-Я из Токсандрии, - еще раз напомнил франк, пряча амулет за пазуху, - в наших землях еще не все забыли старую веру.
Редвальд знал, что в этой малолюдной провинции и впрямь еще хранились островки традиций и нравов времен чуть ли не Меровея и Хлодиона, давно забытые в других областях франкского королевства. Иногда местные правители пытались изжить остатки старой веры, вынуждая последних франкских язычников бежать за Рейн. Но до сих пор ни один из этих беглецов не пытался встретиться с королем.
- Если ты ищешь помощи, то можешь поселиться в моих владениях, как и любой гонимый за наших богов, - сказал Редвальд, - или даже вступить в войско, если достойно владеешь мечом. Но если ты шпион, что рискнул ложно прикрыться именем Тора...
-Я не беглец и не шпион, - гордо выпрямился Амальгар, - и пришел сюда как равный к равному: как священный король к верховному жрецу саксов. Я Амальгар, сын Хильперика, брата короля Дагоберта и я пришел просить короля Тюрингии о помощи в моих притязаниях на франкский престол.
Трое сыновей было у старого короля Дагоберта, владыки всех франков: Сигизмунд, от первой жены из знатного бургундского рода, Хлодомир и Хильперик, от второй жены из Австразии. Перед смертью Дагоберт разделил королевство между тремя сыновьями отдав Сигизмунду его родовое гнездо - Бургундию, а Хлодомиру - Нейстрию и Аквитанию. Младший же сын, Хильперик получил Австразию. Из всех троих братьев он меньше всего интересовался государственными делами, предпочитая им вино и охоту, а обществу королевских советников и надоедливых в своих поучениях священников - компанию веселых собутыльников и красивых женщин.
Среди них и оказалась Фредегунда Альфхаймская - дворянка из родовитого, но захудавшего франкского семейства, чуть ли не последняя из знатных франков, кто тайком поклонялся Асам и Ванам. Говорили, что ее боги - не только франкские, что в здешних лесах сохранились почитатели Старых Богов, которых чтили еще кельты, а после них римляне, дав им имена собственных небожителей. Пришедшие на их место франки продолжили это почитание как часть собственной веры - возможно именно эта гремучая смесь германских, кельтских и римских культов обеспечила ее необычайную живучесть. Христиане, испуганно крестясь, шептались о тайных обрядах средь густых лесов, о заклинаниях, обращенных в усыпанное звездами небо, о жутких обрядах перед статуей древней богини верхом на свирепом вепре. Саму же Фредегунду многие называли Ведьмой Токсандрии.
Однако Хильперик не верил в эти сплетни - или делал вид, что не верил. Фредегунда была красива и он, с первого взгляда возжелал ее, хотя иные шептались, что она своим колдовством приворожила одного из Меровингов. Как бы то ни было, она возлегла с Хильпериком, а потом снова и снова, пока не понесла двойню – мальчика и девочку. Своих детей она воспитывала сама, хотя Хильперик, втайне от законной жены и бдительного ока Церкви помогал детям и их матери. Когда же Амальгару исполнилось восемь лет Хильперик поехал на охоту с Хлодомиром и свирепый зубр вскинул его на рога. Разное говорили о той смерти, но мало кто осмеливался сказать это в голос, а уж тем более - в лицо скорому на расправу владыке Нейстрии. Как бы то ни было, Хлодомир объединил под своей властью Нейстрию, Австразию и Аквитанию, а вскоре и Сигизмунд присягнул на верность брату, как королю всех франков. О бастардах же Хильперика почти все забыли - и детей воспитывала Фредегунда и немногие оставшиеся верными Старому Закону слуги. Но Амальгар всегда знал о том, чей он сын и сейчас, когда погибли Сигизмунд и Хлодомир, со всеми их наследниками, сын Ведьмы Токсандрии возмечтал о том, чтобы взойти на престол всех франков.
- И ты ждешь, чтобы я пошел воевать за Рейн, - спросил Редвальд, - ради тебя?
-Не ради меня!- воскликнул Амальгар, - но ради наших Богов. Клянусь, если ты поможешь мне - я верну франков к вере праотцов!
-Ты в своем уме? - Редвальд изумленно рассматривал странного гостя.
-А что? - не обиделся Амальгар, - разве те франки, что остались за Рейном, не приняли в конце концов Всеотца, не отреклись от Распятого?
Редвальд даже не сразу нашелся, что ответить . Да, с тех пор как тюринги с аварской помощью вытеснили франков за Рейн, иные австразийцы не решились покинуть свои вотчины и, со временем вернулись к вере отцов. Но таких было мало, - большинство все же предпочло уйти, а те что остались, перемешались с язычниками - тюрингами и алеманнами, да и сами зарейнские франки хранили куда больше старых обычаев, чем их более цивилизованные родичи, осевшие в Галлии. Там же - и Редвальд прекрасно осознавал это, - Христос был почти всесилен и франки, завоевав Галлию, приняли и веру этой земли - пусть и не всегда оказывались крепки в ней. И не только они - даже в самой Тюрингии до сих пор хватало тех, кто молился Распятому. Империя Редвальда держалась Старого Закона лишь строгой иерархией славянских жрецов, которую постепенно перенимали и германцы, авторитетом пророчиц-вельв и крепостью связей между мужскими братствами, вроде "ножевиков", которых возглавлял сам король. И все равно, нет-нет, то один, то другой герцог или князь обращались к Христу. Если Редвальд не мог полностью искоренить эту веру в собственном королевстве, также как и его предшественник Крут и его коварная мать - что говорить о земле, крещенной Тор ведает в каком поколении, где давно уже нет ни жрецов, ни пророчиц?
Имелись у короля и иные сомнения. Он уже знал, что Сигизмунда отравили на пиру, доносились до него и смутные слухи о странной смерти Хлодомира. Насколько он знал, ни отравителя, ни лесного лучника еще не нашли, - да и некому было искать. Странные дела творились в державе франков и Редвальд понимал, что Амальгар и сам мог быть вольным или невольным орудием в руках тех, кто затеял все это. Кого-то, кто хотел втравить молодую империю в кровавую грызню на развалинах королевства франков - и вряд ли участие в этой интриге пошло бы на пользу Тюрингии.
Здравый смысл и немалый, несмотря на молодой возраст, жизненный опыт, подсказывали королю отказать бастарду. Однако, кроме доводов рассудка, им владели еще и молодой кураж, жажда сражений, славы и богатства, наконец, свирепый языческий фанатизм жреца Одина. Сам Всеотец дает Редвальду шанс отомстить франкам за их отступничество - неужели священный король тюрингов отступится от своего долга? Даже если ему и не удастся вернуть франков к священным алтарям и заповедным рощам - сама попытка станет деянием с которым не стыдно будет войти в Валхаллу! Редвальд бросил взгляд на Сигфреда - если тот и не думал то же, что и побратим, перед взором датского конунга без сомнения уже представала богатая добыча, которую можно взять в землях франков. Король вновь посмотрел на Амальгара, что, затаив дыхание, ждал ответа.
-Ты говоришь о великой войне, - медленно сказал он, - с могущественным, пусть и обезглавленным ныне противником. Не скрою, мне приятно было бы видеть посрамление Распятого - но могу ли я верить человеку, которого я вижу впервые?
-Есть решение король, - сказал вдруг Сивард и все взоры обратились к жрецу, - завтра праздник Ньерда, где мы приносим Ему ежегодную жертву, чтобы он хранил моряков. Если этот франк и вправду чтит наших богов, он почтит хозяина Ноатуна, а если христианин - то скорей умрет, чем переступит через заповеди Христа.
-Мудрое решение, - Редвальд пристально посмотрел на Амальгара, - ты согласен?
