У пламени кружил он осторожно.
Глаза слепил нежданно яркий свет.
И так подумал: "Всё! Теперь возможно
открыть для всех огня простой секрет!
Он вылетел на воздух и сказал:
"Всё про огонь я там сейчас узнал.
Поверьте, братья, тайны больше нет:
огонь свечи – всего лишь яркий свет"!
Но синий мотылёк на место друга
В открытое окно влетел тогда.
Вокруг свечи он совершил три круга.
На третьем приключилась с ним беда:
Он в пламени свечи прижёг крыло.
Но жив остался. Очень повезло.
И он поведал: "Знайте наперёд -
огонь не только светит, он и жжёт"!
И белый мотылёк друзей оставил.
В проём окна бесстрашно полетел.
На яркий свет он дерзкий путь направил.
Огня коснулся, вспыхнул и сгорел.
Его напрасно ждали мотыльки
и поняли в объятиях тоски:
их друг познал огонь на этот раз,
но не услышать им его рассказ.
Не так ли мы в житейской круговерти
желаем знать, что будет после смерти?
Узнаем всё, хотим иль не хотим.
Но тайну ту живым не отдадим…
Голый народ
Мы с вами знаем с детства сказку эту,
как Думпе с Клумпе шествуют по свету.
Но жизнь давно переиграла роль -
Ведь голым ходит вовсе не король.
В подлунном мире всё наоборот:
повально оглупляется народ!
Зачем теперь шедевры создавать,
когда маркетинг заменяет славу!?
Кто может экскременты продавать,
тот Бог и Царь. О, времена! О, нравы!
Баллады
Баллада о доброте
Век двадцать первый. Госпиталь. Палата.
И снова, как бывало в старину,
страдают здесь недавние солдаты,
познавшие проклятую войну.
Высокий парень у окна, на койке.
Он взрывом изувечен и побит.
Он здесь давно, но вот уже сидит.
Глядит в упор. Молчит с улыбкой горькой.
Контужен и не помнит ничего,
что было до ранения его.
А у стены, прикованный к кровати,
на ней распятый, тих и недвижим,
покоится молоденький солдатик,
который в страшной бойне стал седым.
Они с соседом редко говорили.
А если говорил, то он один,
доживший в девятнадцать до седин.
Его с трудом в развалинах отрыли.
И здесь, в палате, лёжа на спине,
он видит только тени на стене.
В речах его отчаянье и мука.
Не может он ни жить, ни умереть.
Спеленатый бинтами, однорукий,
он жизни этой предпочёл бы смерть.
Но вот соседа прорвало однажды:
"Ты должен жить, ты умирать не смей!
Полно на свете раненых людей!
Ведь на войне ты был таким отважным,
а тут раскис. Подумаешь – рука!
Бескрайние у жизни берега.
Поправишься и выйдешь к жизни новой.
Найдёшь себя, наладишь связи с ней.
Там, за окном, даю тебе я слово,
счастливый мир и много славных дней".
"Эх, как бы мне хотелось на природу!
Что видишь там, за стёклами в окне? -
спросил солдат, лежавший на спине.
Какая на дворе сейчас погода"?
Тогда сосед (так будет много раз)
повёл негромко для него рассказ.
Он описал так чётко и подробно
обширный парк, дубы, цветы и пруд,
проспект за парком, город бесподобный,
и дом, в котором девушки живут.
И день за днём, закончивши с обедом,
когда ему сидеть разрешено,
сосед в палате зримо, как кино,
часами пересказывал соседу,
что видел он на воле, за стеклом,
и что там в этот час произошло.
Он говорил про нежный трепет листьев
дубов огромных, окруживших пруд.
И лёгкой цепью образы и мысли
в сознании лежащего плывут.
Он видит всё, о чём ему неспешно
рассказывает раненый сосед.
И новой жизни солнечный привет
врачует душу мрачную успешно.
И хочется туда, где так светло,
смертям и одиночеству назло.
Шёл день за днём и утром, как обычно,
чтоб раненых умыть пришла сестра.
Сказала тихо: "Умер горемычный,
ушёл во сне, не дожил до утра…".
Как праведник святой, он умер тихо.
Скончался, не тревожа никого,
не требуя от жизни ничего.
С его душой, познавшей столько лиха,
с земли ушла часть света и тепла,
но сердце друга к жизни позвала.
Теперь без друга время полетело.
Солдат грустит – потеря не легка.
Он чувствует себя осиротелым,
сжимает сердце чёрная тоска.
Его перевели к окну поближе.
На место друга. Так просил он сам.
И думал парень: "Если буду там,
то встану и когда-нибудь увижу -
дубы и пруд, цветы, красивый дом,
и девушек, живущих в доме том".
И день настал. Солдат собрался с силой
и сел, напрягшись, в койке у окна.
Он так мечтал пейзаж увидеть милый.
И вот окно. А за окном … стена.
Кирпичная стена явилась взору.
А больше за окошком – ничего,
что так красиво только для него
описывал сосед в их разговорах.
И раненый солдат сестру спросил:
"Зачем он мне всё это говорил"?
Она ему ответила на это:
'Тебя жалел он, бедный твой сосед.
Ведь был слепым. Совсем не видел света.
Добрее парня не было, и нет.
Совсем слепой, он знал, что умирает,
но до конца всё думал о тебе,
всё о твоей заботился судьбе.
Таких людей Господь нам посылает'!
…Воспрянул к жизни раненый солдат.
Такая встреча – выше всех наград!
Аккордеон
Вздыхая ветхими мехами,
Седой, потрёпанный и мудрый,
Он не играет -
Вспоминает
Своей нелёгкой жизни утро.
Он много знает…
1.
В Италии, в Италии
При Дуче он рождён.
Играл он пассакалии
И звался "SUPERTON"
Италия, Италия -
Чудесная страна!
Но смолкли пассакалии
И началась война.
За горы от морской лазури
Военной бурей унесён,
Он развлекает,
Утешает
Парней, чей жребий предрешён.
Он это знает.
2.
Германия, Германия -
Здесь песни не звучат.
Лежат в руинах здания,
Пожары, дым и чад.
Германия, Германия -
Чудесная страна!
Мученья и страдания -
Великая война!
И он один в глухом подвале,
В углу, оставленный своими…
Он их прощает.
Понимает,
Что не судьба остаться с ними.
Он это знает.
3.
В том городе, войной изрытом,
Закончив бойню в сорок пятом,
Под домом, бомбами разбитом,
Аккордеон нашли солдаты.
Солдаты для начальника
Нашли аккордеон.
Не новый и не старенький -
Исправный "СУПЕРТОН"
И светлым перламутром
На солнце он блеснул.
И первым мирным утром
"Катюшу" затянул.
4.
А дальше были рельсы, рельсы,
Теплушки, станции, солдаты.
И он играет.
Он ведь знает,
Как музыка нужна ребятам.
Уж он-то знает!
"Играй, играй, рассказывай,
Тальяночка сама
О том, как черноглазая
Свела с ума…"
Как провожала мама сына,
Как на рыбалке у реки…
Как едут, едут по Берлину,
