Мать звали Корнелия. Настоящая жемчужина в семье Корнелиев. Если бы она прожила подольше, то, возможно, уподобилась в благородстве своей прапрабабке – матери братьев Гракхов – Тиберия и Гая. С той был связан случай, описанный древними историками. Когда, овдовев, ей предложил все рубины и изумруды своей страны вместе со своим сердцем царь египетский Птолемей, она отказалась, показав на детей: «Они мои главные драгоценности, других мне не надо». Если о его отце говорили, что он самый сильный человек в Риме, то мать была образцом красоты, как Елена Прекрасная. У самого сильного мужчины и самой красивой женщины родился самый несчастный сын. Мать он совсем не помнил. Когда ему было три года, она отправилась к отцу в Галлию, в пути корабль был захвачен пиратами. Спасся лишь носильщик-раб, он выбросился за борт и, так как вернулся в дом хозяина, сразу же по закону получил свободу. О матери сбежавший сказал, что она погибла, приняв яд, который у нее был спрятан в перстне. Воспитывал мальчика домоуправляющий по имени Перигринус, по сути, его он и считал своим отцом.
В детстве первым был в беге, цеплялся по горам, прыгал через канавы, плавал, таскал камни, чтобы быть сильным, учился ходить военным шагом – двигаться быстро и ровно. И в шестнадцать лет мог поднять и положить себе на спину теленка.
Отца знал мало – тот неотлучен был при Цезаре, водил его преторианскую когорту: сначала был в Галлии, потом в Испании и Сирии. Говорили, что у отца есть наложница, которая была ему как жена. Имени этой женщины он не знал.
До постоялого двора было около тридцати дельфийских стадий. Надо было успеть туда до темноты. Хозяин – вольноотпущенник Филоргир – после девятого удара колотушкой закрывал ворота: боялся ночных грабителей.
Раздался лай киммерийских собак – человек со шрамом постучал в дверь придорожной траттории:
– Во имя всех богов, откройте!
В щель просунулась круглая, как шар, голова вольноотпущенника:
– Господин легат, это большая честь для меня! – хозяин постоялого двора загремел засовами.
– Мне нужен ночлег и всё, чтоб снарядиться в дорогу утром, – попросил тот, кого назвали легатом, то есть старшим офицером в когорте.
Смеркалось. Слуга внес глиняный кувшин с вином, хлеб, маслины, козий сыр и большое блюдо, наполненное доверху мясом.
Изголодавший путник принялся все это поглощать, запивая вином. Когда миска уже почти доверху наполнилась обглоданными костями, Филоргир снова зашел, но уже с молоденькой красавицей – одной из тех кобылок Афродиты, в нежнейших прозрачных одеждах, как у нимфы возле священного ручья. Эти девицы всегда веселы, и губы их как душистый и нежный лепесток розы.
– Это мой подарок, господин. Ни обола6 за нее не возьму. Она чудная девушка и скрасит ваше одиночество.
– Как тебя зовут? – спросил человек со шрамом у гетеры.
– Эвтерпа.
– Да ты – гречанка?
– Нет, я из Египетского царства. В Ракотисе, в «Мертвом льве» моя колыбель.
Про себя он подумал: «“Мертвый лев” – это какая-то местность», но переспрашивать не стал, только попросил:
– Сыграй мне что-нибудь.
Струны лиры запели, и в этом пении был шелест листьев и журчание ручейка, гомон птиц, вздохи влюбленных:
Бездна морская молчит,
успокоились ветра порывы,
Только в груди у меня, нет!
ни на миг не умолкнет тоска.
– А хотите, я погадаю вам? – спросила Эвтерпа.
– Оставь это авгурам, да и где же ты возьмешь сейчас печень зайца, лягушачью кожу, бобы или что там еще вам нужно для гаданья?
– Я умею гадать по руке.
Она взяла его ладонь и как будто заглянула в Книгу Судеб:
– Я вижу змею, пытающуюся ужалить тебя в самое сердце. Берегись женщины, у которой в волосы вплетены красные дикие розы, – гетера пальчиком касалась линий на его руке. – Нет, ты умный, ты спасешься. Линия жизни у тебя очень длинная. Ты даже увидишь новое солнце.
– Что такое увидеть новое солнце? – спросил легат.
– Я не знаю. Когда я гадаю, вместо меня как будто говорит кто-то другой. Но я отчетливо вижу это утреннее небо, на котором появляется второе солнце. И тебя, ты как будто прикрываешься ладонью от его лучей.
– Перестань об этом. Давай лучше сегодня будем веселиться. Обними меня покрепче.
Он потянулся к ней, но она выскользнула из его объятий и взяла снова его ладонь:
– Какая странная линия судьбы. Тебя ждут величайшие несчастья и величайшие почести.
– Скажи, а любовь у меня будет?
– Конечно, – сказала Эвтерпа и прикоснулась своими губами к его губам…
Среди ночи раздались крики:
– Помогите, помогите!
Тут же бешено залаяли собаки.
Он быстро надел тунику, опоясался мечом, схватил солдатскую сумку. Приподняла голову гетера. Легат приложил палец к губам:
– Жди меня здесь.
Трясущийся от страха трактирщик еле справился с засовом.
Звал на помощь старик с шапкой курчавых волос, как у Фавна, он говорил с сильным греческим акцентом:
– Я – раб-учитель по имени Сфэр. Мой господин в опасности. Здесь, близко, в роще у шестого милиевого столба. Я убежал, чтобы позвать на помощь.
– Кто твой господин? – спросил легат, вскакивая на лошадь.
Раб что-то ответил, но всадник его уже не расслышал, конь нес его навстречу опасности.
Белое с черным
Макс брился перед зеркалом и обдумывал сон, приснившийся накануне: гетера, скачущие кони, лай собак и человек с обезображенным лицом.
Стены его пентхауза на крыше 30-этажного небоскреба были абсолютно прозрачны изнутри, но если бы посмотреть на них снаружи, допустим, из кабины летчика, то они мало чем отличались от остальных зданий. Жить в прозрачном аквариуме, когда вокруг тебя шумит и сверкает огнями многомиллионный город, – это удовольствие не для слабонервных. Ощущение такое, как будто ты плывешь в космосе. Правда, с недавних пор по всему периметру квартиры была протянута шелковая занавеска, которая создавала иллюзию стены. Это было сделано по настоянию Анжелы – невесты Макса.
– Миа аморе, ты знаешь, как женятся юноши твоего происхождения? – говорила ему тетя Стефания, когда он признался ей однажды, что влюблен в девочку – дочь хозяйки магазина сладостей. Ему было тогда лет двенадцать, а его возлюбленной уже, наверно, все шестнадцать, во всяком случае она была вполне сформировавшаяся особа и помогала матери у прилавка.
– Молодой человек, – внушала тетя, – встретив в обществе девушку, которая ему понравилась, и задумав жениться на ней, прежде всего, должен познакомиться с ее родителями и получше узнать ее саму. Затем он должен составить верное понятие о характере и вкусах девушки, которую он намеревается избрать своей будущей супругой. В дальнейшем через кого-то из родственников или верных друзей он должен узнать, как отнесутся к его предложению родители девушки и она сама. Убедившись, что его предложение будет принято, он должен прийти лично и просить руки.
Макс посмотрел на свое скуластое, с широким подбородком лицо, провел тыльной стороной ладони по щеке. Он брился два раза в день – щетина лезла быстро, все-таки гены – арабо-итальянское происхождение давало о себе знать!
– Когда ты первый раз останешься наедине со своей избранницей, – продолжала тетя, – ты должен нежно взять ее за руки и сказать: «Любимая, позволь, я буду твоим верным рыцарем».
Нет, все-таки представления о жизни у тети Стефании были далеки от реальности.
Со своей избранницей Макс познакомился в Каннах. За руки ее не держал и прошлым ее не интересовался. Манекенщица и голливудская актриса третьего плана, красивая и молодая куколка Анжела Томсон. Она ему первый раз отдалась в бассейне с каскадом отеля «Мажестик», что на знаменитом бульваре Круазет. Они, по сути, и знакомы тогда еще не были. Она лежала в шезлонге на ярко-зеленом полотенце абсолютно голая и мокрая после купания, на левой ноге в районе паха у нее была сделана цветная татуировка: птичка с расправленными крылышками – и надпись «Free» (свободна). Кроме них в бассейне никого не было. Он поцеловал сначала ее роскошную розовую грудь, затем крылышко у птички. Она открыла глаза и улыбнулась. Такого секса у него еще не было. Потом они загорали на террасе отеля, выходящей на пляж. «Эта женщина мне подходит, – решил он. – Страстная, красивая. Да и не глупа уж совсем. Родит мне много детей. Общество ее примет. Умеет поддержать разговор, умеет красиво одеться. Да и когда-то ведь надо вступать в брак».
