Потом Любящая встала и пошла собирать опавшие листья.

Долговязый притащил большой бурдюк с каким-то хмельным напитком, и попутчики, уже вкусно пообедавшие, всё это так же вкусно запили.

Иногда, сквозь туман, свет догорающих углей выхватывал силуэты носатиков, глядящих из темноты и удивлённых происходящему.

Костер догорел.

– Пора в дорогу, – сказала Первая, и путники, разомлевшие от напитка и разговоров, дружно ввалились в карету. Долговязый сел на козлы, колёса заскрипели ("надо будет промазать" – подумала девушка), озеро осталось позади. Сытая и довольная компания отправилась в путь, с надеждой, что скоро приедут в Лес.

Любящая отложила гербарий и томными глазами поглядела на окружающих:

– Как будто груз с души свалился, слава Обиженному. Мне кажется, эти разговоры нас как-то сблизили.

Никто не ответил. У каждого были мысли, и эти мысли ушли в сновиденья.

Проснувшись, решили так – только карета достигнет реки, кто-нибудь выйдет с фонарём и будет идти вдоль берега, потом его сменит другой, третий, пока не найдут переправу. Дальше сориентируются по Россыпи.

– Переправ не так уж и много, – сказала Первая, – река петляет, все они расположены по-разному. Лучше, если найдем ту, которая показывает прямо на Россыпь. Тогда мы почти у Долины.

После хорошо проведенного времени путники так же хорошо выспались, и поездка уже не казалась такой монотонной. Даже несмотря на похмелье, впрочем, достаточно лёгкое. Окна были открыты, и пускай немного укачивало – ласковый ветер с холмов, он словно напоминал, что они у цели.

Но время шло, а река не появлялась.

Прошло двое суток.

Долговязый гнал, чтобы топтун шёл быстрее. Животное протестовало. Бесполезный кусал свои губы – он чувствовал недовольство.

И вдруг – почувствовал страх.

– Надо остановить карету, – обратился он к Первой, – оно боится.

– Оно?

– Животное.

– Я бы его послушал, – сказал Терпеливый.

– Ты работал в загоне? – спросила девушка, – откуда ты так много знаешь о топтунах?

– Возможно, я слышу, – Бесполезный с усилием выдохнул.

Карета остановилась.

Долговязый просунулся в дверь и посмотрел на напарницу.

– Топтун боится, – ответила девушка.

Тогда он глянул на парня:

– Он в ужасе, – произнёс Бесполезный.

– Допустим, ты слухач, – нервно спросила девушка после того, как Долговязый ушёл, – и можешь слышать животных. Но нам то что делать? Ждать, пока успокоится?

– Я не знаю, что его напугало, – парень мотал головой, – но переждать надо.

– Да, ситуация, – сказал Веселёхонький.

– Как говорила бабушка – "препятствий на пути не бывает, бывают ситуации", – заметила Первая.

– А из любой ситуации можно найти выход, – Терпеливый ободряюще улыбнулся.

– Спасибо, – кивнула девушка.

И посмотрела вокруг.

Место для остановки было выбрано не самое удачное. Ни водоемов, ни зонтиков. Даже маячки не горели. Тёмная, туманная равнина.

И одно существо на этой равнине страдало.

Топтун не просто стоял, он начал раскачиваться из стороны в сторону, как будто пытался освободить свою упряжь.

– Распрягай! – приказала девушка.

Но Долговязый уже распрягал.

Теперь недовольство животного видели все. Путники стояли и хмурились.

Но только Бесполезный знал – это не просто недовольство, это паника, это холодный ужас, который обволакивает целиком и не дает сдвинуться с места.

По спине парня пробежали мурашки, жилы надулись, глаза не могли оторваться от широкой мохнатой спины.

Топтун вытянул губы и, словно воду, начал проглатывать воздух. Мох на спине поднялся, уши прижались к бокам, широкие мощные лапы вдавились что было сил в мягкий глинистый грунт.

Веселёхонький наблюдал, расставив в стороны руки. Любящая что-то шептала, возможно, молитвы.

Топтун как будто подуспокоился, и кто-то даже вздохнул с облегчением, как вдруг легкий туман около тела сгустился, осел и превратился в белые очертания.

– Маара, – выдохнул Долговязый.

И упал на колени.

Это была маара, хищная душа шептунов. Те же рога над головой, те же раскосые глаза, те же большие дрожащие губы.

Любая другая зримая душа, расставаясь с телом, вскоре исчезала, отдавая себя, частицу за частицей. Душа без тела жить долго не может, и она растворялась, будто туман с наступлением дня, постепенно, неотвратимо, или отдавала себя деревьям – вечным спутникам зримых.

И только у шептунов, крупных хищников, манивших жертву своим неслышимым шёпотом, она ещё долго бродила, нападая на слабых животных и пожирая их душу. Душа и тело неразлучны, и, если умирала душа, умирало и тело.

Только сильная душа могла сопротивляться мааре, душа в здоровом, окрепшем животном. Но то ли топтун заболел, то ли его загнали, но животное очень ослабло. И Бесполезный знал, что сопротивляться оно не может.

Топтун ревел, уже совершенно открыто, и этот рёв слышали все. Но каждый переживал по-своему.

Долговязый стоял на коленях, уставившись в землю. Веселёхонький отвернулся. Любящая шептала молитвы. Терпеливый глядел в темноту и словно ушёл в свои мысли.

И только Первая с Бесполезным глядели, на эту борьбу, глядели, не отрываясь ни на секунду, зная, что не могут помочь. И если девушка переживала, волнуясь и надеясь одновременно, сжав костяшки пальцев, так, что они побелели, то парень боролся и страдал ВМЕСТЕ с животным. Каждое движение, каждую потугу топтуна ощущал он в собственном теле. Тело ломило, терзало, словно прессом сдавило голову…

И Бесполезный упал.

Но никто этого не увидел – всех приковало животное, которое рухнуло набок, как падают стебли тянучек под чьей-то косой, в то время как белесые очертания маары уносились прочь. Более густые и более белесые…

– Кончено, – прошептала Первая, – теперь мы одни.

И это понял каждый – да, теперь они одни, горстка заблудившихся путников, на бескрайней равнине, среди темноты и тумана.

– Бесполезный, – позвала девушка, и обернулась назад.

– Он упал, ему плохо, – сказал Терпеливый. Он наклонился – парень дышал, значит жив, – давай отнесём в карету.

Бесполезного положили на сиденья, под голову сунули подушку, и Терпеливый с Веселехоньким молча сошли на равнину. В карете осталась Первая.

– Значит, слухач, – сказала она вполголоса, – который понимает животных… Когда он проснётся?

– Не знаю, – Терпеливый погладил волосы, провёл рукой по лицу. Отец, ласкающий сына, – даже Совет гильдии Лекарей вряд ли ответит. Те, что слышат деревья, бывает теряют сознание…

– Мы оставим его в карете, а сами пойдём на поиски, – предложила Любящая.

– Я пойду на поиски, – ответила Первая, – у нас два фонаря, один я беру с собой.

– Я пойду, – сказал Долговязый.

– Хорошо, – девушка посмотрела на путников, – остаётесь на месте. Дальше река. Мы дойдем до неё и вернёмся.

И в эту минуту, когда все растерялись, а голова после пережитого ужаса отказывалась соображать, слова проводницы казались спасением.

– Спасибо, – сказал Терпеливый, – мы будем ждать.

Но Первая и сама растерялась. Что делать, куда идти, чтобы не тратить время? Какое решение было бы правильным? Бабушки не было рядом, оставался лишь Долговязый – спутник её семьи.

Проводница открыла сумку и достала прибор, идти без которого было бессмысленно. Маленькая коробочка с небольшой стрелочкой в центре, которая, как коробочку ни крути, показывала в одном и том же направлении – на вершину Магнитной горы. Направление, указываемое Россыпью, держать было трудно, точность была недостаточной, они могли заплутать. Поэтому девушка и благодарила себя, что не забыла и всё же взяла этот точный прибор.

– Компас, – сказала Первая.

Она протянула коробочку Долговязому, а сама достала блокнот, в который будет заносить пройденные шаги и замеченные ориентиры.

– Храни нас Обиженный, – чуть слышно шепнула девушка, так, чтобы только она и услышала.