Альда деловито сунулась в перекинутую через плечо сумку, но ключ достать не успела.

Прозрачные двери с грохотом распахнулись – я с сожалением посмотрела, как посыпалось недавно вставленное матовое стекло – и на пороге появились трое гвардейцев в алых мундирах.

– Госпожа Злата Лето, именем Ее Величества королевы Мары вы арестованы! – заявил самый высокий гвардеец с черными волосами до плеч, и я почувствовала, что у меня подкосились ноги.

Гвардейцы бесцеремонно схватили меня за плечи, вывели из зимнего сада и потащили вверх по мраморной лестнице, которую я уже успела заменить. Я заметила, что Альда, тревожно глянув на меня, вскрикнула: «Ого! Вот тебе и здрасьте! Ну, капкан же! Как есть – капкан!» Она хотела двинуться за нами, но третий гвардеец задержал ее, вцепившись в плечо.

Меня привели на последний, третий этаж Хрустального дворца – в большой зал, который я лично недавно привела в порядок, избавив от всех уродливых скульптур. Но там, возле стен, словно новые статуи, стояли в парадных мундирах солдаты. А на прекрасном, обитом красным бархатом троне (я так долго его создавала для принцессы Инны!) восседала невзрачная, немолодая, блеклая женщина в тяжелой короне с сапфирами. И я изумлением я поняла, что эта некрасивая дама и есть королева Мара.

Слева нее за столом, покрытом красной скатертью, я увидела старенького человека в мантии – видимо, судью. Он внимательно разглядывал разложенные бумаги, подкидывал и ловил карандаш, покашливал и иногда что-то старательно записывал в тетрадь.

А по правую руку от королевы стоял, злобно усмехаясь, низенький плотный человек в черном плаще и широкополой шляпе. Господин Марген собственной персоной! Увидев его, я едва не упала в обморок – даже хорошо, что меня поддерживали гвардейцы.

– Вот наконец мы снова встретились, милая Злата, – ухмыльнулся Марген, но замолчал, столкнувшись с суровым взглядом судьи.

Меня поставили напротив королевы, и та, презрительно оглядев меня с ног до головы, махнула платком – начинайте!

Оторвавшись от бумаг, судья посмотрел на меня и властно заявил:

– Госпожа Злата Лето, в соответствии с законодательством Сапфировой страны вы арестованы и обвиняетесь в следующем…

Подслеповато глядя сквозь толстые очки на разложенные перед ним бумаги, он начал перечислять, в чем я обвиняюсь. А виновна, я оказывается, во многом. Если послушать судью, так в тюрьме среди грабителей и убийц не найдется человека хуже, чем я.

Я виновна в том, что стала причиной запрещенной законом дуэли, в результате которой получил тяжелое ранение королевский казначей. Я виновна в том, что без согласования с двором наняла ремонтировать Хрустальный дворец группу посторонних работников. Я виновна в том, что вносила изменения в проект реконструкции без позволения королевы. Я виновна в том, что устроила здесь вершика по имени Тиша. Я виновна в том, что…

Обвинения падали на меня, как камни, и я чувствовала, как страшно заболела голова. Я ничего не видела от волнения. Замечала только ухмылку Маргена – и чувствовала, как он рад моему бессилию, моему страху.

Наконец судья перестал перечислять преступления. Он снял очки, поднял усталые глаза и совершенно по-домашнему поинтересовался:

– Ну что, признаете вину, госпожа Злата Лето?

– Я бы хотела увидеть адвоката… – пробормотала я. И услышала презрительный хохот королевы Мары. Даже удивительно, что женщина может так чудовищно смеяться – будто каркает стая ворон.

– Адвоката! – восклицала она, прихлопывая себя по коленям, обтянутым алым бархатным платьем. – В нашем королевстве нет никаких адвокатов! Здесь только я имею право осуждать и миловать! И ты, иностранная девка, виновна по всем статьям! А более всего ты виновата в нарушении нравственности – будучи замужней женщиной, прилепила к себе капитана Эдвина! Это позор и бесчестье, который я не допущу в Сапфировой стране!

Наконец безумная королева, еще немного покаркав, успокоилась, выпрямилась – блеснула ее золотая тяжеловесная корона – и громогласно заявила:

– Выношу королевский вердикт! Приговариваю преступницу Злату Лето к смертной казни!

Я беспомощно посмотрела на старенького судью, но он только развел руками. Мол, что я могу сделать против единственной в стране государственной власти? Мне показалось, что подо мной обрушился пол. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота.

– Я слышала, что для женщин смертная казнь в Сапфировой стране отменена, – пробормотала я.

– Отменена королевой Гариндой! А я – королева Мара! Я хочу тебя казнить – и казню! – снова закаркав, крикнула сумасшедшая королева.

Но тут вперед выступил господин Марген. Он выдвинулся к трону и, лицемерно взмахивая руками и бесконечно кланяясь, заговорил:

– Ваше Величество, позволите мне молвить слово! Глубочайше прошу милости для подсудимой иноземки! Она молода, не знает наших законов. Пощадите ее! – он перевел дух и продолжил лебезить. – Ваше Величество, униженно умоляю отдать мне в жены это глупую молодую даму. Поверьте, когда она будет моей супругой, я смогу ее перевоспитать!

Мне показалось, что у меня покрылись ледяной коркой руки, ноги, а голова превратилась в тяжелый снежный ком. Что здесь происходит? Как я могу стать его женой? Это просто невозможно!

Не знаю, что меня испугало больше – то, что меня могут казнить (ну и законы в этой прекрасной Сапфировой стране!) или то, что выдадут замуж за Маргена. Я прекрасно понимала, что королева хочет от меня избавиться – ведь она давно мечтает заполучить капитана Эдвина. А теперь еще и я встала на ее пути. Но не могла осознать, что это происходит в реальности – мне казалось, что я вижу отвратительный сон и скоро, наконец, очнусь.

– Господин Марген, ведь вы уверяли, что никогда не женитесь, – сдавленно произнесла я. – Неужели все-таки изменили свое мнение?

– Все течет, все меняется, госпожа Злата, – растянул губы Марген. – Главное, что я вам говорил, – вы всё равно будете моей! Так и случилось. Простите, что пришел без цветов… Но наша семейная будет усыпана розами. Возможно, иногда и с шипами!

– Я не могу выйти за вас замуж хотя бы потому, что я уже замужем! – потрясенно произнесла я. – На Побережье у меня есть официальный супруг.

– Почему же на Побережье? Он здесь! – опять раскаркалась королева, и я с ужасом увидела, как два гвардейца втащили в круглый зал Мариса.

Мой муж, мой Марис, которого я когда-то бесконечно любила, с которым были связаны и прекрасные, и ужасные воспоминания, стоял перед троном и с паническим ужасом глядел на королеву. Он был бледен до синевы, его черные волосы встрепались, отчетливо проявились острые скулы, и я подумала, что Марис прямо здесь сейчас упадет в обморок. Марис беспомощно крутил головой. Наконец он заметил меня, и его стеклянный от страха взгляд немного прояснился. Я отчетливо прочитала чувство, которое в нем отразилось. И это была ненависть.

Я не могла размышлять о своем неудачном браке в зале, где меня только что дважды приговорили к казни (а замужество с Маргеном – это та же казнь!). Но, заглянув в себя и посмотрев на совершенно раздавленного, измученного Мариса, я поняла, что не испытываю больше никаких чувств к этому перепуганному человеку. Точно передо мной стоит одна из уродливых скульптур во дворце из числа тех, от которых я наконец-то избавилась.

– Вы господин Марис Морт, гражданин Побережья, верно? – судья перечитал бумаги и внимательно глянул из-под очков. Я увидела, как Марис, трясясь, кивнул. – И вы прибыли, чтобы расторгнуть брак с госпожой Златой Лето, так?

Марис посмотрел на меня с нескрываемой злобой, перевел дух и сбивчиво, невнятно залопотал:

– Прибыл? Да я никогда бы не прибыл, Ваше Величество… уважаемый суд… Я просто шел на работу, как на меня накинулись какие-то люди, посадили на дракона и повезли… Повезли! На драконе! Вы же представляете, какой это ужас – летать на драконе! Я с детства боюсь высоты, я ведь даже на башни – никогда! А тут! Через горы! Как я не умер, я просто не знаю…