— Дочь Дьявола явилась к вам — и вы готовы бежать, трусы и маловеры!? Убейте королеву- блудницу, убейте демона — и войско язычников рассеется, как рассеивается тьма под лучами солнца. С нами Бог, повинуйтесь ему!

Сплотившееся вокруг него войско, словно устыдившись, устремилось на Энгрифледу — и теперь уже ей приходилось худо: даже рожденный от водного духа черный зверь оставался уязвимым для простой стали. Как и сама Энгрифледа, с трудом отбивавшаяся от насевших на нее воинов. Своими жуткими зубами Шак отрывал людям головы и перекусывал шеи лошадям, но и на его черной шкуре одна за другой появлялись алые полосы и громкое ржание, все чаще сменялось почти человеческими криками боли. Воины франков, воодушевленные словами епископа, с удвоенной силой насело на Энрифледу, обступив ее так, что она даже не могла развернуть зверя обратно в реку.

Но тут послышался стук копыт, воинственные крики и из прибрежной рощи выметнулся конский отряд, за которым, старясь не отставать, неслись пешие саксы и фризы. Впереди, вскинув меч, мчался Мстивой, ожесточенно лупивший коня пятками по бокам.

— Один!!! Один и Триглав!!! — вопил он, — во имя Британии, защитим нашу королеву!

Войско епископа смешалось, не выдержав этой атаки и в этот миг Энгрифледа, воспользовавшись вражеским смятением, тоже ожесточенно пришпорила своего зверя. Одновременно на ее плечи с карканьем опустились вороны.

-— Тебе, о Мать Битв!!! — завизжала Энгрифледа, когда демонический конь взмыл в воздух, перепрыгнув сразу через нескольких всадников. Епископ Гарульф, вопреки своему сану вышедший с оружием, вскинул меч, но Энгрифледа отбила его выпад и тут же, по рукоять, вонзила скрамасакс в его грудь. Шак, сорвав епископа с коня, вцепился в него зубами, замотал как собака треплет крысу и в ярости отшвырнул искалеченное тело. В следующий миг он превратился в обычного коня, так что воины Энгрифледы, из тех, кто не был посвящен в тайну происхождения зверя, могли лишь ошеломленно моргать, гадая не привиделось ли им чудовищное существо, разрывавшее в клочья врагов. Впрочем, бретвальда не дала им много времени на удивление: после того как с франками было покончено, она вновь погнала воинов под стены Турне.

Появление вражеских воинов во главе с королевой, держащей пику с нанизанной на нее головой епископа Гарульфа, вконец уронило дух осажденных. Меж тем вовсю шли бои на стенах, а потом затрещали и рухнули ворота и англо-фризское воинство ворвалось в город. Тот полыхал во множестве мест и мчавшаяся по улицам рыжеволосая всадница на черном коне, во главе язычников, окутанная дымом пожарищ, казалась перепуганным жителям города дьяволицей вынырнувшей прямиком из Ада ведущей за собой сатанинское воинство. Город кричал от ужаса и бился в предсмертных судорогах, пока ожесточенные победители, охваченные яростью берсерков, самозабвенно погружались в кровавую оргию насилия, грабежей и всеобщего разрушения.

— Нужно идти на Турне, ваше Величество, — сказал Канвульф.

Тридцатитысячное войско короля Эльфрика, пару дней назад вышедшее из Реймса, встало лагерем близ Камбре. Здесь, в бывшем римском форте, за столом с кувшином вина и блюдом жареного мяса состоялся военный совет. В нем принял участие и сакс, которому молодой король доверял все больше: последние пару дней Канвульф беседовал с беглецами из захваченных язычниками земель и именно от него Эльфрик получал наиболее полную картину происходящего. Остальные графы и герцоги Нейстрии, присутствовавшие на Совете, также внимательно слушали сакса, уже не раз убедившись, что всегда он знает о чем говорит.

-Редвальд осаждает Трир, а Энгрифледа Турне, — продолжал Канвульф, — но у Редвальда больше сил и у него за спиной — вся Тюрингия, откуда он может в любой момент призвать очередные полчища язычников. С другой стороны Трир укреплен гораздо лучше, чем Турне и Редвальд провозится с ним куда дольше. Турне же, скорей всего, долго не продержится, однако Энгрифледа сильно рискует, так отдалившись от моря. Если мы ударим по ней одновременно с юга и запада — тут этой кровавой суке и конец! Расправившись с ней мы можем не опасаться новой высадки из Британии и, получив спокойный тыл, со спокойной душой двинемся на восток. Даже если Трир к тому времени падет, в чем я сильно сомневаюсь, мы успеем задержать Редвальда в Арденнах, а потом, поднакопив сил и вовсе вышвырнуть его за Рейн.

— Удар с юга, это мы, это я понимаю, — спросил герцог Дрогон, — но кто ударит с запада?

— Герцог Хильдебранд и мои саксы, — спокойно ответил Канвульф, — король отправил их в Бессен, чтобы отбить набеги данов, но, как мне известно, после нескольких стычек даны отступили и сейчас, скорей всего, вернулись во Фризию. Так что Хильдебранд может спокойно выдвинуться на восток.

-И кто велит ему это? — спросил Этихо, герцог Эльзаса.

-Я, — ответил Канвульф, — там мои люди и лучше всего они будут сражаться под моим началом. Если я двинусь сейчас, то уже через несколько дней войско окажется под Турне. Вы же пока можете просто взять город в осаду — те силы, что есть у вас сейчас Энгрифледе все равно не победить в открытом сражении. Она будет сидеть за стенами Турне и ждать пока подойдет Редвальд — но Хильдебранд и я поспеем раньше, чтобы захлопнуть ловушку.

Военачальники посмотрели на короля, нервно теребившего едва пробившиеся усы. Наконец, будто решившись на что-то, он хлопнул ладонью по столу.

-Хорошо, — сказал он, — сейчас Турне и вправду важнее Трира: там гробница Хильдерика и церковь святого Элефтерия — нельзя допустить, чтобы они оставались в руках язычников. Канвульф, ты немедленно отправишься к Хильдебранду и от моего имени потребуешь, чтобы он двинулся к Турне. Возьми перстень с моей печатью, если он не поверит. Мы же возьмем Турне в осаду. Матушка, — он глянул на скромно сидевшую на краю стола Берту, — может тебе стоит вернуться в Реймс? Женщине не место на войне.

— Энгрифледа так не считает, — горько усмехнулась Берта, — это чудовище убило моего мужа, сделало нас с тобой беглецами в собственной стране, ввергло Британию во мрак язычества. Я хочу быть рядом, когда она будет умирать — и хочу сама убедиться в том, что это не случилось слишком быстро!

На том и порешили: Канульф, вместе с несколькими воинами, отправился на запад, а войско Эльфрика — на север, двигаясь вдоль Шельды. К вечеру следующего дня они оказались под стенами Турне, над которым реяли черные флаги с белой тварью, напоминающей одновременно ворона и дракона. Войско короля, похоже, уже ждали: приблизившись к городу Эльфрик обнаружил, что ворота, сломанные при штурме, уже восстановлены и крепко заперты. На крепостных стенах стояли вражеские лучники, внимательно следившие за подходившим войском.

— Я хочу говорить с ложной королевой!- крикнул Эльфрик, подъехав к воротам, — где Энгрифледа?

Лучники расступились и на стену шагнул крепкий мужчина в кольчуге и с длинным чубом на бритой голове.

— Я Мстивой, первый хускарл бретвальды! — крикнул он в ответ, — кто хочет ее видеть?

— Эльфрик, сын короля Эдмунда и законный бретвальда, а ныне — еще и король франков, — ответил молодой человек, — я пришел призвать Энргифледу к ответу за ее бесчинства.