Литмир - Электронная Библиотека

Максим взрывается хохотом, следом за ним Артур и Настя. Максим, переводя дыхание, говорит:

– Не-не, Женёк молодо выглядит, скажи: «Дядя Женя, я не хочу здесь работать».

Все трое сходятся на версии Максима, и Настя заходит следом за ни о чём не подозревающим Женей. Через минуту выходит, и, ещё не отошедшие от смеха, парни расспрашивают её.

– Сказала – он покраснел, охранник и хостес стали дико таращиться на нас двоих, Женя что-то замямлил, а я говорю ему: «Ладно, может, ещё передумаю, но тебе не больше двадцати процентов», и ухожу.

Развеселевшая троица шла через островки фонарного света центрального парка. Парни проводили Настю до трамвайной остановки и по-дружески поочерёдно приобняли её, когда подъехал нужный вагон.

– Максим, – повернувшись на ступенях, почти окрикнула его Настя, хотя друзья ещё никуда не уходили, – а как вы расстались с той девушкой?

– Какой девушкой?

– С твоей первой любовью.

– Без слов разошлись на железнодорожном вокзале. Мне нужно было уезжать, а я не мог оторвать глаз от того, как она уходила, ни разу не обернувшись, пока не затерялась в толпе, спешащей на ночной рейс.

Максим и Артур дошли до места, где их пути расходились: хостел – налево, дом Максима – прямо.

– Ну всё, давай, братец, – долгое рукопожатие с обхватом через большой палец и, еле слышимая, картавость, которую Максим замечал только на слове «братец», – я тогда займусь сбором информации по нашему Анатолию, а ты постарайся как-нибудь выцепить эту незнакомку. Сам был бы не прочь приударить, но могу спугнуть, а ты наверняка справишься, да и должен же ты чем-то заниматься, пока я делаю основную работу. Всё-таки неплохо сегодня прогулялись, а?

Пожелав удачи, Максим остался наедине с собой. Дорога представлялась такой долгой и пустой, что проходящие люди и проезжающие машины походили на мошек, уносимых вихрем. Почему-то становилось страшно и одиноко; мысль о тёмной комнате с растрёпанным пыльным ковром, на который падает тусклый оконный свет, угнетала. Он зайдёт, включит грушевидную лампочку и инстинктивно, оторвав кусок от туалетной бумаги, находящейся на комоде возле входа вместе с мылом и зубной щёткой, начнёт давить тараканов, как будто обнаруженных на месте преступления, на полу, стенах, а те, что повыше и на потолке, будут уничтожены старой деревянной шваброй, отчего будут страдать обои, с прилипшими к ним, размазанными насекомыми и пенопластовые плитки на потолке, которые трескаются и опадают на пол. Идти невыносимо, прийти – ещё невыносимее. Кажется, он был бы рад, если бы его сейчас сбила машина, или остановил сомнительный незнакомец и предложил прогуляться до подозрительно тёмного места, или вдруг раздался телефонный звонок и… Максим вспоминает про номер той незнакомки, немного колеблется, но всё же достаёт телефон и нажимает кнопку вызова. Гудок, гудок, гудок-гудок. У него закрадываются сомнения о правильности содеянного, ведь отвечать неизвестному номеру поздним вечером для девушки не лучшая идея.

«Конечно, идиот. Поторопился. Надо было хотя бы с СМС начинать, – думает про себя Максим, – после этого я буду казаться ей навязчивым, соответственно, отталкивающим».

Вдруг очередной гудок прерывается, секундная тишина, и приятный, бархатистый и довольно глубокий голос произносит:

– Да?

– Привет, – произносит Максим и меняет, невидимое для собеседницы, выражение лица на весёлое и обаятельное, так как подобный приём напрямую влияет на то, что и как он будет говорить. Ведь поведение влияет на мышление не реже случаев противоположных.

Молчание в ответ.

«Нельзя её сейчас так потерять, – думает Максим и щёлкает пальцами, – давай, соображай».

– Не подумай, что я хочу нагнать какой-то таинственности, поскольку мы, можно так сказать, заочно знакомы. Я был в компании с одной, как позже оказалось, твоей знакомой в общественном месте, где мы и увиделись. Ты, вполне возможно, не помнишь, но мы встретились глазами, и, если честно, ты так посмотрела на меня, что мне даже немного стало неловко, – каждая отточенная неправда с вниманием к приукрашенным деталям выполняла свою функцию и, по опыту Максима, зачастую работала, – наша общая знакомая тоже заметила тебя, но ты уже пропала с поля зрения.

– Вот как?

– Она лестно отозвалась о тебе как об интересном человеке, и я всё-таки решил взять твой номер у неё.

– Можно мне узнать знакомую?

– Конечно, ведь это она во много настояла на том, чтобы я тебе позвонил и предложил встречу, вот только попросила не называть себя, потому что хочет устроить сюрприз, и, по правде, этого тебе говорить я не должен был, – в данный момент для Максима было приоритетной задачей: не спугнуть её и любыми способами вытащить на встречу, а там, при умении адаптироваться и находить нужный подход, он сможет выкрутиться почти из любой ситуации.

– Значит, у нас теперь есть общий секретик?

«Она принимает правила и подыгрывает. Интересно», – думает Максим и отвечает:

– Не знаю, почему, но чувствую, что завтра ты не подведёшь.

– А знакомая-то знает, что уже завтра?

«…или просто посмеётся и продинамит, что было бы ожидаемо, – в таких случаях шанс успеха равен удавшейся холодной телефонной продаже какого-нибудь барахла случайному абоненту», – приходят ему в голову неутешительные предположения, но Максим продолжает:

– Если ты так хочешь, то можем встретиться вдвоём, но для первого раза я бы предпочёл менее интимное общение, учитывая, что я уже с ней договорился.

– Я, конечно, эгоистка, но не настолько, чтобы перетягивать всё одеяло на себя, тем более когда идёт речь о такой хорошей знакомой.

– Не переживай, у меня ещё отопление не отключили.

Из трубки доносится приглушённый смешок, а далее диалог превращается в фехтование колкими сарказмами:

– Молодец, выкрутился.

– Я так рад, что ты это заметила и высказала, поскольку мне очень важно мнение других людей.

– Полагаю, такому обаятельному молодому человеку не привыкать выслушивать похвалу от противоположного пола.

– От такого проницательного противоположного пола ещё не доводилось.

В динамике телефона слышится неразборчивая речь, безусловно, мужского голоса, следом самой девушки, такая же невнятная из-за отдаления от телефона или его прикрытия ладонью.

– Слушай, – снова отчётливый женский, – так уж и быть, согласна завтра встретиться.

– Отлично. Я до восьми вечера буду работать, думаю, в полдевятого пересечёмся.

– Где?

– У меня место работы недалеко от площади девятисот пятого года – предлагаю на ней.

– Хорошо. Только ты не представился; меня тебе уже назвали, наверное, если всё так, как ты говоришь, но могу продублировать: Варвара Андреевна Вишневская.

– Приятно ещё раз познакомиться! Можно просто Максим.

– Очень приятно, просто Максим! Только не забудь завтра взять половинку яблока.

– А сейчас я как бы должен спросить у тебя: зачем, и почему только половинку?

– Ты много знаешь назначений яблока?

– Ладно, а почему не целое?

– Чтобы это не выглядело, как элемент жертвенности или подарок, чтобы мы были на равных – для тебя же стараюсь, – из телефона снова стали слышны другие голоса, на этот раз не только мужской.

– Не думаю, что…

– Извини, мне нужно бежать, увидимся.

Максим остался наедине с парой быстрых гудков и тем самым деревом, ветви которого видны из окна.

«Странно, в этот раз добрался быстрее», – подумал он.

Варвара Андреевна Вишневская

Как Луны сторона вечно темная –

Так и девы Нью-Йорка глаза:

Вечный вечер, загадочность томная,

Не прочтешь в них ни «против», ни «за».

Под огнями Бродвея бредет она,

Позади оставляя свой дом,

Но улыбка ее – беззаботная,

Так как сердце заковано в хром.

Ей плевать на бродягу бездомного

И на парня из Буффало, где

Подло бросил дурнушку он скромную

9
{"b":"889888","o":1}