— Ешь.

Она ничего не ответила, продолжая лежать без движения.

— Ешь, — повторил мужчина и подтолкнул миску ближе к ней.

— Не хочется, — еле слышно вымолвила Эмилия, отодвигая миску прочь, чувствуя, как от запаха варёного мяса и хлеба к горлу подкатывает тошнота.

Мужчина отошёл внутрь домика и вновь воцарилась тишина, нарушаемая только редкими звуками: лязгал металл о стекло и слышалось поскрипывание деревянного стола. Мужчина вновь приблизился к ней и присел на корточки, поднося к губам девушки флягу с вином.

— Когда ты ела последний раз?

Какая разница, почему он спрашивает её о подобной ерунде, но в голове уже начали роиться мысли, выдавая ответ:

— Сутки или двое суток назад, — она умолчала о том, что это была всего лишь чёрствая, местами плесневелая корка хлеба и чашка холодной бурды, навевавшей мысли о корме для скота.

— Пей, — подтолкнул мужчина к её губам флягу.

Она едва смогла приподнять голову, казавшуюся тяжелой, и помотала ею из стороны в сторону, отказываясь от предложенного. Ей хотелось одного — лежать без движения, провалившись в спасительные объятия сна, который то подступал к краешку сознания, то испуганно бросался на попятную.

— Пей, — повторил мужчина и, нажав сильными пальцами на челюсть, заставил её приоткрыть рот, вливая в него вина. Первые капли вина послушно скользнули по глотке, но следом за этим её организм воспротивился и она закашлялась, не в силах сделать более ни одного глотка. Красная жидкость хлынула обратно, пятная руки мужчины. Эмилия откинулась на шкуру, а в голове успела пронестись мысль: какое наказание ждёт её за ослушание. Она попыталась выдавить какие-то жалкие слова из себя, но не смогла прошептать ни одного слова. Тёмный, деревянный потолок комнаты стремительно вертелся перед глазами, вызывая тошноту и головокружение, погружая в липкое беспамятство. Голос мужчины, произносивший какие-то слова доносился издалека, словно приглушённый толщей воды. И само его лицо то приближалось, то удалялось от неё. Кажется, она успела разобрать только как он, тряся её за плечи, встревожено пытается до неё докричаться:

— Эмилия! Эмилия… Эмии…

Странно, и откуда ему известно её имя?

Эмилия выныривала на поверхность реальность лишь изредка, утопая бо́льшую часть времени в тисках горячечного бреда и галлюцинаций, вызванного им. Ей казалось, что деревянные своды небольшого охотничьего домика то расширяются ввысь, становясь беспросветно чёрными и высокими, то вдруг опять сжимаются, видоизменяясь. Изменились даже звуки, изредка пробивающиеся до её слуха. Они стали более гулкими и громкими, словно эхо в каменных пещерах… Кто-то усердно обтирал её лицо тряпицей, смоченной в прохладной воде, и усердно вливал в рот ей мерзкие на вкус микстуры, а затем зажимал нос и рот, чтобы она не выплюнула предложенное. Лица без примет, странные голоса… Бред, бред и галлюцинации…

Однако в один из дней она открыла глаза, увидев перед собой высокий каменный потолок и поняла, что не так уж много бредового было в её видениях. Она лишилась сознания в маленьком деревянном домике в лесу, а сейчас лежала на просторной кровати на светло-бежевых простынях. Комната была просторной, попросту огромной. Но в ней стояла лишь огромная кровать, таз для умывания и туалетный столик. Эмилия осторожно села в кровати. Голова всё ещё немного кружилась. Но девушка решила встать. Ноги коснулись холодного пола. Эмилия остановилась у туалетного столика, взглянув на себя в зеркало. Длинная, до пят белая ночная рубашка. А сама девушка бледна настолько, что сливается с ней в одно целое. Серые круги под тёмными глазами и впавшие щёки. Потускневшие волосы в диком беспорядке. Послышался скрип открываемой двери. Эмилия обернулась слишком резко и вынуждена была сесть на кровать — слабость вновь дала о себе знать. В комнату вошла женщина пожилого возраста.

— Вам не велено вставать с постели, если только испытаете нужду.

— Где я? — спросила Эмилия.

— Доктор, осматривавший вас, заверил, что через пару-тройку дней вы будете в полном порядке.

— Будьте так добры, ответьте на вопрос!

Но женщина продолжила, как ни в чём не бывало, будто не слышала вопроса Эмилии:

— Скоро вам принесут поесть.

Женщина отступила назад и закрыла за собой дверь, послышался железный, нарочито громкий лязг затвора. Эмилия всё же подошла к двери и подёргала её. Заперто. Она пленница. Это подтверждало и одно-единственное зарешёченное окно, из которого была видна лишь тёмная стена леса и часть каменной кладки здания. Придётся вернуться в постель. Через некоторое время женщина вновь вернулась с подносом. Первым желанием Эмилии было перевернуть поднос вылить на голову женщине того горячего бульона, что был налит в керамическую суповую миску. Но он так соблазнительно пах, а она не ела ничего уже несколько дней… К тому же мне нужны силы, здраво рассудила Эмилия и со спокойной душой принялась за еду. Поделать сейчас она всё равно ничего не может. Наверняка, хозяин сторожки оказался не так прост или он бросил её одну, а позднее обнаружил кто-то другой? Вопросы, вопросы… На которые ей не давали ответа. Женщина приходила и уходила, приносила еду и игнорировала все вопросы на протяжении трёх или четырёх дней. Пока внезапно не вымолвила Эмилии:

— Вы уже достаточно окрепли. Сегодня вечером вас ожидает встреча с хозяином дома. А пока будьте так добры, пройдёмте в отведённые для вас комнаты. Вам нужно привести себя в порядок. Это займёт немало времени.

Эмилия вспыхнула. Она не мылась всё это время, имея возможность лишь кое-как ополаскиваться в крошечном тазике. И ощущение липкого от пота немытого тела и грязных волос было ей неприятно. Тем неприятнее звучало напоминание об этом из уст женщины.

— Вы пойдёте сами или мне попросить отвести вас силой? Хозяин просил передать, чтобы не совершали опрометчивых поступков. Не пытайтесь напасть на меня или сбежать, выйдя в коридор. Спокойное и разумное поведение больше пойдут вам на руку.

Эмилия отправилась вслед за женщиной. Едва она вышла в коридор, тенью за ним двинулся крупный мужчина, служивший по всей видимости охранником. Эмилия старалась рассмотреть как можно больше окружающей обстановки и замедляла шаг нарочно, но мягкий тычок в спину вновь заставлял ускориться.

Женщина открыла перед ней комнату и на миг у Эмилии перехватило дыхание — она словно перенеслась в стены родного дома. Комната была обставлена почти так же, как спальня, когда-то принадлежавшая ей. Те же нежно-кремовые оттенки обоев и мягкие пастельные тона, завитки на углах светлой мебели и мелкие женские безделушки, вроде музыкальной шкатулки и изящной вазы.

— Не стойте на пороге, — окрикнула её женщина и поманила рукой, открывая дверь в комнату, служившую ванной и уборной.

— Здесь всё, что вам необходимо, приступайте. Я буду вам помогать по мере необходимости.

Эмилия заворожёно двинулась к огромной ванной, от которой шёл пар. Потрогала пальцем воду — чуть горячая и, недолго думая, скинула с себя рубашку, опускаясь в воду. Блаженство наполнило её тело от самых кончиков пальцев.

— Можете не торопиться, — произнесла женщина, — хозяин передал, что желал бы видеть вас в благодушном настроении.

Часть радужного настроения испарилась от этих слов.

— Я могу узнать, кто хозяин этого дома?

— Я лишь прислуживаю и мне велено помочь вам. Больше ничего.

Все попытки разговорить женщину были обречены на провал. Она ловко помогала Эмилии по мере необходимости — и больше ничего. Осушила волосы и собрала их в незамысловатую причёску, подала тонкое бельё и с любовью разложила на кровати платье. Лёгкое, белое, без корсета и утягивающего лифа, оно больше подходило для лёгких летних прогулок, чем для пребывания в доме. Но кроме него в шкафу не было ничего.

— Не желаете надевать предложенное — останетесь обнажённой, — подсказала женщина. Эмилия поспешно оделась.

— Не забудьте про аксессуары, — напомнила женщина. Эмилия едва не рассмеялась: шляпка, лёгкий летний зонтик и перчатки до локтя, нитка белого жемчуга. Но всё же исполнила приказ. Женщина удовлетворённо кивнула: