«Не управившись, отказавшись…» Не управившись, отказавшись На ровном месте, неустойчиво Во славу всем павшим Завсегдатаем покойницкой, И даже не отвлечешься, И даже игры проигрываются хмуро. В рабочую тогу сухонькую Залезаешь, Как в постель любовницы. И люди, подражая и запутываясь, Хмуреют, влезая в общение, Неожиданное, тяжелое и искусственное, Как капроновые изделия. «Ты гримируешься устало и безвольно…»
Ты гримируешься устало и безвольно, Садишься в кресло, грустное, как прошлость. Слова и звуки падают довольно, Как в песнях умирание мелодий. С женой, смотрясь, как из колодца, на виденья, Невольно грим твой надеваю белый, Невольно запрещенность и свирепость Я приношу, как в лепрозорий лепру. «Покойники сродни невестам в платьях…» Покойники сродни невестам в платьях. Сегодня дождь и мокрая земля, Цветы несите на мою могилу, Их головы склоните на меня. Красиво будет пусть, пусть будет мило. Холодные и мокрые кусты Раздвинут руки, мы вопьемся в небо Через глаза и мокрые цветы, Которых нет, и не было, и было. Но не было поминок обо мне, И ты не плакала, стихи качая днями. Я умер тихо, замирая в сне, А не болтаясь на оконной раме. Цветы не принесут на мокрую траву, Следы не смоет дождь, и не растают Духи в цветах и темень на мосту, И колокольни нас не обласкают. Хочу цветы, о как хочу цветы. Хоть обманите, будто бы с цветами, Я буду думать – это вы пришли, А не осенний дождь над головами. А дождь, и дождь, и мокрая земля. Возможно, принесли, а их украли, А небо смазали соленые глаза, Ресницами дождей запаковали. Сегодня дождь и мокрая земля, Цветы несите на мою могилу, Я буду думать, платьем шелестя, Ты приходила, и вернусь в квартиру. Надежды у покойников легки: Они, как дети, знают – нет, и верят, А в черных ртах шевелятся стихи. Из глаз, ввалившихся, как в выставленные двери, Выходят звезды – мокрые дожди.  «Начиналось в Обвале…» Начиналось в Обвале Неожиданной мягкостью слов, Ты все время все знаешь: Я как заяц в облаве, И томящийся запах духов. Пыльный город, клоповые койки, Серый бред, липкость линий и снов, И наплывом усталость и скованность У углов. Даже резкость движений, Угловатость, неправильность, всю Я впервые люблю, И бесцельно броженье, И бравадою слов не удержишь из сказки мечту. Я люблю – это пошло и, верно, избито, Ты практична, спокойна, умна, Только смотрится зайчиком, наскоро кем-то убитым, Отскочившее сердце, и в серых подпалах стена. Только боль и бессилье, Только скованность, бред и игра, Сигареты и линии Продолженьем тебя. Только сухость во рту, как с похмелья, Над Провалом красива, как стон. У мгновения нет продолжения, Только отзвуки за окном. Ты прекрасна, и ты королева, Тривиально звучит, но душе не звучанье, а мгла. Я впервые любил, был впервые смешным и нелепым, Будь же проклята жизнь, бред надежды и я. Разбежались, ну прямо лужайка поп-арта, И цветочком взлетающий ТУ. Это я все придумал, гадая на картах, А любить, не влюбляясь, надо, К черту мечту! Только все же щемящее что-то, Только все же и бред, и мечта, Только снится и видится кто-то За границею серого сна. В Одессе В зеленой церкви Серенький ублюдок, Заутреню стоял я Среди юбок. Иконы целовал, Как бешеный Впивался В живую кровь и плоть Причастия, Цеплялся За юбку девки С красной мордой сна, В подтеках синеньких, С узлами на ногах. А церковь-колокол Грубей, чем патефон, Как баба, с криками Рожала гуд и звон. Церковный запах, Специфичный запах Стелился по полу, Мы им пропахли. Холодный пол Сминался, как штаны, И красный грех Окрашивал хоры. Тогда притихшие, Запомнившие стон, Мы уползли В мелькание колонн. В больнице Восковые фигуры в бойницах, Тонкие, как слова, Ты грустишь, тебе хочется близкого, Тихого, сладкого, А воздетые по больницам Руки, сестры, врачи Тебя мучают, пачкают. На кровати, в углу, В белом, нечистом, рваном Подчиняешься ультиматуму — Посетителей нет еще, рано ведь. И глаза как снежинки, как капельки Застывают на стенке на кафельной С умывальником. А кровати на ножках-прутиках Составляются, тикают, шамкают, Но придут ведь, сотрут их в прах, И больницу выследят, сцапают. Но никто не приходит – рано ведь, А больница хозяином, деспотом Разжигает тяжелую раны медь, Как детство зло. |
