— Насколько я знаю, дед никогда не был стяжателем! — резко возразил Андрей.

— Не был, — легко согласилась Арина, — но у него была куча ртов. Он всех вас содержал, кого — открыто, кого — тайно. В этом смысле он был настоящим мужиком. Часто повторял: «Скольких нарожал — стольких прокормлю!».

— Это правда, — подтвердил Андрей. — Мы с матерью думали, что он забыл про нас, а он, как выяснилось уже после его смерти, помогал нам. Тайно. Через третьих лиц.

— Он всем помогал! — подхватила Арина. — Заказы шли потоком. Он надорвался, стал часто болеть. А Пашка был молод, талантлив, нищ и жаден до работы. Вот Иваницкий и нанял его в качестве «негра».

— Не верю! — Андрей вскочил со стула. — Я не верю вам!!!

— Пойми, он просто устал, — спокойно сказала Арина. — Не знаю, как Иваницкий платил остальным, но Паша не жаловался. К тому же он верил мэтру, который считал, искренне или делал вид, что подобного рода работа будет ему хорошей практикой. Однажды Паша привел к нему Женьку в качестве натурщика. Твой дед полюбил его, как сына. Считал, что Женя похож на его Володю, во всяком случае таким он его себе представлял, когда тот вырастет. Они подолгу разговаривали, Иваницкий делился с ним сокровенным…

— Вот откуда этот гад знает так много! — возмутился Андрей.

— Да ладно, какой он гад? — мягко возразила Арина. — Женька любил Пашку, восхищался им, глубоко переживал, когда узнал, что тот пашет на Иваницкого. Вплоть до того, что грозился отомстить мэтру за Пашу. Удерживало то, что Иваницкий к нему хорошо относился и очень хорошо платил как натурщику. Впрочем, не будем забегать вперед. Да, Иваницкий хорошо платил Паше, но многие знали, что он его «негр». Художническая среда — замкнутый мирок… Поползли слухи… И это был жирный крест на Пашиной профессиональной репутации. Никто уже не относился к нему всерьез. Перед ним захлопнулись все двери.

Арина замолчала. Казалось, она обессилела. Андрей не без сочувствия посмотрел на нее.

— Вот так-то, мальчик, — невесело подытожила Арина. — Его карьера была погублена еще на старте. Вот какова цена вопроса, мой маленький «вор». А теперь можешь взять картину — она твоя.

— Как?! — ошалело воскликнул Андрей, вскочив со стула.

— Бери, иначе я опять передумаю. — В ее взгляде вспыхнули дьявольские огоньки.

— Вы отдаете ее без всяких денег?

— Без всяких. И поторопись, я сейчас еду в Москву — могу тебя подбросить. — Арина показала на картон и веревки в углу комнаты. — Можешь этим воспользоваться, чтобы запаковать.

Когда машина Арины выехала из ворот, к ней с лаем подбежала собака. Андрей махнул ей рукой и потом несколько раз оглядывался — она бежала за машиной.

До МКАД ехали молча. Как только въехали в город, Андрей нарушил молчание.

— Спасибо, что подвезли. Выйду здесь, поймаю тачку.

— Нет, дорогой. Три часа ночи. Я тебя до дома довезу. — И, увидев смущенную гримасу на его лице, успокоила, едва заметно усмехнувшись: — Не волнуйся, в квартиру подниматься не буду.

— А ваш муж… Павел, да? — Андрея давно подмывало спросить, и он наконец решился. — А почему он сделал это?

— Добровольно ушел из жизни? — Арина надолго замолчала, прежде чем ответить. — Я уже говорила, что Пашка был самым талантливым из учеников Иваницкого. Мог стать блестящим живописцем. Поэтому, когда ему перекрыли кислород как «негру» мэтра, он… не выдержал… попросту говоря, сломался.

— Он больше не рисовал? — догадался Андрей. — Бедствовал?

— Да, он больше не рисовал, — устало и грустно подтвердила Арина. — Нет, он не бедствовал. Я неплохо зарабатывала как арт-дизайнер, но его унижало, угнетало, что он жил на мои деньги. А знаешь, — Арина взглянула на Андрея, — я заметила, когда жизнь загоняет в угол, женщины чаще бывают сильнее мужчин.

— Уже знаю, — с пониманием откликнулся Андрей. — В нашем, как вы изволили выразиться, клане все бабы сильные.

— Не сомневаюсь, но главное, Пашу мучило больше всего то, что он погубил свой талант и картины Иваницкого, написанные его, Пашиной, рукой, экспонируются на престижных выставках.

— Это невозможно! — взвился Андрей. — Простите, но вы несете какой-то бред!

— Ты обещал не перебивать меня, — строго сказала Арина. — В общем, Пашка стал пить, потом наркотики… У него начались тяжелейшие депрессии. В одну их таких депрессий он написал с дюжину картин а-ля Иваницкий и подарил Женьке — они висят у него дома. Смотреть на это — не приведи господи. Как могла, я старалась его вылечить — устраивала в лучшие клиники. Но врачи ничем не могли помочь, потому что нельзя помочь человеку выжить, если он сам не хочет… жить. Он не хотел жить. Его и не стало. Такие вот дела, Андрюша.

— И что, по-вашему, в этом виноват мой дед?! — взвился Андрей.

— Женя считает, что да. Твой дед и его жены, ради финансового благополучия которых Иваницкий брал десятки новых заказов.

— А вы? Вы тоже так считаете?! — наседал на нее Андрей вне себя от возмущения.

— Не знаю, — устало обронила Арина. — Не все ли равно? Теперь это не имеет никакого значения. Паша ушел… Я его очень любила… Я продаю дом. Тут все напоминает мне о нем. Развод с Женей мы уже оформили. Ничего меня здесь больше не держит. Через несколько дней я буду уже в Америке, где я никого не знаю и никто не знает меня. Начну жизнь с чистого, как говорится, листа, если получится, конечно, начать, — невесело заключила она.

Андрей взглянул на Арину. В этот момент он искренне ей сочувствовал. Но сильнее сочувствия было желание как можно скорее покончить со всем этим ночным кошмаром, вольным или невольным участником которого он оказался. Увидев свой дом, он с облегчением вздохнул: наконец-то! На темном фасаде светились лишь три окна — одно из них в его квартире. Андрей вдруг вспомнил, что ни разу не позвонил домой. Достал мобильный, включил его и с ужасом обнаружил с десяток эсэмэсок от матери. Последняя — «Андрей, если ты жив, немедленно позвони домой. Мама» — была отправлена пятнадцать минут назад. «Нет чтоб звуки космоса слушать. Небось уже все больницы и морги обзвонила, — с тоской подумал он. — Сейчас устроит головомойку».

— Тебя твои не потеряли? — будто уловив его мысли, спросила Арина, притормозив у подъезда.

— Надеюсь, что нет, — солгал Андрей. — Я им лапши навешал, что тусуюсь в Луже на дискотеке до утра.

— Тогда хорошо.

Они вышли из машины. Арина пошла к багажнику, Андрей остался стоять у открытой передней дверцы. Открыв багажник, она взяла аккуратно упакованный сверток и протянула Андрею.

— Держи свой «Этюд». Он твой.

— Спасибо! — просиял Андрей, прижав сверток к груди.

— Прости меня, — без пафоса, тихо сказала Арина. — И Галина Васильевна пусть меня простит. Я была абсолютно невменяема. Крыша поехала…

— По-моему, она уже встала на место. — Андрей улыбнулся, но, тотчас помрачнев, с детской наивностью спросил: — А этот ваш бывший муж Евгений, он что, по-прежнему будет нам мстить?

— Увы, мне нечем тебя порадовать. Будет, — уверенно ответила Арина. — Такой уж он человек Если ему противодействовать, он только сильнее заводится. Теперь он действительно будет мстить и за Пашку, и за себя.

— Дьявол… — прошептал Андрей. — Я убью его, скота!

— Мне во всяком случае он сказал, что собирается выложить всю подноготную, а именно то, что у Иваницкого были «негры». Он никого не пощадит.

— Этого нам еще не хватало — на Иваницкого работали «негры»! — Анна Федоровна была вне себя от возмущения. — Бред больного человека! Уму непостижимо! Нет, этого мы допустить не можем. — Она обвела взглядом присутствующих: Сашу, Веру, Леру, сидевших рядком на диване в гостиной ее дома.

Андрей тревожно наблюдал за ними из кресла, бережно держа у колен распакованный «Этюд».

— Нельзя допустить издания книги, где будет сказано о том, что на Володю работали наемные люди. Тут надо костьми лечь, но остановить этого шантажиста!

— Арина сказала Андрею, что об этом и так все знали! — напомнила Саша.