Совсем рядом где-то сверху цокают коготки. Поднимаю голову. На ветке сосны светятся два глаза. Какое-то мелкое животное. Значит, я не один. Вот она жизнь – всегда найдешь себе общество. Или оно найдет тебя. Ладно, пора возвращаться.

– Где был? – приветствует меня сосед.

– Прогуливался.

– Мы…. Я тоже гулял. Знаешь, ничего местечко. Ты раньше работал вожатым?

– Нет. А ты? – разговор немного раздражает.

– Тоже первый сезон. Слушай, Максим, ты действительно дослужился до старшего унтера? На срочной, не по контракту?

– Да, срочную прошел. – Парируя очередной вопрос, отмахиваюсь. – Не хочу об этом говорить. Поздно уже.

С этими словами закрываю дверь своей комнаты. Слышу, Саня еще заглядывает в туалет, шумит вода, потом и сосед укладывается.

Глава 3.

28 июня. Воскресенье.

Воскресенье проносится как один миг. Весь день в делах и заботах. После обеда знакомлюсь с тренером. Нормальный солидный господин средних лет. Зовут Виталием Аркадьевичем. Видно, к работе относится спокойно, без рвения. Это и не удивительно. Из разговора с ним узнал, отставник на персональной пенсии после ранения и контузии. Живет в Кексгольме, подрабатывает, чтоб не заплесневеть и не заплыть жиром. Летом в «Орленке» приобщает скаутов к спорту. Осенью и зимой ведет оздоровительную гимнастику для дамочек сложного возраста. О семье он не говорил, а я постеснялся спросить. Женат, конечно. Иное в его возрасте даже странно.

Вот и наступает Судный день. Раннее утро понедельника. Мы все двенадцать вожатых во главе с Шуховым грузимся в автобусы. Все в форме со скаутскими платками. Наш «Ливень земский» идет в Петербург. Еще один автобус в Кексгольм. Третий с Шуховым и Натальей отправляется в Выборг, откуда они по дороге собирают скаутов из селений по трассе. Медведев уехал в город с вечера. Говорили, у него дела в управлении и какие-то вопросы в парткоме.

– Как настроение? – поворачиваюсь к Кате. Девушка как раз расположилась на сиденье через проход. Стройные ножки вожатая забросила на соседнее кресло. Не заметить эту красоту решительно невозможно.

– Волнуешься?

– Зачем? – третий вопрос подряд.

– Обычно все волнуются.

– Волноваться можно, если чего-то не знаешь, или знаешь, что что-то не так. А раз я ничего не знаю, то и переживать смысла нет, – выдав эту тираду, преисполняюсь внутренней гордости. Красиво завернул.

– Разумно. Я прошлым летом волновалась. Все же, отдыхать в лагере это одно, а работать совсем другое. Все видишь иначе. Появляются вопросы, о которых даже не задумывалась никогда.

– Катя, все хотел спросить: ты где учишься?

– В Политехнической академии, третий курс.

– Далеко до учебы добираться? Обычно снимают квартиру поближе к институту. – Прикидываю в голове схему проезда от Старой Деревни или Новой Каменки до Сосновки. Пожалуй, на метро удобнее будет.

– Зачем снимать, если есть своя квартира у Комендантского?

Ну, да. Я как-то и не подумал. Девушка живет с родителями, к отдельному углу не стремится. В наше время нередкое явление.

– Родители не стесняют? – забрасываю камешек на всякий случай.

– Конечно, нет! – лицо Катерины озаряет искренняя ослепительная улыбка. – Это моя квартира. Маленькая, но только моя.

– Подопечных грузим на Шуваловской площади? – быстро меняю тему разговора, чтоб не ляпнуть бестактность. И так подошел к грани приличий. Не положено ведь интересоваться у малознакомой дамы происхождением квартиры и машины. Всегда можно перескочить границу допустимого, перейти на того, кто все это оплачивает. В нашем обществе так не принято.

А «Ланита» не самое дешевое авто. Можно предположить, Катерина взялась за подработку не денег ради, а для удовольствия и опыта. Хотя, все возможно. Я же ничего о ней не знаю.

Для поддержания разговора вспоминаю пару забавных историй из моей студенческой жизни. Это ведь не в каждой группе додумаются поздно вечером, засидевшись в лаборатории, поменять таблички на дверях аудиторий, чтоб утром был повод оправдаться за опоздание. Наши смогли. Нет, я в этом участия не принимал. Наоборот, очень удивился поутру хаосу в коридорах и шарахающимся в поисках правильной аудитории студиозов.

Я опасался, что на въезде в город, уже перед Корабсельками мы попадем в затор. Будний день, все из пригородов спешат в город на работу. Обошлось, организаторы очень удачно выбрали время. Кольцевую проехали около девяти дня, когда утренние пробки уже рассосались, а дневные еще не образовались.

Минут двадцать по городу, и мы торжественно выруливаем на Шуваловскую площадь. Когда-то здесь было большое село. Сейчас типичный район смешанной застройки. Редкие, заблудившиеся в каменных джунглях усадьбы приходят в упадок и попадают под снос. На их месте вырастают многоэтажки улучшенной планировки. Симпатичные, честно говоря, дома с выраженными архитектурными формами, увешанные галереями балконов, со ступенчатыми каскадами блок-секций.

Островок прежнего Шувалово с заборами, двух- и трехэтажными особняками, густой зеленью на участках сохранился только в оазисе между озерами, парком и вокзальной площадью. Сам вокзал тоже реликт былых эпох. Небольшое, но красивое кирпичное здание. Здесь до сих пор останавливаются пригородные электропоезда, мимо без остановок проносятся экспрессы на Гельсингфорс и Выборг.

Метро разгрузило городской рельсовый транспорт. Электропоезда в будни ходят полупустые. Горожане вспоминают про них только когда выезжают за город. Часто электричкой выходит быстрее, чем на машине.

На площади у памятника какому-то поэту уже стоит автобус. Недалеко кучкуются гимназисты. Да, прямо под развевающемся императорским штандартом, у таблички с надписью «Орленок».

Ага! Вон перед вокзалом «Святогор» Медведева. Приметная машина. Наш автобус останавливается, двери открываются, начинается работа. Начальник лагеря уже со скаутами. Со стороны это напоминает медведя в окружении любвеобильных собак. Павел Николаевич машет нам рукой, и мы включаемся в процесс.

Пока ждем еще два автобуса (из транспортной компании звонили, сообщили, что подъедут вот-вот с минуты на минуту), сверяем молодежь со списками. Сразу разбиваем воспитанников на отряды.

– Дядя, как Вас зовут? Вы наш вожатый? – в меня вцепляется юное непосредственное существо с бантиками.

– Ты из какого отряда?

– Меня Женя зовут. Мой папа взял путевку с «Аэробалта».

– Как фамилия? – старательно насупливаюсь, чтоб произвести впечатление.

– Щегорцова. Женя Щегорцова.

Быстро пробегаюсь по спискам.

– Так, у тебя третий отряд. Вон к тому дяде. Его Александром называют.

– А по отчеству? – вопрос ставит меня в тупик. Так и не удосужился запомнить не только отчество, но и фамилию соседа по домику.

– Можно дядей Александром.

Девочка задумчиво морщит лоб, затем дергает меня за рукав. Явно собирается еще что-то спросить. Меня спасает наш партийный куратор. Витя, конечно, чтоб ему пусто было.

– Максим, как тебе роль воспитателя будущей гордости Империи?

– Твоими молитвами. Ты с нами едешь?

– Отнюдь, – Витя показывает на часы. – Только выдать напутственную речь, отметить отбытие и бегом на работу.

– Ах, ты же еще и работаешь. Отпросился?

– Предупредил, что задержусь. У нас свободный график.

Везет некоторым. Но здесь дело не в благоволении Фортуны или связях, а в способностях. Виктор трудится программистом в одной очень известной компании. Скажу только, он писал алгоритмы весьма популярной бухгалтерской программы. Дальше сами догадаетесь.

– А мне больше твоя будущая профессия нравится. Работа с людьми, на свежем воздухе, регламентированный рабочий день, никто по ночам не звонит со странными вопросами.

– Издеваешься! Что сам не пошел в Строительный?

– У каждого свой склад ума, свои способности.

Автобусы подъехали. Перекличка показала, что опоздавших нет. Все в сборе. Витя берет микрофон. Дальнейшее я слушаю с каменным лицом. Увы, словоблудия у нас все больше и больше. Таким темпом до уровня велеречивых брехунишек социал-демократов скатимся. Можно же было не растекаться мыслью по древу, а вспомнить знаменитые пункты Михаила Гордеевича, светлая ему память, пройтись по послевоенному восстановлению партии, о современной повестке и не заикаться, все равно она меняется, а интересы страны и нации, что характерно, неизменны.