Неужели я умерла? Нам не удалось сбежать?

Глаза наконец-то открываются, мгновенно щурясь от яркого света. Естественный свет выжигает глазные яблоки. Я истошно захрипела, аккуратно поднося к своему лицу дрожащие руки, что жгли от разодранных ладоней. Металлический запах врезается в ноздри, но я не понимаю откуда именно он исходит. Непонимающе стараюсь проморгаться, а после, привыкнув к свету, растерянно оглядываюсь по сторонам, с трудом приподнимаясь на локтях. Всё тело ломит, но я стойко держусь, стараясь успокоить сбившиеся дыхание. Нужно встать, но мне так больно. Сердце замерло от увиденного.

Я узнаю эту мрачную местность из тысячи, навсегда запомнив каждый гнилой кирпич в здании напротив.

Тёмный лес окружал кирпичное уродливое здание городской психиатрической лечебницы, в которой, в прошлом году, скончалась бабушка по маминой линии. Ничего не изменилось, отчего я затравленно вздрогнула, цепляясь взглядом за сухие цветы на тусклом газоне. Цветы здесь завяли давно, как и сами люди, сгнили и стены.

Много раз ругалась с родителями из-за того, что они отдали бабушку в эти гнилые стены, но мама была непреклонна. Всё говорила о том, что бабушка сошла с ума, спалила все написанные ею романы. Пару раз я читала её черновики, где крылатые ящерицы влюбляются в обычных девчонок, что звали себя смелыми ведьмами. А вдруг это были не просто цепляющие романы, но, что тогда? Не могу вспомнить лица бабушки, лишь её нежные руки, что обнимали меня в детстве.

Я испуганно обернулась в сторону деревьев, что громко зашумели, будто бы привлекая моё внимание. Невольно потерянный взгляд цепляется за тонкое колечко на моём безымянном пальце, отчего я истошно всхлипываю, отчаянно хватаясь другой рукой в ромашку. Подаренное Алланом кольцо. Вмиг заслезившиеся глаза натыкаются на маленький комок чёрной шерсти, что сжался возле моих ног, лапкой держа меня за щиколотку. Котёнок, что не поднимал головы был смутно знаком. Наплевав на чертову боль, поднимаюсь, чтобы взять котёночка на руки, со слезами на глазах прислушиваясь к медленному дыханию. Еле дышит. Чёрная мордочка с белым носиком с явным трудом открыла свои жёлтые глаза, отчего я громко всхлипнула, отчаянно прижимая фамильяра к своей груди, пряча его ледяное тело в своей спортивной кофте. Закутываю его в грязный костюм, стараясь согреть.

— Эдик, потерпи немного. Черт, держись. — хриплю сорванным голосом, поглаживая кота по спинке. — Умоляю, держись. Всё будет хорошо, слышишь? Потерпи немного, скоро всё закончится.

С трудом перебирая ногами, иду в сторону длинного шоссе, зная, что там можно словить автомобиль. Обычно немного машин проезжают в этом месте, но чуть дальше небольшая деревушка, отчего шансы на попутку лишь растут. Я с опаской обернулась в сторону тёмного леса, что казался сейчас до безумия пугающим, до боли отталкивающим. Ноги ускоряют шаг, я постоянно оглядывалась назад, словно прямо сейчас чертовы преследователи выйдут из леса и обязательно догонят меня, они устроят самосуд.

Не замечаю под ногами большой камень, отчего мешком падаю на живот, моментально переворачиваясь на спину. Проверяю в кофте котёнка и с облегчением выдыхаю, чувствуя, как он тяжело дышит. Запах крови стал сильнее, отчего я испуганно достала слабого котика, судорожно ища на его теле повреждения.

— Нет, нет, не спи, — шепчу испуганное. — не смей засыпать, Эдгар! — я ощутимо встряхнула его, когда увидела, как он медленно закрывает свои жёлтые глазки. — Не оставляй меня, не смей! — прикрикнула на фамильяра.

Эдгар широко распахнул глаза, принюхался и едва слышно замявчал, отчего я выдохнула. Он держится молодцом. Мои разодранные ладони испачкали его чёрную шерсть, глаза цепляются за разбитые колени и я громко хмыкаю. Знатно меня потрепало. Я опустила кота на дорогу, положила на животик, чтобы самой подняться, опираясь об ноющие ладони. Встаю и вновь прячу котёнка в кофте, а после, дрожащей рукой, убираю с вспотевшего лица прядь волос, замечая, что они вновь светлые.

Я вернулась. Снова блондинка. Каролина.

Не могу сдержать горячих слёз, а после всхлипываю ещё громче, видя, как ладонь окрасилась алым. Кажется, что я разбила лоб. Запах крови исходит именно от меня.

— Не закрывай глаза, не смей, Эдик. — напомнила затихшему коту. — Мы обязательно выберемся, понял? Слышишь меня?

Фамильяр немного зашевелился в моём костюме, отчего я улыбнулась в пустоту вечернего леса. Скоро сядет солнце, люди будут возвращаться с работы, так что всё будет в порядке. Всё должно быть в порядке.

Коленки отчего-то подгибаются, из-за чего я вновь рухнула на грунтовую поверхность, больно царапнув кожу. Я протяжно зашипела, но рукой смогла удержать вес, не падая на кота. Мои руки трясутся, я едва ли успеваю перевернуться на спину, чтобы не задавить фамильяра.

— Чёрт! — я отчаянно всхлипнула, понимая, что сил подняться нет. — Черт возьми! Нет!

Ужас полоснул острым лезвием по шее, но я из последних сил поползла в центр шоссе, чтобы встречный водитель смог заметить моё тело. Дыхания не хватает, отчего приходится ловить кислород ртом. Тяжело просто держать очи открытыми. Перед глазами опять чертово небо, что смотрит на меня, наверняка, с грубой насмешкой. А может всем плевать? Без понятия.

— Прости, мне жаль. — шепчу со слезами на глазах. — Прости меня, Эдик. Не могу больше идти.

Мягкая лапка вытерла с моего лица горькие слёзы, что обожгли кожу. Он потёрся мокрым носиком об мой подбородок, лизнул шершавым языком. Просит меня не закрывать глаза? Я отвратительная хозяйка. Я на минутку прикрыла глаза, чтобы хоть немного прийти в себя. Мне хватит одной минутки, прошу, это же всего ничего.

Как же я устала, сил напросто нет. Одна минута не сыграет большой роли, но сможет спасти меня от чертовой усталости. Даже в своём мире я так и осталась слабой трусихой.

Чувствую, как котёнок требовательно утыкается носом мне в щеку, кусает за нежную кожу, но перед тьмой моих закрытых глаз такой яркий силуэт. Мужчина улыбнулся с такой щемящей душу нежностью, что слёзы градом сорвались с густых ресниц. Он здесь, прямо сейчас протягивает мне свою широкую ладонь, которую я не могу взять.

У меня нет сил. Я очень устала, прости.

— Если ты не встанешь сейчас, то я очень сильно расстроюсь, Каролина. — Аллан прошептал это с упрёком, его синие глаза смотрели строго.

Всё те же густые брови, правильные черты лица и хищные глаза. Альфа, смелый вожак.

— Аллан? Ты жив? — мой голос надломился, я прикусила нижнюю губу, сдерживая судорожные рыдания.

— С чего бы мне подыхать? Неужели у тебя такие странные фантазии? Каролина, ты та ещё извращенка. Ужас. — ласковый смех, залечивал кровоточащие раны, придавал сил. — Хочешь, чтобы я притворился спящим, а ты разбудишь меня своим сладким поцелуем? — он проиграл бровями, отчего я хмыкнула сквозь боль в ребрах.

— Ты знаешь сказки? — я улыбнулась через боль, наивно утопая в его синих глазах.

— Сказки? Это лишь сплетни. — в ответ широко улыбнулся Аллан. — Поднимайся, Каролина. Нас ждет очередное прощание, если ты не сможешь встать. Это причиняет мне боль.

Я зарыдала навзрыд, закрывая трясущимися ладонями лицо, чтобы он не увидел, как я размазываю сопли по щекам. Аллан не прикоснулся ко мне, не взял за руку, а я так сильно этого хотела. Я кричу что-то неразборчивое, мой рот издаёт хриплые странные звуки, что неприятно режут слух.

Мне так больно! Мне чертовски больно, Аллан! Спаси меня ещё один раз, не дай сгореть заживо в этой агонии!

Отчаянно тяну к нему руки, но его фигура расплывается прямо перед моими глазами, оставив биться в конвульсиях на грязный дороге.

— Хватит, тише. — вдруг в сознание врезался незнакомый женский голос. — Спокойно, никто больше не навредит тебе, слышишь? Ты меня слышишь? Тебе стоит прийти в себя. Эй, подруга? Мне стоит остановиться? Чертовщина какая-то.

Я резко распахнула глаза, с ужасом подрываясь с места. Голова больно ударяется об низенький потолок машины, отчего я испуганно сжимаюсь обратно в сидение. Сумасшедший стук сердца не дает мне сосредоточиться. Не моргая смотрю на незнакомку, что нервно вела автомобиль. Девушка, около двадцати лет, спокойно улыбнулась, когда наши взгляды встретились в зеркале машины. Она вздохнула с облегчением, её зелёные глаза были с долей колкого равнодушия, а чёрные прямые локоны были заплетены в тугие косички, что лежали на хрупких плечах.