Если она не кончит в ближайшее время, я взорвусь.

Я просунул руку между нами, сосредоточив внимание на ее клиторе. Мои зубы впиваются в мягкую кожу там, где ее шея встречается с плечом. Она практически взлетает с кровати, выдыхая мое имя. Она тут же кончает, ее ноги оставляют мою спину.

— Я тебя люблю.

Эти три маленьких слова, самая простая истина, которую я когда-либо говорил, заставляют ее свободно падать со скалы. Она обволакивает своими соками весь мой член, ее пизда сжимается вокруг моего члена, как будто она приказывает мне кончить.

Я взрываюсь, как бомба, мощными струями заливая в нее свою сперму. Я трахаю ее сбившись с ритма, мои бедра снова и снова врезаются в нее, пока я опустошаю себя, заявляя права на ее матку.

Это продолжается целую вечность, оставляя меня слепым и трясущимся. И более чем когда-либо убежденным, что мне никогда не будет достаточно этой женщины. Ни сегодня, ни завтра, ни в этой жизни или в любой, которая последует за ней.

Я принадлежу ей навсегда, неизменно. Навеки.

Глава десятая

Эмма

— Расскажи мне что-нибудь.

— Что ты хочешь узнать? — спрашивает Зейн.

— Что-нибудь.

Его медленная улыбка нагревает мою кровь до кипения. Господи, он великолепен, особенно когда его прикрывает лишь простыня. Никогда не скажу Бетси, но это зрелище определенно достойно обложки книги.

— Хочешь, я расскажу тебе, как хорошо ты звучишь, когда стонешь мое имя? — спрашивает он, скользя рукой по моему боку. — Или ты предпочитаешь услышать, какая ты чертовски горячая, когда кончаешь на меня?

— Я имею в виду, расскажи мне что-нибудь о себе, Зейн, — говорю я, закатывая глаза. Однако не могу сдержать улыбку. Если рай таков, то мне обязательно нужно там побывать.

— Что-то обо мне, да? — Он постукивает по губам, как будто думает. А потом он ухмыляется. — Хочешь узнать секрет?

— Я девочка. Мы всегда хотим знать секреты.

— Иди сюда, и я тебе расскажу. — Он обнимает меня за талию и притягивает к себе. Как только я оказываюсь там, где он хочет, то есть, очевидно, растянувшейся на его груди, он откидывает мои волосы в сторону и прижимается губами к моему уху.

— Ты была не единственной девственницей сегодня вечером в этой постели, ягненок.

Я вскакиваю и в шоке смотрю на него.

— Ты врешь.

— Нет.

— Ты девственник?

Он бросает яростный взгляд на мое обнаженное тело.

— Больше нет, — говорит он невозмутимо.

— Зейн! — Я шлепаю его по груди. — Перестань со мной играть.

Он хватает меня за руки, держа их в захвате одной из своих.

— Я не играю с тобой, ягненок. Ты тоже моя первая и единственная.

— Я… — в растерянности говорю я. — Ты серьезно.

— Ага.

Я смотрю на него какое-то мгновение действительно не находя слов. Я даже и подумать не могла, что для него сегодня тоже это было впервые. Наверное, я просто предположила, что у него было много шансов, поэтому он должен был использовать хотя бы несколько из них. Но Зейн не похож ни на кого, кого я когда-либо знала. Он просто Зейн.

У меня не было шанса не влюбиться в него.

— Ты откладывал это до свадьбы? — спрашиваю я.

Он строит мне рожу.

— Нет, умняша. Я берег себя для тебя.

— Зейн, — шепчу я, выражение моего лица становится мягким, а сердце трепещет.

— Я провел всю свою чертову жизнь, готовясь к тебе, ягненок. Я просто не знал об этом до того дня, пока ты не пришла в мой офис. — Он ухмыляется мне. — Теперь ты здесь, и все это обретает смысл.

— Что это значит?

— Все. — Он перекатывает меня под себя, уткнувшись носом в мое горло. — Это то, чего я ждал всю свою жизнь.

Я тяжело сглатываю.

— Я устала заставлять тебя ждать.

— Да?

— Ага, — шепчу я. — Я сдалась.

— Хорошо, — бурчит он, перекидывая мою ногу через свое бедро. — Потому что у меня есть куча времени, чтобы наверстать упущенное, потому что ты оказалась там, где я хочу.

— Ты имеешь в виду голой в моей постели, с бабушкой и её сестрой прямо в коридоре?

— Почти, — выдыхает он.

Мой смех переходит в стон, пока он занят наверстыванием упущенного времени. Для девственника он ужасно хорош в этом.

— Что это за звук? — Я ворчу, пытаясь зарыться под одеяла, как будто это поможет мне. Но что бы это ни было, его не так-то легко приглушить. Даже несмотря на то, что я накрыта одеялами, что-то продолжает реветь, словно пытаясь предупредить меня о неизбежности катастрофы.

Предупредить меня?

Я взлетаю, задыхаясь, откидывая одеяло. Он пытается предупредить меня о неизбежности катастрофы. Это система безопасности, которую я установила после того, как бабушка и Бетси сбежали однажды.

Я не утруждаюсь одеться или объяснять ситуацию Зейну. Я просто хватаю свой халат с задней стороны двери, просовываю в него руки и выбегаю в коридор, надеясь, что успею вовремя остановить все, что они замышляют на этот раз.

Я завернула за угол в гостиную как раз вовремя, чтобы увидеть, как закрывается входная дверь. Вот только бабушка и Бетси не по другую ее сторону. Они стоят в центре комнаты, снимают пальто, как будто только что вернулись домой.

А Зейн не в кровати, где он остался… или как я думала, остался. Он входит в дверь, посмеиваясь над чем-то. Он подходит к системе безопасности и вводит код.

Тишина окутывает весь дом, раздаваясь гораздо громче, чем сигнал тревоги.

— Что это? — выпаливаю я, пытаясь понять, проснулась я или нет. Бабушка и Бетси не сбегали, а мужчина моей мечты все еще здесь, и выглядит даже лучше, чем несколько часов назад, когда я сидела на нем сверху.

Мои щеки горят при воспоминании о том, что несколько часов назад он был надо мной. Никто из нас почти не спал. Мы провели ночь попеременно занимаясь любовью и разговаривая. Это была, без сомнений, лучшая ночь в моей жизни.

Я закончила бежать и уже устала сопротивляться ему. Я в деле, куда бы это ни привело. Я выбираю его. Как я могла этого не сделать, если он — все, о чем я когда-либо мечтала?

— Дерьмо, — рычит он, глядя на меня. Выражение его лица становится мягким, но эти серые глаза пожирают меня. — Мы тебя разбудили.

— Доброе утро, дорогая! — весело говорит бабушка.

— Я уже начала задаваться вопросом, встаешь ли ты сегодня, — говорит Бетси.

— Что происходит?

— Мы ходили за покупками. — Зейн поднимает сумки с покупками, которые я почему-то сразу не заметила. Он завален ими.

— Ты ходил по магазинам? — Я спрашиваю ещё раз, чтобы убедиться, что не ослышалась.

— Мхмм. Бабушке нужны припасы. — Он пересекает комнату и касается моих губ, как будто мы совершенно одни. Жар разливается в моем животе, медленно вытекая наружу.

Господи. Как это возможно, что я уже хочу его снова? Каждый мускул моего тела ужасно болит после прошлой ночи.

— Что это?

— Твое свадебное платье, дорогая. Оно само совершенство.

— Я приготовлю торт, — добавляет Бетси.

Платье? Торт? Я открываю рот, убежденная, что все еще сплю.

Бабушка видит выражение моего лица и усмехается, одной из тех непристойных, озорных ухмылок, которые гарантируют, что я пожалею обо всем, что вылетит из ее рта.

Я не ошибаюсь.

— Ты не можешь заниматься всем тем, что устроила вчера вечером, если ты не замужем за этим мальчиком, дорогая. Это неприлично.

Я бледнею, потому что Зейн едва сдерживает смех.

— Бабушка!

— Я просто говорю. Возможно, наступило новое тысячелетие, но нравы не сильно изменились, — говорит она. — Брак до появления детей, Эмма. Свадьба, а потом дети.

Зейн сейчас даже не пытается скрыть смех.

— Я возвращаюсь в постель, — слабо говорю я.

— Нет, ты не можешь. — Зейн хватает меня за талию, прежде чем я успеваю сбежать. — Если ты не собираешься тащить всех в здание суда, тебе нужно спланировать свадьбу.