— Вы играли просто великолепно. Думаю, если бы Вам в решающий момент вдруг не надоела игра, вы бы одержали несомненную победу.

Голос мужчины был низким, глубоким, с какой-то странной хрипотцой, временами проскальзывающей в нём. Глаза, необыкновенно светлые для его смуглой кожи и тёмных волос, не таясь в упор разглядывали девушку, словно отмечая все мельчайшие детали её внешности. А Эмилия лишь отметила что не ошиблась — на лбу мужчины «красовался» шрам, спускающийся до виска, отчего внешний уголок левого глаза тянулся немного вниз.

— Благодарю, — решила поблагодарить мужчину Эмилия, однако, не желая продолжать с ним разговор. Настроение резко испортилось и хотелось как можно скорее убраться в прохладную тень деревьев с палящего летнего зноя.

— Мы не представлены друг другу должным образом. Неприятное упущение со стороны супружеской четы Томпсонов, обещавших помочь свести знакомство с самыми примечательными людьми вашего городка, — гнул своё мужчина, явно намереваясь задержаться подле девушки как можно дольше.

— Навряд ли меня можно отнести в числу примечательных личностей, — попыталась отвертеться от назойливого мужчины Эмилия. Однако это не возымело успеха, поскольку мужчина перевёл взгляд куда-то вбок, замечая:

— Вы говорили о многом, но ни разу не обмолвились, что у вас такая замечательная дочь.

— Самым лучшим не хочется делиться ни с кем, — добродушно улыбнулся отец, беря Эмилию под локоть, — наверняка, нам стоит примкнуть к обществу, чтобы не походить на небольшую кучку заговорщиков, тайно беседующей в кустах.

Эмилия рассмеялась шутке отца, стараясь, чтобы смех звучал непринуждённо. А мужчина не стал себя утруждать подобным — скупо улыбнулся одними уголками губ. Втроём они направились в обратную сторону, а Максимилиан, до сих пор державший перьевой волан в руках, едва поравнявшись с игроками, просто бросил волан им под ноги, не удосужившись вернуть его должным образом. Поразительное пренебрежение к посторонним, опасно граничащее с прямым оскорблением, изумлённо подумала Эмилия, удивляясь отсутствию манер у мужчины.

— Господа, прошу простить меня за временное отсутствие и позвольте представить вам свою дочь — Эмилию.

Отец подошёл с дочерью под руку к группе мужчин. Досада Эмилии развеялась мгновенно, едва она заметила среди присутствующих Лаэрта и внутренне возликовала. Всё же время было потрачено не напрасно, даже несмотря на то, что заветную цель она достигла не без помощи посторонних лиц. А вернее сказать, одного постороннего, приложившего губы к тонкой кисти руки, подобно другим мужчинам, ещё не представленным ей. Вот только среди всех прочих он приник к руке губами чуть дольше и сильнее, чем того требовал этикет, смутив её ненадолго. Она предпочла бы, чтобы таким поцелуем и проникновенным взглядом её наградил Лаэрт, но тот отдал должное, словно не обратив на неё особого внимания, чем поразил девушку до глубины души. Она не привыкла, чтобы к её персоне относились так равнодушно и отстранённо, словно хорошенькая девушка была для него менее интересна, чем скучные разговоры о политике. Раздосадованная, она извинилась перед собравшимися, проронив, что предпочитает иные развлечения и с парой других девиц, едва не зевавших от скуки, неторопливо направилась прочь, сохраняя на лице невозмутимо выражение. Только тонкие пальцы то и дело оправляли кружево перчаток, словно желая убедиться, что они всё ещё на месте. Эмилия вместе с приятельницей расположилась на берегу искусственного пруда, наблюдая за забавляющимися парами, лодки которых скользили по прозрачной глади пруда.

— Приём поставлен на широкую ногу, но я настолько утомлена, что желаю поскорее убраться отсюда, — чуть морщась, произнесла Анна, растирая ноющие виски. В её раннем возрасте она уже страдала от жестоких приступов мигрени, потому рассчитывать на её длительное присутствие не стоило. Скорее всего, самое большое через полчаса извинится перед хозяевами и отправится восвояси, с тоской подумала Эмилия и оказалась права. С отъездом Анны стало ещё тоскливее — приятельница хоть развлекала её сплетнями, а роящиеся рядом знакомые молодые люди надоели ей до ужаса, и она отмахивалась от них, словно от назойливых мух в жаркий полдень. Ещё немного подобного времяпрепровождения — и ей придётся, сказавшись больной, тоже убраться восвояси. А день так хорошо начинался!..

— Вы чем-то расстроены? — один звук этого голоса заставил её сердце пропустить один удар.

— Не самый весёлый приём, — как можно равнодушнее произнесла она, — похоже, большинство предпочитает делать вид, что до сих пор находится на заседании палаты при рассмотрении нового законопроекта. Впрочем, винить гостей мероприятия не стоит, такой тон был задан самими хозяевами…

Эмилия не могла удержаться от колкости, иронизируя над важным видом супружеской четы Томпсонов, невзирая на то, что недавно в душе похвалила их за чудесную организацию приёма. Сейчас же её немного пасмурное настроение отбросило тень на восприятие всего окружающего её.

— То есть вы считаете, что призвание большинства присутствующих здесь впервые это развлекать местные сливки общества? — на губах Лаэрта играла лёгкая улыбка человека, уверенного в собственном превосходстве.

— Я считаю, что каждому занятию есть своё время и место, — парировала она.

— Поразительное благоразумие для юной прекрасной девушки, — в разговор вклинился третий. Лишний, с неудовольствием отметила Эмилия, едва поворачивая голову в сторону Максимилиана, ибо это был он.

— Признаться, ваш отец разогнал нашу дружную компанию, заявив, что он с охотой бы предался иным забавам, нежели чем распитие бренди в обществе ему подобных, если бы не почтенный возраст. И мне кажется, что он прав. Июль не часто балует нас подобной чудесной погодой, стоит ли упускать шанс насладиться приятным времяпрепровождением?

И не давая возможности вставить хотя бы одно слово, спросил:

— Не желаете поучаствовать в соревновании, Эмилия?

Чего бы она на самом деле желала, так это чтобы этот надоедливый мужчина поскорее убрался восвояси, но отчего-то согласно кивнула, протягивая ему руку. Возможно, просто для того, чтобы оставить в дураках Лаэрта или чтобы другие соревнующиеся утёрли нос Максимилиану. Она не сомневалась, что прочие участники соревнования, гораздо моложе Максимилиана, оставят далеко позади хромого мужчину среднего возраста. Пусть почувствует себя уязвлённым, может быть научится вести себя в приличном обществе как подобает.

Очередной заплыв подошёл к концу и к освободившимся лодкам уже спешили четыре пары, перебрасываясь остротам, грозясь оставить друг друга позади ловить ртом брызги воды, летящие из-под вёсел. Эмилия уселась на скамейку в лодку, расправив платье. На берегу дан был старт — взмах белым платком и гонка началась. Лодки тронулись с места — все, кроме одной, той самой, в которой сидела Эмилия.

— Хотите прослыть самым никудышным гребцом? — спросила она, слыша лёгкий смех, пробежавшийся по толпе собравшихся поглазеть на соревнование. Как никак, это будет удар прежде всего по её самолюбию — злые языки завистниц не преминут как следует размусолить эту тему на светских раутах.

— Хочу дать им немного форы, — усмехнулся Максимилиан и только после произнесенной фразы взялся за вёсла, словно нехотя. Эмилия отвернулась, всматриваясь в водную гладь, не желая продолжать разговор, досадуя на себя из-за того, что поддалась минутному порыву и согласилась участвовать в этом дурацком соревновании.

— Похоже для того, чтобы заслужить ваше расположение, мне нужно как следует постараться и, как минимум, выиграть эту гонку, — беспечно заявил мужчина, налегая на вёсла.

— Речь идёт о вашей репутации, не о моей, — в тон ему отозвалась Эмилия.

— Репутация — это последнее за что я переживаю, у меня иные приоритеты.

— Какие, например?

— Преследование собственных интересов и комфорт для своей персоны. Неплохо, если они совпадают с мнением общественности. Но если идут в разрез — не вижу смысла отказывать себе в удовольствии.