— Хватит, — рыкнул он. — Я что сказал? Марш отсюда. Живо!

Выйдя из кабинета, я покачнулась, удержавшись на ногах только благодаря Ксюхе. Лариса Петровна, тяжело покачав головой, проводила нас в личную лабораторию декана и действительно закрыла на ключ, предварительно велев Ксюше заварить нам чаю. Но мне и глоток в горло не лез — боль сжигала изнутри.

— Слушай, — Ксюха пыталась меня подбодрить, — может они что-то придумают или…

— Я потеряла его, Ксюша, — тихо призналась я, прижав ладонь ко рту — потеряла навсегда….

— О, боже! — внезапно рассмеялась моя подруга, — у нее вся жизнь кувырком летит, а она тут думает о…. мать, да ты действительно влюбилась!

Она была абсолютно права — не о том я думала, совсем не о том. Но ничего не могла с собой поделать. И горечь от потери этого человека была не менее слабой чем от осознания катящейся в задницу жизни.

Так мы и сидели: Ксюха нервно пила чай, чашка за чашкой, я — обхватив голову руками. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем поворот ключа в замке заставил нас вздрогнуть и переглянуться. Мы ожидали Ларису или Мохова, но вместо них пришел Пятницкий.

— Ксения, — ровно начал он, — можете оставить нас наедине? Дело очень личное, и думаю, подруга вам сама позже все расскажет.

— Не вопрос, — подруга скрылась быстрее, чем я успела открыть рот.

— Сядь, — велел мне Геннадий, — разговор будет тяжелым.

Зачем он пришел? Что хочет сказать? Какое ему дело до меня сейчас?

— Оль…. Мы проверили этого товарища и скажу сразу — все еще хуже, чем мы думали. Это не просто зарвавшийся мент, нет, это совершенно отмороженный человек с большими связями как у нас, так и в Москве. За его спиной такие делишки, что ты…. Прости, наименьшее из них. И да, судя по всему, пока он с тобой только играет, как сытый кот.

От каждого сказанного слова кровь в жилах становилась льдом.

— Что с мамой? — коротко спросил Пятницкий.

— Все плохо, — глядя в одну точку ответила я. — Неделя, от силы….

Он вздохнул, и большая теплая ладонь накрыла мои заледеневшие руки. Механически я отметила сбитые костяшки его пальцев, на тыльной стороне — ранки были свежими.

— Я задам тебе один вопрос, — тихо сказал он, — и прошу тебя не воспринимать его не правильно. Хорошо?

Я кивнула.

— Оль, я уезжаю из страны примерно через месяц. Может недели через три. Навсегда. И могу забрать тебя с собой. Жить спокойно этот мерзавец тебе не даст, поэтому я предлагаю тебе уехать.

— Куда? — от шока я даже осмелилась посмотреть на Пятницкого.

— В Канаду. Мне предложили работу в Университете Торонто на кафедре ядерной физики. Гражданство Канады у меня давно, вот я и решил, — он крепко держал мои ладони в своих, не отпуская, не давая вырваться.

— Но как я могу…

— Брак, только так. Разумеется, фиктивный и ни к чему тебя не обязывающий.

— Геннадий Иванович, — я едва сдерживала нервный смех, — это же идиотизм.

— Да как тебе сказать, люди за это большие деньги платят, — невесело усмехнулся он. — Для иммиграции.

— Но что я там буду…. — я осеклась.

— Учится, работать, жить. Девочка, я много ошибок в жизни совершил, — глухо признался он, — но я никогда себе не прощу, если не сделаю все, чтобы вытащить тебя из этого болота. Сейчас Толя решает насущные вопросы, но все зависит исключительно от твоего решения. Если ты скажешь да, мы действуем по одному плану….

— А если скажу нет?

— Тогда…. Тогда я сделаю все, чтобы убедить тебя сказать «да».

— Но как мы будем жить… а вдруг вы возненавидите меня или полюбите кого-то или… Мне нужно подумать и…

— Девочка, — тихо засмеялся он, — знаешь, давай решать пока насущные вопросы. И, как мне кажется, дружить мы с тобой вполне таки научились. Пока и этого хватит. Что касается времени — его у нас как раз и нет, от слова совсем — ловушка захлопывается. Сколько ты еще сможешь сопротивляться? Согласна?

— Хорошо, — выдохнула я, словно в омут прыгнула, и мне показалось, что мужчина облегченно перевел дыхание. — Вы правы….

— Умница! — он чуть сильнее сжал мои руки. — Теперь пойдем к остальным, обсудим наши планы. И, еще…. — он на секунду замялся, — Оль, я прошу тебя только об одном — постарайся мне доверять. Это важно. Но самое важное, — он развернул меня к себе и поднял мою голову, мягко заставив посмотреть в свои глаза — снова теплые и ласковые. — Ты не виновата в том, что произошло. Ты не виновата, что столкнулась с мразью в человеческом обличие. Твоей вины в этом нет. И я хочу, чтобы ты всегда себе об этом напоминала. Договорились?

— Я поняла, — кивнула я, чувствуя, как предательски щиплет в носу, — и постараюсь. Честно.

Прежде чем выйти из лаборатории, он на долю секунды обнял меня за плечи, но отпустил очень быстро. Быстрее, чем мне бы хотелось.

По дороге прихватив с собой взволнованную Ксюху, мы зашли в деканат, где нас уже ожидали. В кабинете декана, помимо самого Мохова и Ларисы, были еще мой научный руководитель Дмитрий Борисович Петров и, очень неожиданно — Зоя Федоровна, которую я всегда побаивалась. Все серьезные и сосредоточенные.

— О, я смотрю вас можно начинать поздравлять, — не удержался Мохов.

— Толя, — предупреждающе одернул его Пятницкий, — угомонись.

— Понял, не дурак, дурак бы не понял. Замолкаю. Почти. Теперь по делу. Да сядьте вы все трое уже куда-нибудь, не маячьте.

Мы расселись за большим столом.

— Итак, — подытожил декан, — что имеем в настоящее время. Имеем одну почти ячейку общества, готовую иммигрировать из страны. Ольга, у тебя хоть загранпаспорт-то есть?

— Да, конечно. На десять лет. Делала в прошлом году.

— О, уже легче. Значительно. Гена, как долго будут делаться документы?

— Долго, почти три месяца. Но это время мы будем ждать за пределами страны. Основная загвоздка в том, чтобы оформить брак. Здесь этого не сделать — только подадим документы, как это станет известно Белову. Думаю, лучше всего это сделать в Москве, тем более что моя прописка именно там. Да и улететь оттуда будет значительно проще. Но с ожиданием в месяц…. Это проблема.

— Никакой проблемы нет, — зычно заявила Зоя Федоровна, — вас поженят в тот же день, если у вас будет справка о беременности невесты.

Тут я чуть не подавилась водой, которую мне подала Лариса, и нервно дернулась.

— Спокойно, милочка, — фыркнула женщина, — эту справку нарисовать — проще простого.

— Зоя Федоровна, сможешь это организовать? — тихо спросил декан.

— Легко.

— Дмитрий Борисович, теперь ты. Сколько времени нужно, чтобы Ольга смогла защититься на бакалавра?

— Недели две, — удивил меня мой научный руководитель. — Все, что не успеем, я ей сам доделаю.

— Да вы ж мои умницы, — похвалил декан.

— Анатолий Борисович, но ведь экзамены, — пискнула было я.

— А, черт, забыл. Зачетка у тебя с собой?

— Да.

— Давай сюда, — он забрал книжку и быстро и размашисто что-то написал в ней, передавая Зое Федоровне.

Та точно так же без лишних разговоров сделала мне в ней отметку и передала Пятницкому.

— Генка, — развеселился Мохов, — помни, хорошая оценка будущей жене — залог долгой и счастливой совместной жизни. А постав тройку рискуешь однажды проснуться с вилкой в…

— Толя! — рыкнул мужчина.

— В глазу, — невинно закончил наш декан. — А ты о чем подумал?

Не смотря на всю кошмарность ситуации никто не смог сдержать невольных улыбок и усмешек. Ксюха вообще, закашлялась, маскируя невольное хихиканье.

Декан забрал зачетку и заглянув улыбнулся.

— А ты не самоубийца, друг мой, — заметил он, — разумный компромисс. Остальные оценки проставлю завтра сам.

— Теперь серьезно. Оля, теперь о плохом: сколько протянет твоя мама?

— Не знаю, — опустила я голову. — Врачи говорят…

— Лара, ты что скажешь?

— Неделя, Анатолий Борисович, не думаю, что больше. Леля, посмотри правде в глаза. Она уже почти полностью отказывается от еды, только пьет, — женщина бережно потрепала меня за руку.