— Это трудно сделать?

— Не столько трудно, сколько утомительно. Ты сам, должно быть, устал до смерти, удерживая нашего бедного друга столько часов. Вот и представь, как себя чувствует после этого всего бедный старик, которому почти триста лет от роду.

Алек заморгал.

— Микам говорил, что ты — самый старый из магов, но я никогда…

— Едва ли я самый старый среди волшебников, мой мальчик, я просто старше всех, кто живет в Доме Орески, — поправил его Нисандер. — Я знаю нескольких магов, возраст которых раза в полтора больше моего. Для волшебника я в самом соку, так что не делай из меня беспомощную развалину!

Алек, заикаясь, начал извиняться, боясь, что обидел хозяина, но Нисандер со смехом взъерошил ему волосы.

— Раз тебе рассказывал обо мне Микам, он, должно быть, говорил, что бояться меня не нужно. Так что говори откровенно все, что думаешь, — я только больше буду тебя любить за это.

— Ко всему здесь трудно привыкнуть, — признался Алек.

— Ничего удивительного. Как только Серегил будет удобно устроен, мы с тобой не спеша о многом побеседуем.

Алек молча принялся за уборку, удивляясь про себя, что ценного рассчитывает услышать от него маг, даже такой снисходительный, как Нисандер. Его размышления, однако, были прерваны, когда кто— то вошел в соседнюю комнату.

— Во что же вляпался этот негодник на сей раз? — рявкнул требовательный голос.

Человек, похожий на дикаря, в грубых одеждах, решительно вошел в комнату. Он принес с собой запахи свежего воздуха, дыма костра, только что собранных лесных растений. За ним следовал Теро с выражением неодобрения на тонкогубом лице.

— Валериус, дружище! — радостно приветствовал его Нисандер. — Как удачно, что ты сегодня оказался в Римини! Я прогнал чары, но Серегила нужно лечить.

Швырнув на стол ветхий мешок, дризид, нахмурившись, стал осматривать Серегила. Черные всклокоченные волосы Валериуса торчали из-под полей драной фетровой шляпы, борода воинственно топорщилась, курчавая черная поросль покрывала руки и выбивалась из ворота незастегнутой туники; в целом он очень напоминал медведя. Его одежда, как у большинства дризидов, была простой и носила следы нелегких путешествий. Принадлежность к дризидам подчеркивалась тяжелым серебряным медальоном и отполированным руками до блеска посохом. С пояса, охватывающего внушительный живот, свешивались мешочки всех видов и размеров, а глубокие морщины, прочертившие лицо, говорили о несговорчивом характере.

— Думаю, что он страдал от какого-то проклятия, — сообщил ему Нисандер.

— Это я вижу, — ответил Валериус. Его карие глаза блеснули, когда он принялся ощупывать Серегила. — А УГО что? — Его палец коснулся припухлости вокруг открытой раны.

— Отпечаток деревянного диска, который Серегил несколько дней носил на груди. Я не знаю, появилась ли рана вследствие злых чар диска или в результате того, что этот паренек по неведению сорвал его с Серегила. Алек, ты ведь говорил, что заметил покраснение на этом месте за несколько дней до последнего происшествия?

Острый взгляд дризида пригвоздил Алека к месту. Юноша кивнул.

— Никогда не видел ничего подобного, но от Серегила просто разит колдовством. — Валериус сморщил нос, разглядывая слабый, но все еще отчетливо видный отпечаток. — Лучше всего было бы удалить отметину.

Нисандер поднес руку к ране и подержал ее так несколько секунд, потом покачал головой:

— Думаю, будет лучше оставить пока все как есть.

— Едва ли Серегил захочет, чтобы его красоту портил шрам, особенно такой заметный, — прорычал дризид. — К тому же кто знает, что эта штука может означать?

— Такая мысль сразу пришла и мне, — согласился Нисандер, ничуть не смущенный манерами Валериуса. — И тем не менее я чувствую, что будет лучше пока ничего не трогать.

— Конечно, какое-нибудь мистическое предчувствие? — презрительно фыркнул дризид. — Ладно, как хочешь, но объясняться с ним, когда он подымет шум, будешь сам.

Потом целитель выгнал всех из комнаты и принялся за дело, велев Ветису помогать. Скоро комната наполнилась клубами пара и дыма курений.

Нисандер отодвинул в сторону сосуды, заполнявшие один из столов, и предложил Теро и Алеку сесть рядом.

— Клянусь руками Иллиора, от такой работы хочется пить. — Он быстро пробормотал заклинание, и на столе появился высокий, завернутый в покрытую тающим снегом мешковину кувшин. Алек осторожно коснулся его пальцем, чтобы убедиться: перед ним не мираж

— Майсенское яблочное вино лучше всего пить холодным. — Нисандер улыбнулся, видя изумление Алека. — Поэтому я держу некоторый запас на вершине горы Апос.

Нисандер, Теро и Алек расположились за столом с кружками легкого ледяного вина, дожидаясь, пока дризид кончит свои манипуляции. Бедняге Ветису приходилось бегать по его поручениям так часто, что Нисандер в конце концов подпер входную дверь, чтобы не открывать ее каждую минуту.

Когда наконец Валериус появился из боковой комнатки, с его бороды стекали струйки влаги. Бесцеремонно усевшись на скамью рядом с Алеком, он снял с пояса кружку и налил себе вина. Не обращая внимания на вопросительные взгляды, он осушил ее одним глотком и удовлетворенно рыгнул.

— Я вытянул яд из его крови, — сообщил он наконец. — Теперь он поправится.

— Это был акотайр? — поинтересовался Теро. Валериус чокнулся с ним.

— Верно, акотайр. Не часто встречающийся яд и очень сильный. Я сказал бы, что он проникал в его кожу с диска:

это было нужно, чтобы, когда Серегил достаточно ослабеет, чары могли подействовать быстрее.

— Или с большего расстояния, — предположил Нисандер.

— Может быть. Такое сочетание убило бы почти любого, учитывая, как долго он носил проклятую штуку.

— Ну, ты же знаешь про Серегила и колдовство, — вздохнул Нисандер. — Однако тебе, Алек, повезло, что не пришлось дольше иметь дело с диском.

— Что ты имеешь в виду — «про Серегила и колдовство»? — спросил Алек.

— Он каким-то образом может ему противиться…

— Вставляет ему палки в колеса, хочешь ты сказать, — насмешливо бросил Валериус.

Зубоскальство дризида не смущало Алека в отличие от благопристойной усмешки Теро; чем дальше, тем меньше нравился юноше этот помощник Нисандера.

— Что бы это ни было, оно спасло ему жизнь, — заключил Нисандер. — И жизнь Алека тоже, судя по тому, что он рассказывал о поведении Серегила. Вознамерься он убить тебя, милый мальчик, сомневаюсь, что тебе удалось бы остановить его.

Вспомнив взгляд Серегила той ночью на сеновале, Алек признал, что Нисандер прав.

— Он теперь будет спать сутки, может быть, двое, — сообщил Валериус. — Лучше, если неделю он проведет в постели, но, зная его, думаю, можно будет ограничиться и пятью днями. Но не меньше — запомните. Привяжите его к кровати, если понадобится! Я оставил кое-какие травы. Вливайте в него столько настоя, сколько сможете, и заставляйте его есть. А вот пить не давайте ничего, кроме воды, да побольше. Нужно его как следует очистить, прежде чем он сможет вернуться к обычному образу жизни Спасибо за вино, Нисандер. — Дризид встал и закинул свой мешок на плечо. — Да дарует Создатель вам силу!

Алек посмотрел ему вслед, потом повернулся к Нисандеру:

— Он давно знает Серегила, верно? Они друзья? Нисандер лукаво улыбнулся, обдумывая ответ.

— Не могу припомнить, чтобы они называли друг друга друзьями. Однако, я думаю, так оно и есть, хотя это своеобразная дружба. Ты достаточно скоро сможешь судить об этом сам.

Как ни устал Алек после обряда, он настоял на том, чтобы помочь Ветису перенести Серегила из башни Нисандера в жилые покои. Короткий полукруглый коридор, в который выходило несколько закрытых дверей, кончался уютной спальней.

Комната была обставлена очень просто. По сторонам маленького, похожего на амбразуру оконца стояли две узкие кровати, пол покрывал толстый яркий ковер, а в камине весело горел огонь.