В обустройстве города также принимал участие историк – китаец мастер Хан, чей потомок сейчас возглавляет министерство истории. Но в заседаниях он не принимает непосредственного участия, не разделяя многие взгляды глав города.

Герцог обвёл присутствующих резким взглядом. Их дети, действительно, часто принимали участие в заседаниях, обучаясь премудростям правления, с этим он не мог не согласиться. Но Афина настолько же далека от политики, как Земля от солнца. Тем не менее, как это не раздражает, но министр Серпенс права – Афине пора начинать посещать собрания совета. Она будущий правитель. Всё время отсиживаться в библиотеке не получится. Карлос де-Гранд и сам не знал, почему до сих пор он не привёл дочь на совет. Видимо, он всё ждал, когда она будет готова. Но ей уже 20 лет, дольше ждать не было смысла. А, может, он не воспринимал её всерьёз, как наследницу. Для него она была воплощением покойной жены – такая же мягкая, безвольная, слишком нежная и до невозможности добрая.

«Как жаль, что у меня не сын, – в очередной раз промелькнула мысль в голове де-Гранда, – но придётся мириться с тем, что есть».

Жена умерла при родах, повторно жениться герцог был не намерен, поэтому о наследнике можно было не мечтать.

Все присутствующие продолжали выжидательно смотреть на правителя. Его мысли не заняли и минуты, но ответить что-то надо было. Де-Гранд проговорил намеренно равнодушным тоном, обращаясь одновременно и к министру Серпенс, и ко всем остальным:

– Моей дочери лишь сегодня исполнилось 20 лет, что у нас является совершеннолетием. Так что уже на следующем заседании совета она будет присутствовать.

Ламия Серпенс кивнула, едва прикрывая язвительную усмешку.

– Афина, ты всё ещё здесь? – раздался ласковый голос мастера Хана за спиной девушки.

Она с трудом оторвалась от пожелтевших и частично истлевших, но таких драгоценных страниц подаренной книги.

– Тут так интересно, мастер Хан! – воодушевлённо отозвалась девушка.

– Но ведь сегодня праздник, на площади будет концерт, – улыбаясь, возразил старец.

Афина поморщилась.

– Пожалуй, пропущу, как всегда. Там всё равно ничего интересного. – Она снова уткнулась в книгу, бережно перелистывая страницы.

– Но, а праздновать свой день рождения ты будешь? – снова спросил магистр.

– Я никогда не праздную, вы же знаете, – пожала плечами Афина, – почему этот год должен стать исключением? Отец всё равно занят своими управленческими обязанностями, ему до меня нет никакого дела. К тому же лучший подарок я уже получила. – Она любовно погладила книгу.

Мастер Хан с грустью посмотрел на девушку.

– Тогда вот что, – внезапно встрепенулся старик, – прячь скорее свою драгоценность и поехали со мной. У меня где-то есть старинный рецепт греческого торта – будем праздновать!

– Но, мастер Хан, отец будет недоволен, – возразила Афина. – Вы же знаете, он не разрешает мне выходить из центра города.

Старик нахмурился, но быстро сменил выражение лица.

– А если мы ничего не скажем твоему отцу? – лукаво подмигнул наставник. – Сегодня ведь твоё совершеннолетие. Я хотел порадовать тебя. Чтобы этот вечер был для тебя особенным. И ещё… почтить память твоей мамы.

Афина хотела снова возразить, но не нашла слов, задумавшись о маме. Тут мастер Хан издал немного приглушённый хрип и резко схватился рукой за сердце.

– Что с вами, мастер Хан? – Афина подскочила к наставнику.

– Всё в порядке, сейчас пройдёт. – Он присел на стул.

– Это уже третий раз за эту неделю, – обеспокоенно отозвалась девушка. – Вам нужен врач.

– Наверное, ты права, дочка. Завтра обязательно схожу к врачу. Что ж, ещё раз с днём рождения, моя дорогая. Увидимся завтра.

Старец тяжело поплёлся к выходу, придерживая рукой область сердца.

– Постойте! – Афина догнала наставника и взяла его под руку. – Я провожу вас. Хотя лучше бы вызвать такси.

– Да где же их сейчас взять? Все ведь на празднике. Но как же ты пойдёшь со мной? Ведь твой коммутатор передаст тревожный сигнал герцогу, что ты покинула центр города.

Афина достала коммутатор, выключила его и положила в шкаф.

– До завтра пусть побудет здесь.

Наставник грустно улыбнулся.

Они обогнули площадь, стараясь держаться подальше от чрезмерно развеселившейся публики. Но когда подходили к границе между центральным районом и рабочими кварталами, Афина непроизвольно замедлила шаг, обдумывая, что скажет стражникам.

Районы Амекиро не были поделены границами. Но между центральной частью, где жила элита, и рабочими кварталами регулярно дежурили стражники – для поддержания порядка, так сказать.

Но чем дальше шли путники, тем легче становился шаг магистра Хана, про сердечную боль он не вспоминал. А приближаясь к стражникам, потянул Афину в сторону небольшого дикого леса.

– Я не хочу, чтобы ты из-за меня пострадала, – объяснил старец. – Здесь есть обходной путь.

Рабочий квартал произвёл на Афину сильное впечатление. Если в центре города всё было пёстрое, разноцветное до ряби в глазах, весёлое и модное, то здесь можно было описать всё одним словом «просто». И глаза девушки отдыхали на простоте всего окружающего. Тут было не серо и уныло, а именно просто и спокойно.

– Надеюсь, ты не против, если мы всё-таки испечём греческий торт, – ласково обратился наставник к девушке. – Сегодня твой отец занят праздником города. А я бы хотел заняться твоим праздником. Мы недолго, он и не заметит твоего отсутствия.

Афина согласилась, но настаивала на том, чтобы купить продукты для торта, но магистр отказался – ему хотелось сделать подарок.

– Продукты у меня есть, моя девочка, – улыбался старец. – Магистру храма Истории неплохо платят. А куда мне тратить деньги? Я живу один, да и почти всё время провожу в храме.

– Ну а меня ругаете за то, что я тоже провожу в храме большую часть времени, – улыбнулась Афина.

Старик рассмеялся.

– Дочка, ты молода, перед тобой открыто столько возможностей, столько всего тебе предстоит узнать, а ты хоронишь себя в книгах. Тебе ещё предстоит влюбиться…

Девушка вздрогнула при этих словах, почему-то перспектива влюбиться её вовсе не радовала. Она не знала, как это, ведь мама умерла при родах, а отец практически не говорил о ней. В те редкие моменты, когда он что-то говорил о жене, в его голосе не было любви, лишь презрение, злость и гнев. Однажды он обронил, что зол на жену за то, что она умерла, не родив ему сына. Поэтому представления о браке и любви у Афины были не самые приятные. Конечно, что-то она читала в книгах, но ведь то всего лишь книги.

– Моя покойная миссис Хан была прекрасна, как утренняя заря, – сквозь мысли до Афины дошли слова наставника.

– Вы её очень любили, мастер Хан? – неожиданно спросила девушка.

– Очень! – не задумываясь, ответил старик. – Она была моей богиней, моей фиалкой с нежными лепестками. Она не подарила мне детей, отчего мы оба грустили, но наша любовь была сильнее всех невзгод. В день, когда сердечный приступ остановил её дыхание, я был готов отправиться следом. Но не смог бросить тебя, моя девочка, – голос старца слегка дрогнул. Он сделал глубокий вдох и продолжал: – В тот год родилась ты, Афина. А твоя мама умерла, даже не успев обнять своё дитя. Она была прекрасной женщиной, необычайно доброй, нежной и любящей. Она так ждала твоего появления на свет, так хотела прижать тебя к груди. Но не смогла. А когда я увидел твои фиалковые глаза, так похожие на глаза моей горячо любимой миссис Хан, я не смог тебя бросить одну. Особенно с твоим отцом, – последние слова магистр проговорил с примесью осуждения.

Афина несколько минут обдумывала слова наставника. Они давно пришли к нему домой и начали готовить торт и какие-то ещё закуски. У мастера Хана, действительно, нашёлся рецепт греческого торта. И сейчас, перебирая пальцами муку на столе, девушка обдумывала услышанное.

– Мастер Хан, а почему моя мама вышла за отца? – внезапный вопрос осенил девушку, раньше она об этом не задумывалась. – Мой отец, действительно, жёсткий и очень строгий человек, это ни для кого не секрет, – продолжала развивать свою мысль Афина, – а мама, по вашим словам, была очень доброй и нежной. Как же так вышло, что они поженились? Ведь отец даже ни разу не вспомнил о ней с тёплыми чувствами, вот так, как вы о своей жене.