, Минику едва минуло двадцать лет. Жизнь в Гренландии давалась ему нелегко. Проведя столько лет в Америке, он почти забыл инуктун, свой родной диалект, и теперь ему было сложно общаться с родными и друзьями (даже сны ему снились по-английски). Жить с датчанами ему тоже не особенно нравилось, а те в ответ находили его слишком мрачным, хотя и понимали причину. Впрочем, Миник оказался первоклассным охотником, и вскоре их общее хозяйство обогатилось большими запасами мяса на зиму.
Многие жители Арктики зиму любят больше, чем лето, несмотря на её суровость. «В темноте и холоде лучше думается», – сказал как-то гренландец по прозванию Слепой Амброзий писательнице Гретель Эрлих. У зимы есть и другое преимущество: в морозы лёд становится крепче и по нему проще передвигаться, так что люди могут беспрепятственно навещать родных и друзей. И во времена Фройхена зима была радостной порой, когда люди собираются и веселятся вместе (при условии, что охота удачна). Такова была ранняя зима в 1910 году. Фройхен путешествовал по округе, нанося визиты соседям и рассказывая им, что торговый пост открыт и ждёт их. Расмуссен путешествовал отдельно, чтобы покрыть больше территории и привлечь больше «покупателей».
Вместе с Фройхеном отправились Асаюк и Арнаври, семейная пара без детей. Оба были хорошими охотниками и опытными путешественниками. Они обучили Фройхена многим полезным навыкам выживания, которыми он не обзавёлся во время Датской экспедиции: например, как быстро построить иглу или как безопасно спать в мороз. Фройхен всё это время таскал с собой старую отсыревшую перину, которая когда-то обитала на чердаке у его родителей. По ночам, улёгшись на неё и пытаясь уснуть, он дрожал от холода. Странно, что Расмуссен не научил Фройхена раньше, – зато Асаюк и Арнаври наконец объяснили бедолаге, что намного теплее спать на шкуре карибу, которая отлично сохраняет тепло. Спальный мешок Фройхена тоже был сделан из шкуры карибу, как и тёплое пальто, которым он дополнительно укрывался ночью. К утру оно изрядно промерзало, но после хорошего битья становилось как новенькое.
Ещё Асаюк и Арнаври показали Фройхену, как в Северной Гренландии ухаживали за ездовыми собаками: южане делали это иначе. На юге в свободное время собаки гуляли, где им вздумается, добывая себе еду, и нередко попадали в переделки. На Севере собак держали на привязи, чтобы те не бродили где попало и не портили инвентарь или постройки. Чтобы те не перегрызли поводок, хозяева стачивали им клыки с помощью камня или напильника. Делать это старались пораньше, ещё щенкам. Но у Фройхена были взрослые южные собаки, клыки которых были при них, так что их приходилось стачивать их только сейчас. Асаюк и Арнаври подвешивали собак Фройхена за шею, пока те не теряли сознание, потом раскрывали им пасти, сдерживая их ремнями, и стачивали зубы. Фройхен это назвал «жестокой операцией», но с радостью замечал, что собаки быстро приходили в себя после неё. Только теперь они не могли разжевать мороженое мясо, поэтому их корм приходилось резать на мелкие кусочки, которые можно было глотать целиком. Собаки дольше переваривали такое мясо, но это даже считалось предпочтительным, потому что они дольше ходили с полным желудком и реже требовали кормёжки.
Следуя на север к Нунатаку, трое путешественников наткнулись на тайник с мясом, который оставил здесь какой-то путник. Подобные находки были обычным делом: странствующие охотники часто пользовались тайниками, и согласно обычаю любой мог брать оттуда еду или пополнять запас. Но завидев этот тайник, Арнаври нахмурилась. У каждого охотника был свой стиль укладки камней, и этот принадлежал человеку, который здесь обычно не ходил, – некоему Сиглуку.
Устроившись на ночь в иглу, Арнаври решила узнать, что же происходит, и устроила сеанс ясновидения. Ритуал был древний и долгий, она напевала себе под нос и раскачивалась взад-вперёд, пока на неё не снизошло видение: кто-то недавно умер, неизвестно, кто именно. Фройхен не знал, что ему думать и верить ли в эту магию, но слова Арнаври не давали ему этой ночью спать спокойно.
На следующее утро путешественники подошли к озеру неподалёку от Инглфилд-фьорда. Зима ещё не вступила в свои права, снег освещал тусклый багровый свет, и трое путников отбрасывали длинные, жутковатые тени. Добравшись до берега озера, они ступили на лёд. На полпути к противоположному берегу они заметили впереди две далёкие фигуры, приближающиеся к ним.
Фигуры всё приближались, и Фройхен со спутниками обсуждали, как им быть. Путешественники обычно не встречались в этих местах, поскольку дичи здесь было мало. (Сами они отправились этим путём, потому что это была короткая дорога к стаду карибу, которое они надеялись найти у Нунатака.) Не то чтобы путники боялись чужаков – но не хотели напугать или смутить их своим появлением, ведь люди в этих глухих местах обычно не желают быть замеченными.
Вскоре Асаюк и Арнаври разглядели своих знакомых, мужчину по имени Одарк и женщину по имени Меко. Арнаври заметила Фройхену, что странно было встретить их вместе: у Меко был муж, Увисакавсик. Раз женщина путешествует в такой глуши с посторонним мужчиной, значит, они что-то скрывают.
Наконец встреча состоялась, но она была совсем не дружеская. Одарк окинул Фройхена подозрительным взглядом и резко спросил, кто он такой и зачем он здесь. Фройхен пустился было, как привык, рекламировать свой торговый пост и выгодные сделки, но Одарк остался равнодушен. Только имя Расмуссена помогло делу: инуит немедленно расплылся в широкой улыбке. Кнуда знают все, и врагов в Гренландии у него нет!
Как только напряжение спало, путники завели дружескую беседу и, недолго думая, решили дальше идти вместе. Одарк и Меко рассудили: раз Фройхен – друг Расмуссена, в ближайшем поселении устроят большой праздник в его честь. Такое пропустить нельзя!
Когда объединённый отряд добрался до ближайшего поселения, там и правда устроили весёлый праздник в честь их прибытия, подавали варёное мясо карибу, сушёное мясо нарвала и ферментированное мясо тюленя (Фройхен его наконец распробовал). Он радовался обществу гостеприимных инуитов, но что-то всё-таки не давало ему покоя: ему казалось, что Одарк и Меко что-то недоговаривают. Фройхен догадывался, что узнает их секрет нескоро: инуиты любили выдержать большую паузу, прежде чем поделиться большими новостями, в то время как европейцы или американцы выбалтывали всё первым делом. «Ничто так не радует эскимоса, как сидеть тихонько, зная, что в любую минуту он может обрушить на собеседника сенсационную новость», – писал об этом Фройхен.
Два дня прошли в пустяковых беседах, и наконец Фройхен кое-что выведал о своих попутчиках. Арнаври не ошиблась: Меко и правда была замужем за мужчиной по имени Увисакавсик, но он почему-то не появлялся, и никто не заговаривал о нём, а ведь Увисакавсик был одним из лучших охотников в поселении. Через некоторое время Фройхен наконец узнал всю правду.
Увисакавсик когда-то служил проводником Роберту Пири и был в числе тех инуитов, которых Пири взял с собой в Штаты в 1897 году. (Это его отправили обратно в Гренландию после того, как инуиты заразились туберкулёзом.) В Америке Пири иногда возил Увисакавсика с собой на туры лекций: если с тобой на сцену поднимается живой эскимос, весь закутанный в меха, билеты раскупают как горячие пирожки. Во время таких путешествий Увисакавсик повидал больше Америки, чем большинство американцев. Вернувшись в Гренландию, он горел желанием поделиться своими приключениями. В Нью-Йоркской бухте нет айсбергов, зато там теснятся сотни кораблей. А в городе люди живут друг на друге в многоэтажных домах, как в Гренландии гнездятся на скалах птицы. А уж как люди передвигаются! В подземных поездах, для которых не нужно тягловых животных. Но самое диковинное – это телефоны, по которым можно разговаривать с человеком на большом расстоянии через длинный провод.
