– К сожалению, иногда только сила может вернуть заблудшую овцу в стадо, – согласился магистр.

– Что ж, мне пора. – Милиционер надел фуражку.

– Кстати, давненько не видел вас на наших службах, – сказал отец Пейн.

– Да, все дела, дела – служба… Найду как-нибудь время, загляну. Пока же примите это. – Подполковник вынул из бумажника купюру и протянул магистру. – Мой скромный вклад в строительство нового собора.

– Благое дело вам зачтется. – Деньги исчезли в кармане черного плаща отца Пейна. – Обязательно приходите на открытие. Уже скоро, в это воскресенье.

Наконец подполковник поклонился, поцеловал отцу Пейну руку и, перекрестившись на фасад бывшего кинотеатра, ушел. Его звезды исчезли за углом храма.

– Слышал? – спросил магистр.

Я вышел из-за колонны.

– Лиц не видели, номер машины тоже. Мы не светимся, вы же знаете. – Я улыбнулся, потирая кулаки.

– Руки покажи!

Он схватил меня за ладонь, повернул тыльной стороной, рассмотрел сделанную недавно татуировку на пальцах: «1034».

– Евангелие от Матфея, глава 10, стих 34. – Отец Пейн сразу понял значение цифр. – «Не мир пришел Я принести, но меч!»

– Я подумал, что символично…

– А тебя никто не просил думать! – Магистр с силой сжал мою ладонь. – Только верить! Твоя задача – карать еретиков, а не думать! Отныне на рейдах будешь в перчатках! И чтобы больше никакой самодеятельности!

Отец Пейн отшвырнул мою руку. Вдохнул, выдохнул, успокаиваясь.

– Ладно, – сказал он. – Чего узнал?

Я коротко пересказал ему все, что мне удалось выяснить.

– Что ж, неплохо, – кивнул он. – Продолжай общаться с этой журналисткой. Нам очень важно найти ее информатора.

– А если она его не выдаст?

– Тебя ли мне учить, как добываются факты. – Магистр посмотрел мне в глаза.

Я невольно съежился: таким холодным был его взгляд.

– Да, но она же… девчонка.

– Скажи еще, что ты ни разу не поднимал на них руку.

– Так то были еретички…

– Если для того, чтобы искоренить огромное зло, придется пожертвовать малым добром, как ты поступишь?

Я молчал. В памяти вдруг всплыло лицо журналистки Жени. Я представил, как разбиваю его в кровь, и мне стало не по себе. Быть может, оттого, что до этого я бил лишь тех, кого не знал лично?..

– Уверен, когда придет время, ты поступишь правильно, – поставил точку отец Пейн.

– Кстати, об истреблении ереси… – вспомнил я. – Мне нужен автобус для рейда.

Я коротко рассказал об офисном Попугае. Конечно же, отец Пейн дал добро. Пока я переодевался в подвале храма (у меня всегда там хранился комплект боевой одежды), к крыльцу подкатил микроавтобус с отцом Годфри за рулем. Когда мы с братьями по оружию – воинами Света Гавриэлем, Уриэлем и Рафаэлем – забирались в салон машины, я заметил вдруг, что последний колеблется.

– Что-то случилось? – спросил я.

– Санька в больнице, – ответил Рафаэль.

– Какой еще Санька?

– Не какой, а какая.

– Ах да, твоя двоюродная сестра. Из этих… язычников. Жива?

– Сильное сотрясение, рассечение на голове…

– Значит, жить будет! – заключил я. – Иногда полезно человеку хорошенько треснуть по башке, чтобы дурь из нее выбить… Ну, так ты с нами?

Рафаэль помялся и все-таки полез в машину.

Я и раньше слышал, что в парке на окраине города у памятника герою Гражданской войны Краснову собирается неформальная молодежь, да все никак не находил времени проверить. Теперь время пришло! Ты спросишь: какое отношение эти разодетые клоуны имеют к ереси? Самое прямое!

Внутренний мир человека обычно отражается на его внешнем виде и на том, какую обстановку он создает вокруг себя. Человек, еще не познавший никаких истин, выглядит просто, и окружают его обычные вещи и люди. И вот однажды он познает Бога. Сначала на груди его появляется маленький малоприметный крестик. Однако, чем больше человек вникает в суть учения, тем больше символов веры входит в его жизнь. Теперь, когда он садится в автомобиль, перед глазами у него на панели лики святых. Раскрывает бумажник, а там иконка Богородицы. Заходит домой – в красном углу стоят иконы. При этом человека начинают окружать такие же верующие люди, его все чаще замечаешь в храме на службах. Самых же праведных, кто достиг наибольших высот в познании истинной веры, узнаешь издали: это облаченные в рясы служители Господа.

С человеком оступившимся происходит совсем наоборот. Он, как и все, вступает на жизненный путь чистым, незапятнанным и попадает в огромный мир, полный искушений. Но стоит этому доверчивому созданию оступиться, как начинается его погружение во Мрак. Причины бывают разные: личное заблуждение, желание выделиться или подражание – чтобы быть принятым другими окружающими его людьми, уже впавшими в ересь. Сначала он начинает слушать неправильную музыку, смотреть гнусные фильмы и читать мерзкие книги. Затем на шее у него появляется, казалось бы, невинный символ какого-нибудь еретического учения. После он начинает все глубже вникать в суть этой ереси, и вот уже на его полках возникают богомерзкие трактаты.

Дальше – больше: по мере движения человека в пропасть меняется манера одеваться, часто тело покрывается татуировками, пирсингом, а окружать его начинают такие же еретики и безумцы, как и он сам. И оглянуться не успеешь, как человек обратился в пособника Дьявола, чтобы своим ядом поражать другие чистые души. Исправить такого сложно, но возможно. Причем, если только что оступившемуся для возвращения на путь истинный бывает достаточно простого убеждения, исправить глубоко погрузившегося во Тьму могут лишь жесткие меры. И лучше их применить до тех пор, пока человек окончательно не рухнул в пропасть, которая приведет его в Ад. Наши предки поняли это и старались искоренять ересь на корню, нередко обращаясь к очищающему огню. Мы, к сожалению, живем в темные века, и церковь не может беспощадно карать заблудших, а потому позволяет людям достигать пропасти. Именно поэтому нашему миру необходимы такие, как мы, – воины Света!

Мне не раз доводилось лично выводить из мрака подобных заблудших овец. Помню, как-то прижали мы в подворотне одного неформала, называющего себя готом. Паренек лет восемнадцати ходил и мозолил глаза. Пафос так и распирал: черные кожаные штаны, белоснежная рубашка, стилизованная под 17-18-й век, крашеные черные волосы ниже плеч, длинные черные ногти, сверкающие лакированной кожей ботинки-казаки. На шее – цепь с пентаграммой. Не иначе как старался походить на вампира из любимого голливудского ужастика.

Когда мы с Уриэлем встретили его в темном переулке, пафос с него мигом испарился, остался только страх. Я уж думал, вот-вот потечет из его кожаных штанов прямо в начищенные ботинки. Мы его даже бить не стали. Есть персонажи, из которых дурь приходится выбивать кулаками, да и то не всегда выбьешь. В былые времена такие выдерживали все пытки, а потом еще отправлялись на костер с высоко поднятой головой и проваливались в Ад с ересью на устах. Иным же достаточно показать раскаленные щипцы, ну или просто кулак, и все – куда только ересь подевалась? Так вышло и в тот раз.

– Че ты вырядился как клоун? – спросил я. – Можешь пояснить за свой прикид?

Гот что-то прошлепал крашенными черной помадой губами, не отрывая глаз от кастета, который сжимал и разжимал в кулаке Уриэль.

– Че-е-е? Громче говори!

Снова невнятные движения губ.

– Слушай меня сюда, баклан. – Уриэль вырос среди поселковой шпаны и, если нужно, мгновенно превращался в гопника. – Еще раз увижу тебя в этом говне – просрешь лицо. Вкурил? Отвечай, когда спрашивают!

То, что гот «вкурил», было видно по глазам, которые стали влажными: вот-вот по щекам тушь потечет. Для пущего эффекта кулак Уриэля врезался в стену, аккурат около проколотого в трех местах уха. И все – минус один в еретической среде. Если бы Уриэль на следующий день не ткнул меня в бок, сказав: «Гляди, вон идет наш гот!», я ни за что бы не узнал в нормального вида парне вчерашнюю разрисованную куклу. Он даже подстригся и волосы перекрасил!