Автомобиль подъехал к огромным воротам, и створки тотчас поплыли в стороны, управляемые электронным механизмом, но никого, кто мог бы привести его в действие, поблизости не было видно. Однако, поскольку ворота открылись без каких бы то ни было манипуляций со стороны водителя или Горана, это означало, что их прибытия здесь явно ждали. В этот момент до Тияны дошло, что машину вел не случайный таксист: слишком уж уверенно водитель лавировал между зданиями, словно бывал здесь уже не раз. Он притормозил у высокого крыльца перед входом в мрачное здание и, резво выскочив из салона, открыл дверцу машины со стороны Горана. А Горан, похоже, был здесь важной персоной: водитель смотрел на него с каким-то благоговейным подобострастием и даже, кажется, побаивался его.

Влажный горный воздух окутал Тияну, и она поежилась. Густой запах озерных испарений ударил в нос. Тияна невольно задержала дыхание, но в следующий миг поняла, что это бессмысленно, и ей придется привыкнуть к этой вони. «И как они здесь дышат?!» – поразилась она, окидывая взглядом безупречную территорию грязелечебницы и отмечая, что вокруг нет ни души, кроме Горана и водителя. Окна корпусов, все до единого темные, вызывали сомнение в том, что за ними есть кто-то живой. Неужели все еще спят? Даже обслуживающий персонал? Как-то не верится. Но, может быть, в этом заведении не принято просыпаться спозаранку? Присмотревшись, Тияна заметила, что окна прикрыты черными светонепроницаемыми рольставнями. Значит, никто здесь не спешит полюбоваться рассветом. Хотя, надо признать, сегодняшний рассвет не самое приятное зрелище: небо, подернутое сизой мглой, не оставило солнечным лучам ни единого шанса пробиться к земле. Будет печально, если рассветы тут всегда такие.

– Добро дошли у домовину! (серб. «Добро пожаловать на родину») –Голос Горана, раздавшийся поблизости, отвлек Тияну от раздумий. Приветствие, произнесенное по-сербски, неприятно резануло слух: слово «домовина» переводилось на современный русский как «родина», но в древнерусском имелось похожее слово, которым называли деревянный домик для покойника, то есть, старинный гроб.

Тияна настороженно взглянула на Горана, пытаясь понять, послышалось ли ей, что в произнесенной им фразе был зловещий намек, или нет.

– Моя родина не здесь, – тихо возразила она, цепенея от растущей тревоги.

– На родине предков зародилась частичка тебя. – Он улыбнулся и подставил ей согнутую в локте руку, предлагая опереться. Поколебавшись, Тияна коснулась ее из вежливости. В следующий миг Горан локтем прижал ее ладонь к своему боку и так решительно потянул ее за собой, что она в который раз за время их совместного путешествия почувствовала себя пленницей. Беспомощно семеня вслед за Гораном, она озиралась по сторонам в надежде увидеть кого-нибудь из персонала или пациентов и убедиться, что это действительно грязелечебница, а не тюрьма, но ее взгляд метался по пустынному пространству, не встречая никакого движения. Даже водитель исчез не прощаясь, лишь быстро удаляющийся шорох шин выдавал направление, в котором тот уехал. Но вскоре и он стих. Теперь тишину нарушал только дробный стук их с Гораном шагов, эхом разлетавшийся между корпусами. Он казался неестественно громким и резким. Близость озера усиливала звуки.

Озеро осталось позади. Внезапно Тияне показалось, что кто-то смотрит ей в спину. Она оглянулась, скользнула взглядом по неподвижной водной глади и каменным берегам, окутанным легким туманом, – никого. И тут ее слух уловил далекое монотонное жужжание, доносившееся сразу со всех сторон. Источником шума оказались рольставни, одновременно поднимавшиеся на окнах корпусов. За окнами стояли люди. Их силуэты отчетливо выделялись на фоне залитых голубоватым светом прямоугольников, очистившихся от черных полотнищ. Почему-то это зрелище выглядело жутко. Тияна резко отвернулась, и ее взгляд уперся в огромные двустворчатые двери, к которым привел ее Горан. Над каждой дверью было высечено изречение на сербском языке, нанесенное такими витиеватыми буквами, что Тияна с трудом разобрала слова. Надпись над левой дверью гласила: «Будь смиренным, ибо ты сделан из грязи». Фраза справа оказалась длиннее, и над ней Тияна ломала голову чуть дольше: «Будь великодушным, ибо ты сделан из звезд».

У Тияны вырвался вздох облегчения. Места, где высекают в камне такие слова, не могут быть обителью зла. Наверняка здесь работают хорошие, добрые люди.

Горан взялся за круглое металлическое кольцо, вмонтированное в дверное полотно, и потянул его на себя. Дверь бесшумно открылась, обнажая темное и холодное нутро холла: внутри здание оказалось таким же мрачным, как и снаружи.

Звук быстро бегущих ног, донесшийся откуда-то сверху, привлек внимание Тияны. Она повернула голову и увидела широкую винтовую лестницу, извивавшуюся вдоль стены. Топая по каменным ступеням, по лестнице спускалась невысокая дородная женщина лет пятидесяти в длинном бежевом платье из грубой ткани и в белой косынке, из-под которой выбивались рыжие волосы с легкой проседью.

– Наконец-то! Дождались! Скорее, скорее! Йована вот-вот испустит дух! – закричала она на сербском.

Тияна отметила про себя, что с легкостью ее понимает, хотя ей и потребовалась пара секунд для осмысления.

Горан вскинул голову, сверкая глазами в сторону встречавшей их женщины. – Йована обещала нас дождаться, а она никогда не нарушала своих обещаний.

– Да, конечно, но ее состояние… – Женщина сцепила руки и порывисто прижала их к груди.

– И вы позабыли о приветствии! – сурово напомнил он ей.

– Ох, и правда! Это ужасно! Простите меня! С приездом, э-э… господица Тияна и… э-э… господин Горан. – От Тияны не укрылось, что оба имени женщина произнесла с запинкой, словно не была уверена в том, что это верные имена. – Не подумайте плохо, в другое время вам бы устроили более достойный прием, но у нас такое горе… Наша благодетельница готовится оставить нас! – Она громко шмыгнула носом и, прижав ладони к лицу, замотала головой.

– Довольно причитаний! Лучше позаботьтесь о том, чтобы багаж гостьи доставили в ее комнату. Водитель должен был выгрузить его у служебного входа. Надеюсь, комната для гостьи готова?

– Давно готова, господин э-э… Горан… – Женщина вновь запнулась, выговаривая его имя, и это показалось Тияне странным, как и то, что Горан вообще ни разу не обратился к женщине по имени. Да и смотрели они друг на друга так, словно впервые встретились. Но ведь Горан говорил, что всю жизнь проработал в грязелечебнице! Нет, наверное, причина в том, что женщина убита горем, явно едва сдерживает рыдания, поэтому и запинается. Ну а Горан заметно раздражен и наверняка устал с дороги, этим и объясняется его поведение. У Тияны тоже от усталости подкашивались ноги, но пока об отдыхе нечего было и мечтать, ведь первым делом нужно навестить бабушку.

Тияна все еще цеплялась за руку Горана и чуть не упала, когда он резко двинулся вперед, направляясь к крутой винтовой лестнице, похожей на гигантский каменный штопор. Они пересекли просторный холл, темный и сырой, еще и оформленный так, будто ему пытались придать вид пещеры, обжитой неандертальцами: стены сплошь покрывали невнятные рисунки и знаки, похожие на древние письмена. «Довольно диковатое оформление для международного курорта!» – с тревогой подумала Тияна, но тут же успокоила себя тем, что, скорее всего, подобный дизайн был сделан в расчете на пресыщенных роскошью богачей, которые обычно ценят подобную экзотику. Интересно, для какой цели выстроили такие высокие своды и установили огромные входные двери? Как в храме! Хотя нет, едва ли здесь почитают каких-то богов, разве что языческих. И не очень-то заботятся о чистоте – вон, весь пол в жирных комьях свежей грязи! Возможно, еще и поэтому Горан разозлился на женщину, которая их встречала. Видимо, с болезнью бабушки хозяйство сразу же пришло в упадок. Но не слишком ли быстро? Откуда взялось столько грязи? Будто стадо слонов забрело в холл прямо из джунглей, расквашенных тропическими ливнями.