— Спасибо, Теро, но для предстоящего обряда мне нужно ни на что не отвлекаться, так же как и тебе. Теро почтительно поклонился.

— Иди, Алек.

На зов Теро явился длинный рыжий парень.

— Это Ветис, — коротко бросил молодой маг, повернулся и скрылся в боковой комнатке, не оглядываясь.

Алек заметил, как Ветис скорчил рожу вслед Теро. Юноши обменялись виноватыми улыбками: только теперь Алек понял, насколько же скованным он чувствовал себя в присутствии чародеев.

— Нам нужно зайти в покои дамы по имени Илинестра, — сказал Алек Ветису, когда они начали спускаться по бесконечной лестнице. — Мне велено передать ей сообщение от Нисандера. Ты знаешь, кто это такая?

— Илинестра Эриндская? — Ветис бросил на Алека загадочный взгляд. — Ее все знают, господин. Нам сюда, ее покои в крыле, отведенном для гостей.

— Значит, она не одна из волшебниц Орески?

— Нет, господин, это молодая колдунья с юга, приехавшая учиться. — Некоторое время они шли в молчании, потом Ветис, бросив на Алека взгляд искоса, не выдержал: — Ты, господин, тот самый человек, который прибыл с благородным Серегилом, верно?

— Да, — ответил Алек, удивившись тому, что Ветис сказал «благородный Серегил». — И не называй меня госюдином. Меня зовут Алек.

Миновав путаницу лестниц и коридоров, они вышли на галерею, окружающую холл. Глянув через перила вниз, Алек разглядел, что мозаика на полу изображает огромного алого дракона, увенчанного полумесяцем. Его кожистые крылья были распростерты как для полета; позади свернувшегося в кольца тела виднелось что-то, что Алек принял за изображение гавани и обнесенного стенами города — вероятно, Римини.

— Должно быть, это дракон Иллиора, — заметил Алек, наклоняясь над перилами, чтобы лучше рассмотреть мозаику.

— Он самый.

Остановившись наконец у одной из дверей, выходящих на галерею. Ветис постучал в нее и отступил, пропуская Алека вперед.

Дверь открыла женщина, за приветливую улыбку которой любой мужчина был бы готов отдать жизнь. Однако улыбка исчезла, как только она увидела своих посетителей. Внезапно Алек почувствовал, что даже под страхом смерти не мог бы вымолвить ни слова.

Илинестра была ослепительно красива. Ее лицо, нежное и чувственное, было обрамлено массой черных как вороново крыло волос; бархатистые глаза имели глубокий лиловый оттенок, как лепестки ириса. Ее свободное вышитое платье было сделано из такого тонкого шелка, что лишь слегка прикрывало прекрасное тело.

Алек, никогда не видевший почти обнаженной женщины, прирос к месту, слишком пораженный, чтобы думать. Ветис стоял за его спиной в почтительном молчании.

— Да? — нетерпеливо сказала Илинестра, складывая руки на груди.

— Я пришел от Нисандера, — наконец выдавил из себя Алек. Он изо всех сил старался смотреть женщине в глаза, но выдержать ее взгляда не мог. Чувствуя, что, стоит ему посмотреть ниже, чем на плечи, и он совсем пропадет, Алек воззрился на ее подбородок и выпалил: — Он велел сказать тебе, что задержится.

— Но он сказал, когда именно придет? — поинтересовалась она зловещим тоном.

— Нет, — ответил Алек, борясь с желанием отступить на шаг.

— Благодарю тебя, — бросила женщина и захлопнула дверь перед его носом. Из-за двери вслед поспешно удаляющимся посланцам донесся грохот бьющейся посуды.

— Если бы я знал, что тебе поручено передать, я предупредил бы тебя о ее нраве, — виновато сказал Ветис. — Она и Нисандер любовники, видишь ли. Думаю, она ждала его самого.

— Его любовница!

— По крайней мере последняя, — ответил Ветис, не скрывая восхищения. — Нисандер один из немногих магов Орески, кто не соблюдает обета безбрачия. На самом деле даже совсем не соблюдает, хотя я не уверен, что в этом он может тягаться с Илинестрой, если ты меня понимаешь. — Он подмигнул Алеку и, понизив голос, добавил: — Без сомнения, она стоит всех усилий!

Вернувшись снова в холл, Ветис повел Алека в длинную галерею, уставленную всевозможными статуями.

— Это всего лишь вестибюль перед термами, — объяснил он, заметив интерес на лице Алека. — Действительно удивительные вещи находятся в музее. Благородный Серегил сводит тебя туда: он знает музей лучше, чем многие из магов.

Горячий влажный воздух обдал Алека, когда Ветис распахнул перед ним высокую дверь и ввел его в огромное помещение со сводчатым потолком. Для юноши мытье всегда ассоциировалось с холодной водой озера или со сквозняками, гуляющими по бане. Алек никак не ожидал увидеть роскошь, открывшуюся его взгляду.

В центре просторного зала находился большой восьмиугольный бассейн, выложенный красной и золотой плиткой. Мраморные грифоны с позолоченными крыльями сидели на четырех противоположных углах, из их клювов били струи. Журчание падающей воды заполняло весь зал.

Стены зала были расписаны фресками, изображающими нимф— нереид и сцены подводной жизни. Вдоль стен тянулись вделанные в пол ванны; слуги суетились вокруг тех, кто в них мылся. Даже сквозь подошвы сапог Алек чувствовал тепло от нагретого пола.

Резная скамья, вешалка для одежды и самое огромное зеркало, какое Алек только видел в жизни, были приготовлены рядом с ванной, предназначенной для него. Тут же стоял мальчик с корзиной фруктов, а другой приближался с подносом, уставленным всевозможной едой. Благовонная вода ванны выглядела очень заманчиво, но Алек чувствовал себя ужасно неловко, раздеваясь на глазах стольких людей. Заметив его колебания, Ветис отослал слуг и отвернулся сам; Алек поспешно нырнул в воду.

— Похоже, Нисандер считает, что ты должен подкрепиться, — сказал Ветис, пододвигая к нему поднос.

Несмотря на желание не задерживаться, Алек не мог устоять перед разнообразными ароматами, исходящими от блюд, и его пустой желудок начал бурчать. Взяв ложку, он с жадностью сделал несколько глотков, но острый красный соус заставил его задохнуться.

Ухмыляясь, Ветис протянул ему стакан с холодной водой.

— Ты лучше не торопись, — посоветовал он. — Скаланская еда может оказаться сюрпризом, если ты к ней непривычен.

— Уж это точно, — прокаркал Алек, протягивая стакан, чтобы Ветис налил ему еще воды. Взяв с подноса последний кусок хлеба, Алек отодвинул остальное. — А ты не хочешь поесть?

— Нет, — со смущенной улыбкой ответил Ветис. — Я лучше уберу поднос.

Желая как можно скорее покончить со всей процедурой, Алек нырнул в воду с головой и стал скрести волосы пальцами. Когда он вынырнул, рядом стоял молодой прислужник, собравшийся мыть юношу. Выхватив из рук изумленного слуги губку, Алек решительно отослал его прочь.

Поспешно смыв мыло, Алек вылез из ванны и тут обнаружил, что его грязная одежда исчезла. На скамье для него оказались разложены чистое белье, свободная рубашка, штаны из тонкой кожи и нарядный алый камзол. Завершал наряд широкий кожаный, украшенный металлическими бляшками пояс.

— Где мой лук? — встревоженно спросил он вернувшегося Ветиса. — И рапира? И кошелек?

— Твой кошелек здесь, — ответил тот, протягивая его Алеку. — Носить оружие в Доме Орески запрещено. Оно надежно хранится и будет тебе возвращено, когда ты соберешься отсюда уезжать.

Служитель терм неуверенно подошел к Алеку, когда тот оделся, и протянул ему поднос с разнообразными маслами, щетками и гребнями. Алек собрался было отказаться, но тут увидел собственное отражение в зеркале. Впервые в жизни он видел себя целиком и с трудом узнал себя в нарядно одетом юноше, которого показало ему зеркало. Влажные волосы его торчали в беспорядке, и Алек неловко расчесал их гребнем.

Вернувшись наверх, он обнаружил, что Серегила раздели, тщательно обмыли и нагим положили на большой полированный стол в боковой комнате. Его худое бескровное тело выглядело еще более изможденным на фоне темного дерева. Воспаление вокруг раны на груди казалось зловещим багровым цветком.

Нисандер стоял на стуле, рисуя голубым мелом круг на потолке над Серегилом Такой же круг был уже проведен на полу вокруг стола. За время отсутствия Алека маг сменил одежду; теперь на нем была просторная мантия из тонкой голубой шерсти, ворот и рукава которой украшала богатая золотая вышивка. Широкий кожаный пояс с золотыми с «малью бляхами и шелковыми кистями подчеркивал его худобу, так что старик казался еще выше, чем раньше.