– Что ты несешь?

– Энга так впечатлил лифт, что он чуть его не заблевал, – пожимает плечами Нимея и ищет на гладкой зеркальной панели кнопку. – Но ты, конечно, не такой. – Последнее она бормочет себе под нос с самоуверенным выражением лица.

Фандеру становится не по себе, как будто лифт – это клыкастое нутро чудовища, а не коробка из стекла и металла.

– Заходи. – Нимея вскидывает брови и первая делает шаг в кабину.

Хардин уверенно следует за ней.

Двери закрываются. На стеклянной поверхности справа от дверей появляются цифры, и Нимея выбирает одну из них, но Фандер даже не пытается рассмотреть что-то за копной ее распущенных волос, из которой она за пару часов без сна сплела мелкие косички, чтобы чем-то занять руки.

Через прозрачную стену он смотрит на Эким, раскинувшийся под ними. Кабина мягко скользит вверх, и у Фандера перехватывает дыхание. Он чувствует себя будто в полете. Колени сами собой сгибаются от непривычного ощущения: пол тянет его вверх, но внутренности будто падают, наоборот, вниз. Город за стеклом становится одновременно шире и мельче. Горизонт отдаляется, открываются все новые и новые улицы. Дома сливаются до простых сверкающих коробок с очертаниями окон.

– Ау!

Он оборачивается на источник звука и сталкивается взглядом с Нимеей. Ее ореховая радужка кажется ожившей, потому что из-за мелькающего света то сужается, то расширяется зрачок. Может, это просто игра воображения?

– Ты мне руку сломаешь! – восклицает она и поднимает что-то вверх, трясет этим перед лицом Фандера, пока он, не отрываясь, смотрит ей в глаза.

Потом медленно переводит взгляд на их переплетенные пальцы. Он взял ее за руку и слишком крепко сжал. Непонятно, в какой момент это произошло, но можно предположить, что как только закрылись двери лифта.

– Прости, – глухо произносит Фандер и пару секунд медлит, прежде чем разжать пальцы и отпустить Нимею.

Ощущение от ее теплой кожи остается с ним, и он смотрит на руку, совсем забыв про вид за стеклом.

– Не переживай, сейчас зайдем к Лю, и вымоешь свою руку, – улыбается Нимея, но оправдаться Фандер не успевает. Да и что говорить? Что после ее прикосновения не мыл бы руку вовсе? О, она, конечно, этому порадуется и расскажет очередную байку про свою великую любовь к Энграму.

Лифт останавливается, на этот раз тело, наоборот, будто хочет продолжить движение вверх, а пол замирает на месте и внутренности за ним не поспевают.

– Пошли уже.

Фандер бросает еще один взгляд на город и выходит из лифта, еле переводя дух. Все, что он может сказать: лифты, если все лифты такие, – изобретение потрясающее. И прикосновения Ноки, от которых теперь горят не только плечо, ребра, кожа головы, бедро, но еще и рука, – это тоже потрясающе.

В животе скручивается узел из тепла и света, мешая спокойно дышать.

* * *

– Нимея! – визжит Пьюран и виснет на шее у Ноки.

– Полегче, давай без этого. – Нимея неловко хлопает подругу по плечам, а потом мягко отталкивает от себя.

– Прости, я так рада!

Фандер делает вывод, что Нока не любит объятий, но тактильной он ее никогда и не считал. Очередной факт об этом существе он все же отправит в копилку знаний.

– Расскажи мне все! У меня столько вопросов! – Пьюран тараторит, активно жестикулирует, постоянно трогает волосы, как будто волнуется.

Лю выглядит так же, как и все экимцы, которых Фандер видел на улице. Белая, прозрачная, словно невесомая.

У нее крошечная стеклянная квартира. Одна-единственная комната, не считая кухни и ванной. Большой белый диван, пушистый ковер, тонкие шторки. У Пьюран в доме все чертовски мило и воздушно. Но сама она крайне нервная.

– Лю-ю-ю? – вопросительно тянет Нимея.

– Что? – откашливается Пьюран.

В квартире становится тихо, но не из-за того, что все замолкают: в ванной шумела вода, и только сейчас шум прекратился.

– Ты не одна? Мы не вовремя? – Нимея подозрительно щурится, вгоняя подругу в краску.

– Нет, нет, я вас ждала! – частит Пьюран.

– А там кто?

– Гость. – Она кашляет. – Просто гость…

Дверь ванной распахивается, и на пороге появляется Якобин Блауэр с широченной улыбкой.

– И всего-то? – Нимея бормочет под нос что-то вроде «а то я не знала» и больше не обращает никакого внимания на подругу и ее «тайного» парня.

Глаза у Ноки стеклянные от недосыпа, пару часов сна в машине не дали сил, только раздразнили.

– О да, наконец-то, – выдыхает Нимея, скидывает ботинки, пересекает комнату и падает на диван. – Мы останемся на ночь, чтобы нормально поспать. Если вы планировали провести романтический вечер, то я мешать не стану, лишь бы не стать свидетельницей чего-то лишнего. О предпочтениях Хардина мне ничего не известно.

И она засыпает, моментально и без предупреждения: откидывает голову на спинку дивана, складывает руки на животе и закрывает глаза.

– Она… не спала всю ночь, – поясняет Фандер.

– Я, между прочим, тоже, – криво усмехается Якоб. – Если ты не знал, я участвовал в расхищении гробниц. – Он так широко улыбается, будто выкапывать друзей из могил – отличное времяпрепровождение, неплохо разбавившее серые будни.

И Фандер не может не улыбнуться в ответ. Приветствие выходит скомканным и странным. Они не бросаются друг другу в объятия и не спрашивают, как дела. Кажется, Якоб готов сделать первый шаг, но настороженно поглядывает на Фана.

Они все меня будто боятся.

За три года Фандер даже разучился скучать по друзьям, но он все так же им рад. И он до безумия хочет вернуть их дружбу, потому что в последние месяцы, проведенные в тюрьме, не было ничего настоящего. Лучшие моменты жизни остались в прошлом. Хардин всегда был частью чертовой толпы, которая никогда не стремилась его понять и принять. Фандер – тот, кто всегда будет делать неправильный выбор в глазах общества. Влюбился в плохую девчонку, чье сердце уже занято. Разрушил свою жизнь. Заставил всех себя ненавидеть.

Он всегда прекрасно понимал, что так будет, и это знание его смешило. Может, потому он и был в компании самым шумным? Его просто забавляло наблюдать за тем, как люди обращают на него внимание, задерживают взгляд, а потом кривятся, хмурятся, разочаровываются, убеждаются в том, что слухи правдивы и тот старший Хардин, брат милого парня Энграма, – последняя скотина.

– Тогда пошли на кухню пить кофе. И дайте Нимее поспать: ей нужны сутки, чтобы стать приятным человеком. – Красная как рак Пьюран берет Якоба за руку и утаскивает из комнаты.

– А она бывает приятной? – бормочет Фандер, глядя на спящую Ноку.

Он задерживается на секунду, делает шаг в сторону кухни, жмурится, трет лоб и раздраженно вздыхает.

Ей, должно быть, неудобно в этой позе. Опять. Спать второй раз сидя – глупо, если есть диван.

Он быстро идет к Нимее и перекладывает ее на диван. Пусть это не кровать с хорошим матрасом, но хотя бы не автомобильное кресло.

Фандер подсовывает под голову Ноки серую диванную подушку, берет с подлокотника аккуратно сложенный шерстяной клетчатый плед и, проклиная себя, укрывает Нимею, замерев напротив ее лица. Сидит на корточках еще пару секунд, подперев подбородок кулаком. Только две секунды.

Нока начинает возиться и устраиваться поудобнее, обнимает плед, даже засовывает ладонь под щеку.

Может, хватит пялиться?

И правда, хватит, но Фандер выторговывает у себя еще пару секунд. Чешет ногтем большого пальца бровь, трет лицо и ждет еще две секунды.

Интересно, что будет, если она сейчас откроет глаза? Скорее всего, вскочит с места и станет вопить, назовет Фандера извращенцем, обвинит в том, что он собирается ее убить. Потом она, конечно же, обратится волчицей и перегрызет ему глотку. Но, пока этого не произошло, можно урвать пару секунд, а потом поспешить убраться, чтобы избежать катастрофы.

* * *

На лице Пьюран отчетливо читается отвращение, отчего Фандер еле сдерживает смех. Он ни разу не сталкивался с этой до невозможности доброжелательной мышью, потому что та не высовывала носа после комендантского часа и не выступала с публичными заявлениями о том, как плох Орден и все истинные вместе с ним. Лю вроде бы была в старостате, где Фандер торчал вместе с друзьями, но сидела за последней партой, будучи еще только первокурсницей.