Он замолчал. Уставился в стол и погрузился в раздумья. Потом посмотрел на юношу:

– Мы продирались сквозь заросли и заходили в дома. Мы нашли книги, написанные на непонятном языке, но Любящая знала перевод, и могла прочитать, эта женщина много чего знает, – старик усмехнулся, – лучше не спрашивай откуда. Секретов так много… – он помолчал ещё с полминуты, – Мы отыскали дневник, недописанный. Это самая ценная вещь, когда её читаешь, становится понятно, что все-таки произошло. Не до конца, но понятно. Скажу сразу – стражи мошенники, то, что рассказывают стражи – сказки, придуманные на скорую руку. Истина другая, истина гораздо болезненней. Истина бьёт наповал. Мы приоткрыли великую тайну, и тайна эта…

– В сумке, – догадался Бесполезный.

Искатель усмехнулся:

– Все думают, что в сумке. Но тебе я открою, куда её спрятал. Обещай, если что-то случится, вдруг разделимся, да, шкод его знает, мало ли что, мы же в пути, может произойти всякая неприятность. Обещай, что поедешь в гильдию и отдашь её Дельному. В руки. Обещай.

– Обещаю, – Бесполезный поднялся над телом и произнес, – я отвезу.

Он шёл вторые сутки, без сна, по бескрайней безлюдной равнине, по морю злаков и тянучек, огибая одинокие рощи и густые заросли, мимо тенистых зонтиков и раскидистых елей. Все шёл и шёл.

Пока не увидел Лес.

Тогда он посмотрел назад, пытаясь запомнить то место, откуда пришел. Запомнить в мельчайших подробностях.

Чтобы вернуться.

За ней.

Как брума стал царем зверей

Собрались как-то видимые души на совет – кто у них будет царём.

– Царём должен быть я, – сказал топтун, – я большой и сильный.

– Ты слишком неуклюжий, чтобы быть царём, – ответил прыгун, – пускай буду я – я быстрый.

– Ты служишь людям, – возмутился шептун, – царем стану я, меня все боятся.

– Какой в этом толк, если тебя все боятся, – усмехнулся саммака, – к тебе не подойдут, не спросят совета. Какой же ты царь? Выберите меня – я ловкий, умный и нравлюсь всем.

– Ты постоянно играешь, скрываешься в рослых тянучках, а ещё хвастун, каких поискать, – возразил плащеносец, – а я летаю высоко и всё вижу.

– Даже слишком высоко. Ты редко спускаешься на землю, – сказал остроклювый стрикл, – выберите меня – я и быстрый, и смелый.

– От тебя больше шума, чем пользы, – возмутились звери.

И долго так еще выбирали себе царя. Пока не поняли, что выбирать больше не из кого. Остался брума.

– Ну что же. Если вы закончили, тогда скажу я, – пропищал зверёк, – я маленький, трусливый, не шибко умный, я высоко не летаю и далеко не вижу. Выберите меня – тогда никому не будет обидно.

Поразились звери мудрости брумы, и сделали его царём.

Из собрания сказок Длинного Леса

Ночью в Лесу светло.

На деревьях распускаются цветы – синие, зеленые, фиолетовые, и освещают радужным светом богатый красками мир. Деревья саммаков, деревья плащеносцев, деревья бегунов – саммачки, плащеноски, бегуньи – все стоят группами и светят по-разному. И когда ты идешь по этому Лесу, ты не просто купаешься в цвете, ты начинаешь по-разному думать. Как будто одеваешь очки с разноцветными фильтрами.

Ночью в Лесу шумно. Это не редкие звуки, пугающие днем. Плащеносцы с равнин, дикие топтуны, прыгуны, мелкие хищники, вроде саммак, бегунов, и даже грозные шептуны – все возвратились к деревьям.

Над многочисленными ручейками роятся твердотелки, в зарослях тонких лесных тянучек прыгают нежданчики, любопытные лесные брумы прислушиваются возле своих маячков.

Ночью в Лесу людно. Селения словно плоды чертополоха цепляются к Лесу, и на ночь все эти селения переселяются вглубь. Дороги, заросшие днём, оживают, истоптанные сотнями ног, изъезженные десятками колёс. Иногда одно селение плавно переходит в другое, другое в третье. Но Лес огромен, не объедешь за неделю, места хватает всем.

Быстрорукая была в пути уже которые сутки, изъездила, наверное, половину Длиннолесья. Она искала. Его. Её наречённого. Того, кто подарен судьбой, того, кто должен быть рядом.

И неважно, что говорят бородатые старцы – угасла их молодость, не понимают они в делах любовных. Подумать только – решили заставить её, единственную дочь лучшего воина Леса, самого Заговоренного, отказаться от зова любви и выбрать нового жениха. Как будто любовь – прыгун, которого можно сменить на Посту. Как будто чувства тасуют, как карту в колоде.

С тех пор, как нашли Щербатого, убитого рассвирепевшим топтуном, она обошла все окрестности, прошла все тропинки, искала его на полянах, в Лесу, на равнине. Ни следов, ни даже намека, что же случилось.

Парень ушел, но куда? Фонарь оказался разбит – как он надеялся выйти? Почему оставил еду? Или его забрали? Но кто? Зачем? Вопросы, вопросы, вопросы…

Вопросы терзали, мысли ходили по кругу, и о предательстве не хотелось и думать – он не из тех, кто предаст. Да, иногда она была строга, даже слишком. Да, стоит признать, перегибала палку, есть такое в её характере.

Быстрорукая посмотрела наверх:

"Если найду тебя, Мутный, всё будет иначе. Обещаю. Я стану нежной и кроткой, как объятия плащеносца." Она бы всплакнула, но Быстрорукая – дочь лучшего воина Леса, самого Заговоренного. С тех пор, как исчезла мать, решившая (ночью!) отправиться в Междуречье, отец посвятил ей всё своё свободное время. Только ему она могла поверять свои чувства. Ему и Мутному.

Быстрорукая вспомнила, как они познакомились.

Она вошла в речку, а Мутный подглядывал. Тогда девушка рассердилась и так обработала парня, что тот больше суток лежал, не вставая, потому что вставать было больно. А потом… полюбила. Когда пришла в соседнее селение, чтобы проведать, узнать, как дела и… извиниться. Тогда он поднялся с кровати, только она вошла. И уже не ложился. Быстрорукая никак не могла понять, чего было больше в том взгляде – страха или обожания? А может быть, восхищения?

С тех пор они часто встречались, и девушка вдруг заметила, что стала меняться – превратилась в более чуткую, более ласковую. Выбирала наряды, у неё появились подруги, которых раньше она презирала. За их мягкотелость и глупость.

Впереди была свадьба, и как эту свадьбу ждали! Ждали они, но не только – её ждали оба селения, Военный городок, где жила Быстрорукая, и родное селение Мутного. Шутка ли, дочь Заговорённого собирается замуж.

Но случилась трагедия. Щербатый погиб, а Мутный пропал…

Быстрорукая уже и не помнила, как долго его искала – днём, в Угасание, ночью. Искала упорно. Пока в селении Червивого не напала на след. Человека, который похож на Мутного.

И она найдет. Его. Её наречённого.

Быстрорукая вздохнула, и только сильней натянула поводья.

С плеча поднялся ручной плащеносец – и радостно застрекотал.

Плащеносец

– Вот скажите мне, люди, чего же вам не хватает? – Длинноногий сидел на диване, обитом кожей ползунов, не каких-то там жёлто-бурых, а редких, серебристых, ел фрукты и беседовал с капитаном. Точнее, говорил только он, от капитана требовалось соглашаться и в нужный момент произносить нужные фразы. Всё.

Мука на лице собеседника была скрыта под таким слоем нажитого годами подобострастия, что разглядеть эту муку было под силу разве что главному дознавателю. Что тот и делал, с большим удовольствием, развалившись по правую руку.

– Они говорят… Нет, вы слышали? – герцог глянул на дознавателя, – будто один человек не может принять верного решения. Будто бы надо собраться, всем вместе, посидеть, поскандалить, – герцог развел кулаки, – и только тогда прийти к результату.