Но прелюдия-дождь за окном вырастает в симфонию.
И весёлая сила и радость в том шуме слышна!
Тёплый дождь зазвенел, как весенняя чудо-рапсодия.
Сколько звонкого счастья в звучании струй дождевых!
На серебряных струнах дождя золотая мелодия.
Это солнца лучи прорвались, заиграли на них
Мышонок и змея
От страха голос тонок. Пропасть ему, пропасть.
И сам ползёт мышонок в гадючью злую пасть.
И тать в ночи крадётся, дыханье затая.
Он сам себе мышонок, и сам себе змея.
И стиснув горло милой, от ревности устав,
Отелло и мышонок, и яростный удав!
Во всех моих стремленьях, во всех делах моих
Смешался писк мышиный с шипением змеи.
За что напасть такая? За что наказан я?
Поступок – мой мышонок, а страсть – моя змея!
Призыв
Мы живём для любви и для дела.
Чувствуй миг, и запомнить спеши
Каждой клеточкой бренного тела,
Каждым квантом бессмертной души!
Лондонская тетрадь
Стихи из сборника "Лондонская тетрадь". Это результат собственного опыта. Впечатления о Лондоне, его контрастах, о жизни "наших" в Объединённом Королевстве.
Лондон
Вот это да! Вот это городище!
Не Вильнюс, не Тбилиси, не Москва.
И кто здесь только счастия не ищет?
Каких наречий не звучат слова?
Людские толпы Лондон затопляют,
Как бурная весенняя река.
В ущелья улиц льются и играют
В гранитных, многоцветных берегах.
Да, Лондон – это чудо-городище!
Приют для всех известных в мире рас,
пристанище для постсоветских нищих.
Кормилец этих нищих – то есть нас.
Здесь множество народов расы чёрной.
В чужой для них, прохладной стороне
поёт, танцует, множится проворно,
работает и счастливо вполне.
Здесь масса пакистанцев и индусов.
Китайский Лондон1 – перенаселён.
Хватает итальянцев, но французов,
лишь как туристов привечает он.
И поутру несёт автобус красный
по "стритам", "сквайрам", "роудам", "бриджам"
В два этажа людей занятий разных:
различных возрастов мужчин и дам.
И очень часто белые мужчины
Гуторят на понятных языках.
А пятна краски больше половины
Отмыть не в силах на своих руках.
Мы маляры. Мы Лондон украшаем.
В его красе и наш весомый вклад!
Уж мы-то, друг, об этом точно знаем.
Но что-то нынче твой не весел взгляд?
Чего взгрустнулось, "пейнтер-декорейтер", 2
Устал, как пёс? Замучил "овертайм"? 3
А то, прораб, как в армии ефрейтор,
Читал морали весь рабочий "тайм"?
О нет, не то. Какие там морали!
Из нас придирки выдержит любой:
Нужда с Надеждой нас сюда пригнали,
Нужда с Надеждой – лучший нам конвой!
Да вот беда – закончили работу
и нас хозяин выставил за дверь.
И вновь грызёт проклятая забота:
как дальше быть? Куда идти теперь?
Домой в Литву, Россию, Украину
теперь не вышлешь больше ни гроша.
И за семью, за мать, за дочку с сыном
Теперь болит у каждого душа…
А за окном – готические взлёты:
"Биг Бен", "Вестминстер", "Трафальгарский сквер",
а в небесах бесстрастны самолёты,
а выше Боги всех известных вер.
И всем – от пассажиров и до Богов
Нет дела до твоих печальных дел.
У каждого свой путь, свои тревоги
И свой, судьбой начертанный удел.
Вертись, маляр, скорей найди работу.
Ты сможешь, парень, сам себе помочь.
Рассчитывать не стоит на кого-то.
Спеши: настало утро – скоро ночь…
07.11.1999 г.
1 Чайнатаун – китайский квартал в центре Лондона;
2 Пейнтер-декорейтер – маляр
3 Овертайм – сверхурочные часы работы.
На чужбине
Мальчики воюют на чужбине.
Нет, не за идею, а за хлеб.
Времена особенные ныне.
Прежний быт наивен и нелеп.
На просторах Родины чудесной
им теперь ни жить, ни умереть.
Про неё остались только песни,
но и песен этих им не петь.
Новых берегов и песен новых
наши дети постигают суть.
И суровый смысл чужого слова
брезжит им сквозь розовую муть.
Роскошь и вечерние приливы
европейских праздничных столиц,
люди – от известной кино-дивы,
до простых, не власть имущих лиц -
всё отделено от них незримо
лёгкой дымкой, что крепка, как сталь.
Жизнь Европы, пролетая мимо,
Оставляет им свою печаль.
Мальчики воюют на чужбине.
Инженеры пашут в "лейборах"1.
Времена особенные ныне:
на чужбине жизнью правит страх.
Это страх остаться без работы,
страх, что знает каждый нелегал:
"Как бы не нарваться на кого-то,
чтоб властям тебя не передал"!
И мораль читает СНСу 2
строгий "форман" 3, важный, как король.
Он на стройке – двигатель прогресса!
Работяги – просто пыль, да голь.
И начальству преданно внимает
молодой российский инженер.
Он не спорит, он ведь понимает:
здесь ему не прежний ССР!
Нужно потерпеть и не перечить.
Форман – он ведь тоже человек!
Стоит ли "прайсворк" 4 себе калечить?
Поорёт, но даст недельный чек!
И труды, закончив ближе к ночи,
чтоб набраться новых сил к утру,
инженер, тире – чернорабочий,
держит путь куда-то в конуру.
А вокруг пожар иллюминаций,
плеск фонтанов и сиянье глаз,
смех и говор всех полов и наций.
Чудный вечер. Только не для нас.
Тело наработано до боли.
За день перетёрто десять стен.
На руках кровавые мозоли -
следствие великих перемен.
Но проходит время, и привычней
И работа и нехитрый быт,
бытие вдали от жизни личной,
ежедневный прессинг и лимит.
И подспудно главная задача
начинает мучить и точить -
если уж нельзя прожить иначе,
сделай всё, чтоб больше накопить!
Капиталец даст тебе надежду
вырваться из сети нищеты.
Только ты не будешь больше прежним.
Этим "кем-то" будет новый ты!
И вдали от Родины чудесной
сможешь жить и сможешь умереть.
И тогда страны родимой песни
сможешь петь, но сможешь и не петь!
1 «Лейбор» – лейборер – разнорабочий, уборщик на стройке;
2 СНС – старший научный сотрудник;
3 «Форман» – помощник прораба – представитель хозяина;
4 «прайсворк» – сдельная работа.
Лондонский велосипед
