– Извини, Анри, я очень сильно устала за прошедший день, слишком много событий… Я сейчас просто не могу осознать, о чем речь, – устало произнесла я. – Давай продолжим разговор завтра.

Неожиданно у меня закружилась голова, и я ощутимо покачнулась. Анри сразу подхватил меня под руку, довел до диванчика у стены. Спустя несколько минут, почувствовала себя немного лучше. Вежливо попрощалась с другом и сразу же отправилась в свою комнату. Лишь спустя примерно час-полтора я отправилась на поиски своей наставницы. Времени у меня было не так уж и много до сна. А обсудить хотелось многое.

Но моим планам опять пришлось встать в очередь. Стоило мне спуститься с этажа выпускников, как меня перехватила моя бывшая соседка по комнате, Кора. Мы не виделись с ней всего лишь два дня, а она уже караулит меня на лестнице. Не удержалась от улыбки:

– Что, Кора, как всегда на посту? Новости не дают покоя?

– Тебе хорошо говорить, Лили, я ведь в приюте нахожусь постоянно. Да и на таких мелких пока еще маньяк не нападал. А ты в опасности! Как не переживать? Тебя не было весь день. Я волновалась.

– Хорошо, подружка, пойдем, посекретничаем.

Мы прошли в ее комнату. Новой соседки у Коры пока не появилось. Потому я расположилась на своей бывшей кровати и приготовилась слушать. Обстановка вокруг была привычна. Невольно сравниваю обстановку здесь и с своей новой комнате. Все отличие в количестве мебели: у меня одна кровать, тумбочка и узкий шкаф для одежды, а тут две кровати, две тумбочки при них, стол и два стула, да широкий шифоньер. Занавески на окнах во всех помещениях были абсолютно одинаковые – хоть в классных комнатах, хоть в комнатах воспитанников, хоть в комнатах преподавателей или обслуживающего персонала. Что-то я так задумалась не незнамо о чем, даже не обратила внимание на тишину, воцарившуюся в комнате. Очнулась, когда Кора взяла меня за руку:

– Скучаешь по нашей комнате, Лили? – спросила она. – Я была бы рада, если бы ты оставалась тут со мной. Но правила приюта…

Я кивнула, соглашаясь. Да, в приюте было одно странное правило: выпускники последние три месяца жизни под крышей воспитательного дома для сирот жили в отдельных комнатах, рассчитанных на одного человека.

Остальные воспитанники жили в чуть больших комнатах, рассчитанных на двоих. Девочки жили на втором этаже, мальчики – на четвертом. А вот выпускники жили на третьем. Считалось, что так мы скорее привыкнем к самостоятельной жизни. А мне казалось, что так нас готовят к будущему одиночеству.

– Кора, о чем ты хотела поговорить? Ты ведь не просто так караулила меня?

– Ты как всегда права, Лили. Я кое-что узнала про Феофанию, которую ты нашла тогда, в переулке… – под конец фразы девочка уже чуть ли не шептала, склонив голову и спрятав глаза. – Извини, что вновь напоминаю об этом.

– Ничего страшного, я уже спокойно на это реагирую, – ответила ей, успокаивая. – К тому же я была не одна. Со мной вместе ходил Анри. Так что зря ты волновалась.

Улыбнулась как можно безмятежнее. Но почему-то Кора от этих слов заволновалась еще сильнее:

– Вот именно, Лили, что ты была в обществе Анри! – от его имени ее аж перекосило. Впервые Кора так реагировала на кого-то. Меня это не на шутку взволновало. – Молчи, не защищай его! Он тебе вовсе не друг, просто умеет хорошо притворяться. Вспомни, он приходил к нам с другом пару месяцев назад. Тогда Фофа рассказывала мне по секрету, что Анри познакомил ее со своим товарищем. И тот пригласил ее на свидание, а потом предложил свое покровительство.

– Ты уверена? Фофа всегда была против покровителей, – засомневалась я.

– Да, уверена. Она взяла паузу для размышлений, до выпуска, чтобы он не давил на нее. А потом отказала. Я видела ее после выпуска, потому и знаю. – Кора рвано выдохнула, переводя дух. – Через два дня она пропала. Ее начальник приходил в приют, спрашивал о ней. Еще неделю спустя ты споткнулась о ее изувеченное тело. Вот так как-то.

– Ну, это ведь может быть простым совпадением, – проговорила я, а перед моим мысленным взором предстал Анри с недовольным лицом, уходящий прочь после моего окончательного отказа. – Хотя… Возможно, ты не так уж и не права. И наставнице он не нравится. Да и хозяйка просила скрыть от Анри тот факт, что я уже нашла работу. Он ведь уверен, что мне некуда идти… И директор тоже в этом уверен…

Мы долго молчали, думая каждая о своем. Но, как оказалось, думали мы об одном и том же. Кора первая нарушила молчание:

– Лили, если ты, действительно, нашла себе работу, то может быть они помогут тебе и с жильем? Тогда ты могла бы сразу же после своего дня рождения уйти из приюта. Все уверены, что ты будешь тут еще две недели, как минимум. Они не ожидают твоего ухода так скоро. Опереди их планы! – Эмоционально закончила она.

– Я подумаю, – уклонилась я от ответа, помня наказ госпожи Надии. – Извини, но мне нужно еще побеседовать с наставницей Алисией.

И я начала прощаться, собираясь уходить. Кора порывисто обняла меня, крепко сжав в объятиях. Потом неуклюже клюнула поцелуем в щеку и смущенно отошла в сторону, открывая путь к дверям. Потрепала нее непослушные вихры на макушку, слегка приобняла, чмокнув в лоб, и пошла на выход. Слова были излишни.

Наконец-то я смогла дойти до комнаты наставницы Алисии. Очень надеюсь, она на месте. А то ведь могла уйти на кухню, ужинать.

К счастью, мои опасения не оправдались, госпожа Алисия находилась в своей комнате.

– Лили, девочка моя, ты пришла. Я уже и не ждала тебя сегодня, – встретила она меня с ласковой улыбкой.

– Меня Кора задержала, – ответила я, присаживаясь у стола. – А почему я не увидела Вас на ужине? Плохо себя чувствуете?

Меня не на шутку волновало здоровье наставницы. Она относилась ко мне по особому, не так, как другие наставники и учителя. К тому же ее отношение к остальным воспитанникам приюта хоть и было чуть теплее, чем у других учителей, но не душевным. Меня же она выделяла, часто приглашала к себе в гости. Она одаривала меня душевным теплом, рассказывала о жизни за стенами приюта. А еще она обучала меня секретам и тонкостям искусства вышивки.

– Все хорошо, я просто чуть раньше поужинала на кухне. Меня директор просил зайти перед самым ужином, – пояснила она. – Потому я и решила посетить кухню раньше, а то ты ведь знаешь нашего директора и его страстную любовь переливать из пустого в порожнее, – усмехнулась госпожа Алисия. – Вот я и настроилась на долгие посиделки в его кабинете.

Тут уже заулыбалась я. Слишком хорошо я помню недавнюю панику среди воспитанников приюта, когда на ужин не пришел ни один преподаватель. Как оказалось, наш директор устроил общее совещание в своем кабинете и совсем позабыл про время. И если бы не дежурные по столовой, прибежавшие к нему за помощью, то это совещание вполне могло затянуться до самой поздней ночи.

– Да уж, от господина директора можно ожидать любой голодовки, – засмеялась я. – Меня он встретил у самых дверей, предупредил о своем скором отъезде на долгий срок. Просил не переживать о будущем и обещал помочь с работой.

– Госпожа Надия отказала тебе? – удивилась наставница. Я покачала головой, и она облегченно выдохнула. – Ну и слава Всевышнему. Я так молила его. Анри в курсе? – встревожилась вдруг она.

– Нет. Я сказала ему, что Вы плохо себя чувствуете, а заказ срочный. Вот я и вызвалась отнести, ведь все одно иду в город. – Я невольно улыбнулась, когда вспомнила выражение лица Анри, услышавшего про содержимое пакета. – Да уж, госпожа Надия очень ловко избавилась от лишних ушей. Ей понравились мои работы. Она назвала меня золотошвейкой. Впервые слышу такой термин…

Я вопросительно посмотрела в глаза наставницы. На ее лице расцвела улыбка счастья. Впервые вижу ее такой умиротворенной и довольной.

– Ты, наверняка, слышала про белошвеек. Когда-то так называли швей, занимавшихся шитьем тонкого, нежного, обычно нижнего белья. Это была тонкая работа, требовавшая высокого профессионализма. Хотя оплачивалась очень плохо. Весь доход шел в карман хозяев швейных мастерских. А вот золотошвеи – это особый род вышивальщиц. Мастерицы золотого шитья ценились правителями. Шить драгоценными нитями нелегко. Ошибки тут недопустимы. Такие мастерицы служили до пятидесяти лет на одном месте.