Второй выстрел отсек волну асуров.

Де Толль выиграл несколько секунд, направив машину сквозь чадную асфальтовую пламину. Полицейский шаттл потерял машину из виду, но потом площадь накрыло белым сиянием и мотор заглох.

– Это не полиция, – отметил инспектор, глядя на зависший над площадью шаттл. – Это личная гвардия губернатора. Но как оперативно, черт возьми!

Двадцать минут спустя де Толль сидел в кабинете Валериана Гракховича Цезариани – луврского губернатора. Лицо овевало прохладой. После жары Виттенберга и позорной потасовки с асурами это пришлось очень кстати.

Губернатор устало горбился за бело-золотым столом. Острые «октавиановские» черты лица, впалые щеки, волосы, некогда завитые, а теперь свалявшиеся гипсовыми потеками. Не иначе бессонная ночь позади. За спиной губернатора, в окружении Луврского штандарта и золотого знака доминионов, скучал бронзовый Лаперуз. Казалось, космический волк тянется, чтобы отвесить губернатору подзатыльник.

– Так-так, – нараспев начал Валериан Гракхович, – и что у нас здесь? Посланник Фронтира. Ай-ай, как печально… Что скажете, Владислав Борисович?

Де Толль промолчал. Губернатор выдержал паузу, буравя гостя злым взглядом.

– В молчанку играть будем… – с недовольством продолжил он. – Вы, де Толль, невыносимо скучный человек. Такой богатый послужной список – и такая унылая жизнь. Сертификат мастера меча – и ни одного боя… А вот еще. Вы любите хвастаться тем, что назначались советником на Хаджаллах. Но не сообщаете, что длилось это всего сорок семь секунд, а потом секретарша исправила ошибку в документах.

– Вы неплохо знакомы с моей биографией.

– Еще бы, великолепнейший сударь мой! Мое маленькое хобби – знать все обо всех. Ап-па-па, какое чудное ощущение!

«Стихи пишет, – отчего-то решил де Толль. – Природного чувства ритма лишен, поэтому ударные слоги высчитывает по пальцам».

Отчего-то эта мысль принесла ему облегчение. Ничто так не греет душу, как чужие недостатки.

– А скажите, скучнейший Владислав Борисович, – продолжал губернатор, – отчего вы настолько неуживчивы? Люди на вас жалуются.

– Кто именно, позвольте спросить?

– Ну, не люди, погорячился я… Асуры. Асуры жалуются. Вот сейчас взять: напали на фургончик с реблягу-аши, оскорбили святыни народные… Было? Я вас спрашиваю: было такое?

– Было, – повинился де Толль.

– Ну, и кто из нас инспектор с большой дороги?

– Но позвольте заметить: все было не так. Я спросил у Яри, где можно найти настоящую асурскую пищу. Глупо, согласитесь, побывать на пограничной планете и не попробовать экзотики. А Джончег повел себя не по-деловому. Натравил на нас подручного с крионожом…

– …которого ваш парнишка оприходовал. Планарником.

– Не подручного. Джончега.

– Ах еще и Джончега? – обрадовался губернатор. – Ну, так вы сами, понимаете ли, Лаперуз своего пролива… Знаете, в чем ваша ошибка? Не туда, дражайший Владислав Борисович, усилия прилагаете. На Дачном, поди, арбузы цветут. Там весна. Вот о чем думать надо! А вы? Чем вам не угодила Майя?

– Какая Майя?

– Ах, оставьте… В первый же день донос накатали. Титанида подозрительная, то, се… Делать вам нечего. А потом что? Вы докопались до портала в Кассадовском училище, вам чем-то не понравились гравикабины, вы разворошили асурье гнездо. Зачем, ну зачем вы вызвали Шепетова в Кларовы Вары? Правды хотите? Что ж, я вам открою правду. Западный дом асуров поставляет через нас кинкарам глину для имплантов. Довольны, да?..

Де Толль машинально потрогал висящую на шее цепочку.

– Хорошие деньги, поди?

– Не жалуемся. Что деньги – глина… Кстати: понимание со стороны Фронтира пришлось бы нам очень кстати. Каламбур, понимаете?

– Понимаю, Валериан Гракхович, понимаю… Но я бы на вашем месте не о каламбурах думал. Тут у вас и контрабанда, и шпионаж асурский, и на планете черт-те что творится, а вы чиновнику взятку суете.

– Разве сую? – удивился тот. – Какое сую, Владислав Борисович, когда вымогаю? Вот смотрите, – губернатор выложил на стол несколько стереографий, – убит видный представитель асурской диаспоры. Убит планарным оружием. Думаете, мальчишка его убил? Скажите на милость! Сертификат-то мастера у кого? У него?.. У вас?.. Не слышу! Ась?.. – Он дурашливо приложил ладонь к уху. – Расправиться-то с вами просто было… Припоздай наши дражайшие кавалеристы, и асурье вас в бензольные кольца нарезало бы. Но нет, скучный человек де Толль. Все гораздо утонченней. – Он вызвал над столом голотерминал с новостными лентами. – Читайте.

Владислав Борисович заглянул в терминал и поскучнел. Плакала его пенсия, рыдал в три ручья терраформированный гигант Дачное-8.

Луврнет бурлил заголовками: «Пленарная безнаказанность», «Палач Фронтира», «Инспектор-ксенофоб под маской инспектора-ксенофила», «Доколе?», «Отсель», «Ату!», «Бей Фронтир, спасай границу!»

– Это общественное мнение. Вокс, так сказать, попули. Согласно новостным лентам, вы угрожали Джончегу, вымогая у него асурьены… за что, еще придумаем, как нам удобнее. Потом зарезали его и скрылись в неизвестном направлении. – Губернатор смотрел на пленника цинковыми глазами.

Де Толль вновь дотронулся до цепочки и успокоился. Словно кто-то большой и сильный стоял за спиною, защищая и оберегая инспектора.

– Лихо, Валериан Гракхович. – Инспектор постарался, чтобы его улыбка выглядела естественной. – Лихо. Но ведь меня искать будут.

– Яндекс ищет, иридиевый мой… Это граница. Ваш расследователь живо завязнет – при том-то отношении, что складывается к Фронтиру.

– Поменять общественное мнение – что два акта подписать.

– Правда? – Губернатор встрепенулся. – Знаете, рубидиевый мой, а ведь это идея. – В глазах его вспыхнул огонек. С таким огоньком ведьмы варят кошек, отыскивая косточку-невидимку. – Давайте-ка сыграем? Ходят слухи, будто мастера меча могут сознанием изменить мир. Новостная лента обновляется каждые десять секунд. Прошу вас, меняйте!

– При свидетелях? Никак невозможно.

– Ладно.

Губернатор хлопнул в ладоши. В комнату вкатился боевой робот «Элиза-1966».

– Это, – объявил губернатор, – моя секретарша. Разжалобить, перепрограммировать, запутать в парадоксах вы ее не сумеете. Делайте что хотите, но, если в ленте не появится хоть одна статеечка в вашу защиту, фондовый мой, трастовый мой, ваш труп сегодня же обнаружат на краю обитаемой зоны. И не только ваш.

– А если появится?

– Тогда не обнаружат. – И губернатор вышел из комнаты.

Де Толль остался один, если не считать «Элизы». Кокетливо заполированное пятно окалины на ее борту напоминало, что «1966» – модификация боевая.

Инспектор огляделся.

М-да… Дверь заперта охранной системой. С планарником лучше не геройствовать. Да и «Элиза» себя в обиду не даст.

Что еще есть?

Новостной терминал, робот-телохранитель, компьютер губернатора.

Всего этого вполне достаточно, чтобы спастись, надо лишь чуть-чуть подумать. У пожилого возраста есть свои преимущества. Наивность детства, импульсивность юности, самодовольство зрелого возраста – все это в прошлом. Остались лишь спокойствие и расчет.

– «Элиза-1996», – приказал он, – режим «Покорность Фронтиру». Код доступа…

– Файл «покорность» не найден, – отвечала «Элиза». – Запущен поиск соответствия. Близкие по теме ключевые слова: «кожаное белье», «плетка», «ах, проказник», «BDSM». Желаете поговорить об этом?

– Отменяется. «Элиза», дай связь с представительством Фронтира.

– Ищется в базах соответствие по слову «связь». Найденные результаты: «опорочивающая», «извращенная», «с фактами»… Выберите тезис и переформулируйте запрос.

Владислав Борисович вздохнул.

На «Элизе» можно ставить крест. Начинала она, конечно, юной милой роботессой – легкомысленной, падкой до пиратского софта и жарких порт-в-порт соединений без антивирусов и файрволов. А потом пошло-поехало… Завалила тест Тьюринга, тендерный патч криво встал. Дорожка кривая, ремонтный дом.