— Ну так вот, они были едины, и правил ими царь-жрец из династии Иерофантов. Первый Иерофант со своими людьми прибыл откуда-то из-за Гетвейдского океана больше двух тысяч лет назад. Это у них твой народ научился почитать Далну-Создателя, Иллиора и других богов. Впервые они высадились на побережье Пленимарского полуострова, и Беншал, столица Пленимара, построен на том месте, где раньше находилось поселение, основанное первым Иерофантом.

Алек скептически прищурился; ему трудно было поверить в существование такого древнего города, как и в то, что божество, которому он привык поклоняться, столь экзотического происхождения. Но он не стал высказывать сомнения, чтобы не перебивать рассказчика.

— Шли годы, и эти люди расселились по берегам Внутреннего и Осиатского mopeй, неся с собой свои верования. Они основали поселения, которые с течением времени превратились в Майсену и Скалу, — продолжал Серегил.

— И они принесли на север веру в Далну?

— Правильно. Подданные Иерофанта поклонялись Священной Четверке: Далне-Создателю, Астеллусу-Страннику, которых ты знаешь, и Иллиору-Светоносному и Сакору-Пламени, почитание которых в здешних местах не привилось.

Но возвращаясь к истории Трех Царств… Их единство продлилось недолго. По мере того как проходило время, разные районы находили собственные интересы. Пленимарцы, например, навсегда остались у Гетвейдского океана — водного пространства, которое ты и вообразить себе не можешь. Они и до сих пор великие мореплаватели и путешественники. Именно пленимарцы проплыли на юг до пролива Бал и открыли страну ауренфэйе…

— Погоди! Ауренфэйе? Вроде тех фэйе, что живут за перевалом Дохлого Ворона? — взволнованно перебил Серегила Алек и тут же покраснел, услышав, как Серегил засмеялся.

— Точно. Этот твой древний народ по-настоящему называется «хадрилфэйе». Говорят, они — потомки тех ауренфэйе, что добрались до северных земель еще до Иерофанта. Ауренен — земля ауренфэйе — лежит на юг от Трех Царств, за Осиатским морем и Ашекскими горами.

— Значит, ауренфэйе тоже не люди?

— Нет. «Фэйе» на их языке значит «народ», или «принадлежащие». Аура — так они называют Иллиора. Так что ауренфэйе — «народ Иллиора». Но это совсем другая история…

— Но они на самом деле существуют? — настаивал Алек. Об этом Серегил раньше ничего не говорил. — Ты их когда-нибудь видел? На кого они похожи?

Серегил улыбнулся:

— Они не так уж отличаются от нас с тобой. Ни рогов, ни хвостов. Наоборот, они по большей части красивый народ. Основное отличие ауренфэйе от людей — это что они обычно живут по триста — четыреста лет.

— Ну да! — фыркнул Алек, не сомневаясь, что Серегил его разыгрывает.

— Думай как хочешь, но только это правда. Однако самое главное в другом, они первыми научились использовать магию. Не то чтобы все ауренфэйе стали волшебниками. конечно…

— Жрецы тоже знакомы с магией, — перебил его Алек. — Особенно дризиды. Давным-давно, когда ДалнаСоздатель еще жил среди людей, он явился женщине по имени Дризия и раскрыл ей все тайны на свете. Так что ее потомки — дризиды — могут черпать силу земли и знают целебные свойства растений и камней Некоторые из них даже понимают язык зверей.

Серегил посмотрел на Алека со своей обычной кривой усмешкой:

— А у тебя дар скальда, как видно. Ты прав в том, что жрецы знакомы с магией, но только это не то же самое, что быть настоящим волшебником. Если тебе когда-нибудь случится увидеть настоящего мага, ты сразу поймешь разницу.

— Так что же, все волшебники — на самом деле ауренфэйе?

— Ох, ничего подобного. Ведь на протяжении веков кровь ауренфэйе и тирфэйе смешалась.

— Тирфэйе?

— Прости. Хороший рассказчик должен всегда помнить, что известно, а что неизвестно его слушателям. Тирфэйе — так ауренфэйе называют людей; в переводе — «те, кто живет недолго».

— Что ж, так они и должны называть нас, если то, что ты рассказываешь об их долгожительстве, — правда, — нехотя согласился Алек

— Именно. Так или иначе, за те годы, что ауренфэйе торговали с Тремя Царствами, они смешались с местными жителями, и родились дети, научившиеся магии своих родителей-ауренфэйе. Говорят даже, что Аура — или Иллиор, называй его как хочешь, — послал огромного дракона, чтобы тот научил этих полукровок настоящей магии.

— Так и драконы тоже существуют на самом деле? — выдохнул Алек, глядя на Серегила широко раскрытыми глазами.

Тот усмехнулся:

— Ну, не стоит рассчитывать, что ты их встретишь. Насколько мне известно, никто в Скале с тех пор не видел дракона.

— В Скале? А я думал, что это пленимарцы встретились с ауренфэйе.

— Ну а я думал, что ты раньше не слышал этой истории, — сухо ответил Серегил.

— Я и не слышал. Ты же сам сказал, что пленимарцы…

— Да, верно. В конце концов ауренфэйе предпочли скаланцев. Те из них, кто остался в Трех Царствах, обосновались в Скале, но все это было очень давно, больше восьми столетий назад. В конце концов почти все ауренфэйе вернулись в родную страну.

— Почему же? Серегил развел руками.

— Как и всегда, причин тут было несколько. Но их наследие не пропало. Все еще рождаются потомки тех волшебников, и они все еще отправляются овладевать искусством магии в Римини. Это, кстати, столица Скалы.

— Римини… — Алек посмаковал экзотическое название. — Но все-таки что насчет волшебников? Ты когда-нибудь хоть одного видел?

— Я знаю даже нескольких. Но сейчас нам лучше лечь спать. Думаю, впереди нас ждет немало тяжелых дней.

Хотя выражение лица Серегила почти не изменилось, Алек ясно ощутил, что снова вступил на запретную территорию.

Они устроились на ночлег, стараясь сохранить крохи тепла под своими плащами и одеялами; ветер тоскливо завывал над пустынными холмами.

На следующее утро Алек попробовал повторить фокус с монетой, которому его научил Серегил, но его замерзшие пальцы не гнулись.

— Первым делом, как попадем в Вольд, купим тебе перчатки, — сказал Серегил, склоняясь над чахлым костерком и показывая Алеку свои руки в тонких кожаных перчатках. Он и вчера не снимал их, сообразил юноша. — Покажи-ка мне руки.

Повернув ладони Алека к свету, Серегил огорченно пощелкал языком, разглядывая трещины и мозоли.

— Последствия жизни в примитивных условиях. Так ты не обретешь тонкости ощущений. — Стащив с руки перчатку, Серегил приложил свою ладонь к ладони Алека. Тот ощутил необыкновенно мягкую и гладкую кожу.

— Я могу отличить серебро от золота в темноте — просто на ощупь. Глядя на мои руки, не подумаешь, что я хоть когда-нибудь в жизни работал. А вот ты… Тебя можно одеть как знатного господина, и руки тут же выдадут тебя — даже прежде, чем ты заговоришь.

— Не думаю, что мне стоит об этом беспокоиться. Но те фокусы, что ты показал, мне нравятся. Не научишь ли ты меня чему-нибудь еще?

— Ладно. Следи за мной. — Не поднимая руки с колена, Серегил пошевелил пальцами, как будто выбивая дробь на невидимом барабане.

— Для чего это? — спросил заинтригованный Алек.

— Я сейчас попросил тебя оседлать лошадей. А вот это… — Серегил почесал указательным пальцем правой руки подбородок, потом глянул влево; при этом палец его как бы случайно переместился к уху. — Это значит, что сзади тебе грозит опасность. Не все знаки такие простые, конечно, но как только ты запомнишь основные, ты сможешь переговариваться со мной, и никто ничего не заподозрит. Предположим, мы с тобой в комнате, где много народа, а мне нужно тебе что-то сообщить по секрету. Я должен поймать твой взгляд, а потом чуть склонить голову — вот так. Ну-ка, попробуй ты подать мне знак. Нет, ты кивнул слишком заметно — это все равно что кричать во всеуслышание. Вот теперь лучше. А теперь знак седлать лошадей. Молодец!

— Тебе часто приходится этим пользоваться? — спросил Алек, пробуя — сначала не очень успешно — подать сигнал об опасности сзади.

Серегил хмыкнул:

— Чаще, чем ты, может быть, думаешь.

Первую половину дня они скакали быстрой рысью. Серегил по— прежнему не мог найти на унылой равнине никаких ориентиров, но Алек уверенно показывал дорогу. То, как легко он нашел источник накануне вечером, обнадежило Серегила, так что свои сомнения он держал при себе.