— Да он не командует, — отмахнулся кудесник.

— Не командую… — всхлипнул паучок голосом кота.

— Ах ты опять за свое? — разозлился кот. — Хватит повторять!

Лапы паучка быстро завязали очередной узел конфликта.

— Всё, с конфликтами хватит, — довольно пискнул паучок, — а то перебор будет.

Кот хотел еще шмякнуть нежданного наглеца, но кудесник взял его за шкирку, посадил на столешницу рядом с раскрытой брошюрой альманаха и вслух зачитал отрывок статьи.

* * *

«Aranea in Mediocris — Fabula» — паук сказкоплетущий, заводится в помещениях с забавными сюжетами и использует происходящее в них как основу для своей паутины. Самки — Aranea Lector (паучихи-читательницы) — выбирают самцов с самой интересной паутиной. Семейство сказкоплетущих пауков не следует традиции поедания своих брачных партнеров, хотя, возможно, это связано с тем, что во время плетения сюжета самец почти не питается и к концу повествования представляет собой жалкое в гастрономическом плане зрелище. Не ядовит. Не кусается. Ведет в основном ночной образ жизни. Постоянно перечитывает вслух свои творения.

* * *

— Это значит, что мух он ловить не собирается? — уточнил кот.

— Нет, — ответил кудесник, наблюдая, как паучок закончил плести лирическое отступление. — Кажется, он хочет привлечь самку.

— Ага, присядет ей на уши, — глумливо ухмыльнулся кот. — Что ж, я и сам в мартах, такие привлечения устраивал, замяукаешься.

— Упаси меня от подробностей! — перебил его кудесник.

Кот запнулся, но мысленно перенесся на мартовские крыши, где под светом серебристой луны он не раз изливал душу кошкам о своих чувствах и чистой, вечной любви.

«Ох, что только не приходилось намурлыкивать, чтобы добиться расположения пушистой особы», — бубнил паучок, плетя любовную линию.

— Я его сейчас съем! — взъярился кот, понимая, что им опять манипулируют. — Ах ты мелкий сказочник!

Кудесник держал кота, боясь, что тот действительно съест редкое сказкоплетучее.

— Лучше бы мух ловил! — не унимался кот.

— А ты лучше бы ловил мышей, — парировал кудесник. — Что, кот, ты так до сих пор ничего не понял?

— Понял! — без зазрения совести соврал кот. — Тут скоро всё в паутине будет!

— У нас завелся паук-сказочник, — попытался объяснить хозяин лавки, — значит, у нас здесь забавный сюжет.

— Ничего забавного! — возмущался кот.

— Ты бы себя со стороны видел, — ухмыльнулся кудесник. — Идеальное комическое дополнение к сюжету.

— Я уйду, — серьезно сказал кот. — Тут вашей сказочке и конец!

— И куда ты пойдешь? — поинтересовался кудесник.

— К ведьмам подамся, — кот начал вылизываться: то ли прихорашиваясь перед уходом, то ли просто пытался успокоить нервы.

Многие люди, когда нервничают, моют посуду, а коты из-за того, что недолюбливают воду, средство для мытья, губки и саму грязную посуду, вылизываются.

— Ведьмы ценят черных, умно говорящих котов! — закончил жаловаться кот и надулся, как мышь на крупу.

— Если бы ты не боялся высоты, то, наверное, уже давно бы ушел, — заметил кудесник. — Но ведьминым котам по этикету положено каждую ночь летать вместе с хозяйками на метлах. Поэтому сиди смирно и радуйся, что влип в забавную историю, не связанную с высотой.

— Я протестую! — воскликнул кот. — Этот сюжет выглядит как издевательство над чувствами котов!

— Протест отклонен, — хмыкнул кудесник. — Где ваши доказательства?

— Мяу, — обиженно мяукнул кот и решил больше не выдавать ни одной реплики в этой истории.

«Посмотрим, — злобно думал пушистый, — как у вас без кота получится закончить эту дурацкую историю».

И знаете, он был прав. Без кота эта история выглядела бы очень тускло.

Вообще, в идеальной сказке у главного героя обязательно должно быть сумасбродное, говорящее животное, которое будет выдавать глубокие мысли, спрятанные под толщей иронии, юмора и нелогичного поведения. Этакий своеобразный «аватар тыгыдыка» главного персонажа.

* * *

Паучок вплел еще одно размышление кудесника и довольно замер.

— Как вы думаете, — спросил паучок, — сколько самок привлечёт эта паутина?

— Не знаю, — пожал плечами кудесник. — Надо спросить у специалиста.

Он кивнул в сторону кота, но тот нахохлился и повернулся к кудеснику пушистой спиной. «Специалист» хранил молчание и усиленно делал вид, что с увлечением разглядывает воздух.

Кудесник мягко погладил пушистого ассистента по загривку, потом его ладонь пробежалась по краям ушей, и наконец кончики пальцев почесали шею.

— Не дуйся, кот, — примирительно сказал мужчина. — Мы же прекрасно знаем, кто главный персонаж во всех наших историях.

Кот молчал, но на его хитрой морде играла еле заметная улыбка.

Фото-сказко-аппарат

Фотоаппарат был старый, таких теперь даже днем с огнем не сыщешь. Чтобы получить снимок, в его заднюю стенку закладывалась огромная фотопластина. Всего одна! Смешно, особенно по сравнению с современными девайсами.

Никакой электроники, никаких матриц и пре-пост-процессоров обработки изображения. Не было коррекции цвета, света, экспозиции, даже выдержки и спускового механизма не было. Была линза, которая служила глазом, и была крышечка, которая прикрывала этот глаз.

По большей части фотоаппарат спал. Внутри было темно и пусто, как в пустой комнате с тяжелыми темными шторами. И только тогда, когда к нему в гости приходила новая фотопластина, фотоаппарат просыпался.

Ох, сколько изумительных пластин фотоаппарат повидал на своем веку!

Они приходили в его темный внутренний мир, такие чистые, молодые, неопытные. Фотоаппарат ощущал их своим телом и понимал, что сейчас настанет момент и он нанесет изумительную татуировку обжигающим светом на прозрачном нетронутом теле.

— Вы только не волнуйтесь, — успокаивал он каждую гостью, — это не больно и займет всего мгновенье.

Фотопластины отпускали робкие реплики, но часто просто смущенно молчали. И их смущение можно понять, ведь они всё знали, зачем их пригласили в гости.

Еще в темном картонном конверте упаковки им чудилось, что они станут особенными, неповторимыми и единственными.

Быть единственной и неповторимой, разве это плохо?

И они удобно располагались напротив прикрытого глаза и понимали, что сейчас белый свет выжжет часть пигмента на их целлюлозной коже, а тени оставят нетронутый след замысловатого изображения.

Глаз фотоаппарата будет первым и единственным, кто увидит их в девственной чистоте, и тем же, кто нарушит её навсегда.

Они были созданы для этого момента, после которого уже ничего нельзя будет поправить.

Они все уходили. Всегда, вскоре после того, как ясный глаз фотоаппарата ласкал их своим внутренним взором, и все до одной покидали его внутренний мир единственными и неповторимыми.

Когда фотоаппарат был молод, фотопластины были частыми гостьями, но прошли годы, и они приходили все реже и реже. Фотопластины стали редкими, их больше не производили, а запасы потихоньку подходили к концу. И вот настал момент, когда их не осталось. Люди придумали фотопленку, а затем и вовсе цифровую фотографию. Никто не думал делать что-то единственное и неповторимое. Нужно было много изображений, нужна была возможность выбрать лучшее из многих. Нужен был сам выбор.

А какой может быть выбор в уникальности? Да никакого.

Фотоаппарат остался без робких посетительниц и без возможности смотреть на них.

* * *

— Что это вообще такое? — возмутился кот. Он не умел читать, поэтому странный текст на листочке бумаги вызывал у него лишь подозрение. — Еще одно из твоих заклинаний?