Бабушка, потом, как могла заступалась за Ваню, мол, и сын-то должен родиться именно от него, и помирятся они, обязательно помирятся! И, вообще, нельзя слишком много требовать от людей – люди не ангелы, ангелы на небесах, а она на земле, и можно остаться одной и ждать бесконечно. Но внучка бабушку не слушала. Нагадала, так нагадала, и нечего заступаться! И через три месяца они с Иваном развелись.

Потом, Лена окончила университет и познакомилась со своим вторым будущим мужем. Вернее, с женихом, с которым они вскоре расстались ровно по той же причине, что и с Иваном – из-за какой-то смазливой конопатой бестии.

Произошедшее было чудовищным, находилось за гранью добра и зла и не поддавалось рациональному объяснению, и все потому, что Лена, в отличие от невзрачной соблазнительницы, была весьма и весьма привлекательной девушкой. Натуральной блондинкой со стройными ножками, талией и всем прочим: пухлыми губками, милым носиком, пребольшими глазами, меняющими свой цвет от небесно-голубого до бирюзового в зависимости от настроения и цвета помады, со звонким голосом и задорным смехом.

Но не во внешней привлекательности заключалась суть дела. Лена была по-настоящему красивой девушкой, а это означало, что на нее хотелось смотреть, смотреть и смотреть. Смотреть и понимать, что это хорошо, что это ново, это вдохновляет и меняет тебя самого, и ты сам становишься гармоничнее и ощущаешь в себе силы к сеянию разумного, доброго и вечного. Второй жених просто не хотел меняться к лучшему и сеять разумное-доброе-вечное, потому и ушел.

Но причина могла быть еще глубже и заключаться в самой Лене, в хитросплетениях ее судьбы. Пока была жива бабушка, она являлась гарантом счастливого будущего, но теперь, когда бабушки не стало, Лена, вдруг, ощутила пустоту вокруг себя, опора исчезла, и она начала проваливаться в трясину собственных страхов.

На похоронах она успела пообщаться с Дмитрием Дмитриевичем, другом семьи, которого знала с детских лет. Было время, когда Митрич регулярно посещал бабушкину квартиру и всегда произносил тосты за красоту несравненной Зинули, и даже пытался сделать запоздалое предложение, но вместо согласия был отлучен от дома раз и навсегда. С двенадцати лет они с Леной не виделись, и когда Митрич сказал, что им нужно объясниться, и с этим лучше не тянуть, она была крайне удивлена, но обещала приехать непременно.

Приглашение дяди Митя оказалось весьма кстати, поскольку, он должен был знать все про наследство Василия, и именно он познакомил бабушку с тем военным, который научил ее гадать. Жил Митрич за городом, и чтобы успеть засветло, следовало поторопиться.

В динамиках пела испанская гитара, нежно, страстно, самозабвенно. Стремительный перебор струн летел над шоссе, подгоняя и подбрасывая вверх печальные скрипичные нити. Нити взвивались и падали, и Лене хотелось плакать. Ей было жаль бабушку, жаль себя и свое прошедшее детство, когда папа и мама были рядом, но потом осталась одна бабушка. Те четыре лета, которые она провела в детском лагере, неподалеку от дома Митрича были самыми лучшими в ее жизни. Таинственные истории по ночам, глаза влюбленных мальчиков, первые робкие танцы, костер и рассвет над озером, который они встречали всем отрядом. И конечно, тот валун, после которого все враз оборвалось, и началась новая жизнь, без лагеря и без дяди Мити с его тостами. Все прошло, – думала она, – и ничего не осталось.

Вдали, по верхушкам елей катилось оранжевое солнце, опускаясь все ниже и ниже. По полям рыскал ветер, клоня колосья к земле, выскакивая на обочину дороги желтыми столбиками пыли и вновь убегая под густеющую синеву неба, разбавленную по краям золотисто-розоватым маревом. Все прошло, но осталась дорога, и вела она Лену мимо заброшенного детского лагеря.

Не доезжая деревни, Лена свернула на грунтовку. Крупные ямы были засыпаны битым кирпичом, значит, дорогой пользовались. Ветви ив, растущих по обеим сторонам, смыкались над головой, образуя зеленый туннель. Слева тянулся бетонный забор, с редкими поваленными плитами. За очередным поворотом ивы расступились, и открылся вид на овраг, наполовину засыпанный строительным мусором. За оврагом находилось кладбище с оградами, крестами и редкими памятниками. Могилы подходили почти вплотную к обрыву, оставляя лишь узкую полоску земли, на которой возвышался некогда могучий, но ныне полностью засохший дуб. Его корни торчали из склона оврага, и по этим корням, как по лестнице, можно было забраться наверх. Под дубом лежал огромный валун. Из-за этого-то валуна все и произошло.

Лена остановила машину у одной из поваленных плит. С территории лагеря доносился звук работающего мотора, временами переходящий в надсадный вой. Застряли? Или деревья пилят? Было интересно, к тому же, она бы не отказалась посмотреть на то, что стало с их лагерем за прошедшие тринадцать лет. Особенно, с их корпусом, от которого до пролома в заборе было не более тридцати метров. Она вылезла из машины и забралась на поваленную плиту. С плиты открылся удручающий вид – черные глазницы заброшенных корпусов, ржавые трубы спортивных снарядов и чей-то ярко-красный порш-кабриолет 911 прямо перед их корпусом. Порш буксовал, из-под задних колес летели комья грязи. За рулем сидела девушка с рыжими волосами. Немного побуксовав, она вылезла из машины и направилась к пролому. Каково же было удивление Лены, когда в подходящей девушке она узнала Диану.

Удивление было взаимным.

– Вы ко мне? Как вы меня нашли? Решили ехать?

Лена ехать не решила, и Диану она не искала, но оказалось, что они обе отдыхали в этом лагере почти в одно и то же время. Диана точно позже, иначе бы ей не была известна история, которую она рассказала.

История заключалась в следующем. Дети в одну из смен стали замечать огонек, который по ночам загорался на кладбище. Несколько раз они пытались его найти, но, как только приближались, огонек гас.

– Она успевает его потушить, – догадался один мальчик.

– Кто, она?

– Колдунья!

Тогда дети решили идти на кладбище днем и наши четырехгранный обелиск, поросший мхом. Они счистили мох и увидели на стороне, обращенной к лагерю надпись: Колдун Цезафил и Колдунья Цезафила. Одна девочка, увидев эту надпись, бросилась на колени и стала рыть землю руками. Нашла тряпки, кости и стеклянный глаз. Девочка стал плакать, потом смеяться, и ее с трудом смогли успокоить.

На следующий день, когда дети возвращались с речки, они увидели рядом с корпусом высоченного старика в саване. Старик нагнулся и влез в окно. Вожатые обыскали все палаты, но старика не нашли. Во время тихого часа в палату к девочкам вошел тот же старик, но уже нормального роста и без одного глаза. Он подошел к девочке и протянул руку. Девочка замахнулась на него тапочкой и крикнула: Уходи! Старик погрозил ей пальцем и вышел сквозь стену. Девочка бросила ему вслед стеклянный глаз, и тот разбился на мелкие кусочки. К вечеру девочка покрылась чирьями, и ее увезли в больницу. Через неделю она вернулась, но лучше бы она этого не делала. В тот же день ее придавило углом подгнившей беседки, и она умерла. На этом история заканчивалась.

Лена была удивлена буйством детской фантазии.

– Какая чушь! Разве колдунов хоронили на кладбищах? Их хоронили за оградой. И что это за девочка, которая сумела дорыться до костей голыми руками? Метр в глубину, как минимум. Не девочка, а экскаватор. А семейная пара колдунов – это, вообще, прикол! Гретта и Ганзель наоборот.

– За что купила, за то и продаю! – обиделась Диана. – Между прочим, раньше граница кладбища проходила за вторым оврагом, и бугор с дубом в нее не попадали. И еще… некоторые девочки умеют копать очень глубоко.

Последние слова Диана произнесла с особой интонацией, как будто намекала на нечто известное им обеим про девочку из истории. Лена удивилась, но по дороге уже пылил старый зилок, вызванный на подмогу. На том они и расстались.

Лена села в машину. Какая чушь! Никаких чирей не было, и она не умерла. Ни старика, ни стеклянного глаза, ни могилы колдунов – все это придумали дети. На самом деле, все было гораздо прозаичнее. Ближнюю часть кладбища они знали вдоль и поперёк, потому что ходили через него к речке. Огонек был виден из окна их палаты, и они вдвоем с подругой ходили его искать ночью на кладбище. После чего, подруга зареклась участвовать в подобных мероприятиях, а у Лены возникла идея – вскарабкаться по корням дуба, чтобы огонек не успел погаснуть.