— Вот, познакомься, дорогая, это Валерий, мой старинный приятель.

— Очень приятно — Лера.

Она протянула руку для рукопожатия, но Валерий, склонившись, поцеловал ее.

Все сели. Юра окликнул официанта:

— Максим, организуй, пожалуйста, еще чайничек чайку… зеленого, разумеется. — Он повернулся к Лере. — Ты же выпьешь?

— С удовольствием.

— Так вот, дорогая моя, кроме того что Валера — хороший парень, он еще и… — Юра сделал паузу, — брат одного из хозяев издательства «Вектор».

— Вы — брат издателя, заказавшего эти мерзкие мемуары? — изумленно и обрадованно переспросила Лера.

— Да, это брат заказал эти мемуары. А я… — Валерий пристально посмотрел на Леру, — закажу мемуариста.

— Нет-нет, что вы! Пусть живет! — отмахнулась она.

— Хорошо, — легко согласился Валерий. — А если мы его просто нейтрализуем? — предложил он. — Я надавлю на брата. Он расторгнет издательский договор с этим подонком, извините за выражение, но другого слова подобрать трудно. Юра мне порассказал про его экзерсисы. Так как вы на это посмотрите, тезка?

— Кстати, а действительно, вы же тезки! — радостно заметил Юра. — Сижу между Валерией и Валерием — могу загадать желание. Что бы мне такое загадать? Ага, кажется, уже загадал! — Он поцеловал Леру, притянув ее к себе. — Уверен, что исполнится. А Валерка нам поможет. — Он посмотрел на приятеля, тот утвердительно кивнул. — Дело в том, что у издательства трое соучредителей, а его брат владеет самым крупным пакетом акций.

— Да, это так И соответственно его слово — решающее.

— Как тесен мир! — ликующе шепнула на ухо Юры Лера. — Ты знаком с братом издателя. Что бы тебе сразу мне не сказать!

— А кто виноват? Сколько же я должен повторять, чтобы донести одну простую мысль: у тебя не должно быть от меня никаких секретов, — спокойно и веско ответил Юра. — А мы все на одни и те же грабли наступаем: мужские тайны и женские секреты.

— Ну что, я звоню брату? — Валерий достал мобильник. — Как говорил один мудрец: «Не откладывай на завтрак то, что можно съесть в ужин».

— Логично, — оценил шутку Юра.

— По-моему, это будет своевременно. Алло, Андрей, — сказал он в трубку, — это я. Надо бы повидаться.

Лера и Юра напряженно вслушивались в каждое слово Валерия.

— Хорошо, для начала могу и по телефону. Скажи, мемуары об Иваницком — это твой проект? — спросил он. — Так… понял… Что?!

Не отнимая трубки от уха, Валерий сделал «большие» глаза. Лера беззвучно охнула, почуяв недоброе.

— Кому?! — пытал брата Валерий. — Когда? Сегодня?.. Ну, братец, подвел ты меня… Так… ясно… А смысл?

Прикрыв трубку ладонью, Валерий стал быстро пояснять Лере и Юре:

— Брат продал эти мемуары другому издательству. Притом что они еще не закончены. Продал за бешеные бабки. Говорит, что это первый случай в его издательской практике…

Мысль — вернуться в Вороново и выкрасть «Этюд» превратилась для Андрея в идефикс. Еще в ту ночь, когда они с бабушкой так лопухнулись, он дал себе клятву осуществить свое намерение, чего бы ему это ни стоило. Он прикинул, что самое лучшее время для его плана — поздний вечер или ночь, но слинять, не вызвав подозрения домашних, было не так просто. Андрей готовил их несколько дней и, когда бабушка и мать, как ему показалось, «созрели», предупредил, уходя из дому, что вернется только под утро, и дал слово периодически отзванивать по мобильнику.

Было около двенадцати ночи, когда Андрей вышел из электрички на станции Вороново. Как и в первый его приезд сюда, привокзальная площадь была безлюдна. Лишь та же собака, как и тогда, рылась в урне. Андрей подозвал ее и, достав из рюкзака бутерброды с колбасой, которые заботливо приготовила ему бабушка, отдал псине. Та весело помахала хвостом.

Андрей пошел через поле. Отсюда хорошо просматривался дом Арины. На втором этаже света не было. Услышав сзади себя какой-то шорох, он обернулся — следом за ним шла собака.

— Хорошо, — сказал ей Андрей, присев на корточки, — я ничего не имею против того, чтобы ты пошла со мной, но прошу вести себя тихо.

Он погладил ее, собака лизнула ему руку.

Подойдя к воротам, Андрей посмотрел в щель — и на первом этаже свет не горит. Пройдя вдоль высокого забора за дом, Андрей довольно легко перемахнул через него. Прежде чем подойти к дому, отключил мобильный телефон. Прижавшись лбом к стеклу, стал вглядываться в темноту комнаты: никого. Потянул на себя створку, и та с легкостью подалась. Через секунду Андрей уже был в комнате. В доме стояла тишина, только едва слышно тикали где-то часы. Он мгновенно отыскал взглядом «Этюд в красных тонах» и, крадучись, вжав голову в плечи, направился к нему. Внезапно в комнате вспыхнул свет. Стало ослепительно ярко: одновременно зажглись люстра, настольные лампы, настенные светильники. Застигнутый врасплох, Андрей оглянулся. В дверях комнаты стояла хозяйка дома.

— Ну здравствуй, мальчик, — спокойно и ласково сказала она. — Я давно тебя поджидаю. Присаживайся, раз пришел.

Арина неторопливо стала расхаживать по комнате.

— Я знала, что ты вернешься за картиной. — Голос у нее был спокойным и мягким. Да и сама она изменилась — от прежнего болезненного демонизма не осталось и следа. — Не знала когда, но понимала, что скоро. Это ведь ты каждый день звонил сюда и дышал в трубку — проверял, уехала я или нет. Почему-то ты не поверил, что я улетаю.

Андрей молчал, насупив брови.

— Я ждала тебя, поэтому каждый вечер отключала наружную сигнализацию и не закрывала на щеколду окна.

— Я не вор! — выпалил Андрей, привстав со стула.

— Знаю, — согласилась Арина, кивнув. — Ты пришел сюда для того, чтобы украсть картину, но ты не вор.

— Я отдал бы ее в музей деда! — стал объяснять Андрей. — Ей место там, а не…

— А никакого музея-то и нет, — резонно возразила ему Арина.

— Будет! — горячо и страстно выпалил Андрей. — Я все для этого сделаю!

— Верю. — Она придвинула кресло к его стулу. Села. Взяла руки Андрея в свои. — Ты единственный из этого клана, кто по-настоящему любил вашего… — она коротко рассмеялась, — крестного отца, мир его праху.

— Неправда! — не согласился Андрей, не убирая тем не менее рук из ее ладоней. Эта женщина словно загипнотизировала его глубоким, пристальным взглядом темных, спокойных глаз. — Все его женщины любили его и любят. А я его даже не помню. Просто я обожаю… его картины. Считаю его гениальным русским художником! — И тихо добавил: — Недооцененным!

— Ты — лучший из них, — грустно заметила Арина, — лучший из Иваницких! Поэтому я и расскажу тебе все. Только тебе.

Она встала и, закурив сигарету, снова принялась ходить по комнате. Андрей по-прежнему сидел на стуле, жадно и напряженно слушая ее рассказ.

— Во-первых, я должна извиниться перед тобой и Галиной Васильевной за свою выходку, — начала Арина. — Оправдание у меня только одно: я позвонила вам в тяжелую для себя минуту. Ушел из жизни самый дорогой, самый любимый мой человек.

Андрей перевел взгляд с Арины на зеркала, еще завешенные черным.

— Известно ли тебе, что пока не прошло сорок дней, — поймав его взгляд, пояснила она, — зеркала должны быть закрыты?

Андрей кивнул.

— Моего мужа звали Павлом… Он покончил с собой…

— О господи! — вырвалось у Андрея.

— Паша был моим гражданским мужем. Меня с ним познакомил несколько лет назад Женя, мой официальный муж, ты видел его в прошлый раз. Они друзья с детства. От Жени я ушла к Павлу. Но они по-прежнему продолжали дружить… — Арина задумалась. — Собственно, я о другом. В тот вечер, когда вы приехали с бабушкой, я была неадекватна — меня напичкали транквилизаторами. Меня распирало выместить на ней свою боль, свое отчаяние.

— При чем здесь она?! — дрожа от нервного возбуждения, выкрикнул Андрей.

— Спокойно, молодой человек, объясняю. — Арина нервно раздавила окурок в пепельнице и тотчас снова закурила. — У Иваницкого было три любимых ученика. Пашка был самым талантливым. Подавал большие надежды… Твой дед был уже не молод, но на пике славы. Масса заказов. Он брался за все. Ему нужны были деньги.