Камелия прослушала последние изречения матери, на которые последовала колкость отца по поводу внешнего облика уже неюной жены. Она не слышала ничего, а лишь по сматривала исподтишка на Алекса, не в силах побороть свой интерес к парню. У него было очень яркая, даже немного театральная манера повествования и бесподобная харизма, что делало его монологи истинным удовольствием для слушателей. Таких эрудированных, как он, ораторов готовы слушать часами. Непреодолимое желание стать частью его жизни нарастало минуту за минутой. Мгновенно прошлое стало размываться в свете своей незначимости. Всё, что вожделело её сознание, было: убежать в этот далекий мир с ним, оставив прошлое за собой. Алекс казался девушке тем самым долгожданным и единственным, которого мечтает встретить каждая. Его внешняя привлекательность в совокупности с самоуверенной манерой поведения, излучавшей необыкновенную гармонию и силу, была бесподобна. При всём этом это «совершенство» заставляло страдать. Тихо, тайно и мучительно. Тех, кто был покорен им, но не сумел покорить сам. И Камелию сейчас сильно печалило, что она относилась именно к этой самой категории.

Откровенная заинтересованность сестры к объекту ее страсти отпугивала: ведь она бы предпочла любую другую соперницу взамен Дженнифер. Уж слишком тонка была корка, что образовалась на ее до сих пор зудящих ранах с момента их последней стычки. И именно эта соперница была способна содрать немного зажившую прослойку, разодрав старые раны до крови, остановить которую девушке едва ли удалось бы. Словив на себе ненавистный, будто бы предупреждающий взгляд Дженнифер, девушка нервно сглотнула слюну. Неприятные воспоминания, что Камелия так старательно пыталась забыть, встали вновь перед глазами. Девушка поспешно поднялась, извинилась за свое поведение и выбежала из комнаты. Ей было невмоготу до сих пор думать о том моменте. Камелия стала пленницей этого негативного опыта. Даже три года не смогли вытащить ее наружу. Или она всего лишь не хотела вылезать обратно, прячась от новых разочарований в собственно возведенные разумом темницы.

– Оеее, что с этой-то? Очередной приступ? Я давно говорила вам – ее пора отправить к психиатру, – язвительно подметила Дженнифер, невозмутимо вытирая рот салфеткой и символично скрестив вилку и нож крышей домика на тарелке в знак окончания не понравившегося ей ужина.

– Дженнифер… у нас гости… – с укором взглянула на неё мать, переведя взгляд на мужа, а затем и на Алекса.

Оба молчали, не впечатлённые произошедшим. Элис же было откровенно неприятно перед парнем за поведение дочерей. В первый же вечер раскрылась ее тайная боль: тихая, но такая глубокая ненависть, царившая в их семье.

– А что? Пусть наш гость тоже знает, что за ущербная у меня сестрёнка, – самодовольно продолжила свой поток желчи девушка. С улыбкой она посмотрела на сидящего рядом с ней парня, который жестом воздержался от комментариев. Этим он негласно дал понять, что не может судить о произошедшем и не желает вникать в суть семейного конфликта.

– Всё, достаточно перебранок! – пресек диалог между дочерью и женой Дерек, которому было свойственно держать семью «в кулаке».

Он был приверженцем жёсткого патриархата и осуждал в открытую, что общество всё больше отходило от царивших в средние века воспитательных методов. Его приводило в ярость ощущение того, что он часто не мог навязать свою модель поведения. Особенно Дженнифер, обладая взрывным темпераментом, не была способна беспрекословно слушать. В то же время он души в ней не чаял и часто спускал ей с рук мелкие проделки. Оставшиеся минуты ужина они провели молча, где каждый сосредоточился на своём.

Проснувшись в 6 утра, Камелия ещё долго валялась в постели, пытаясь растянуть это сладкое ощущение истомы после сна. Ей надо было идти в институт только после обеда. Девушка всегда преуспевала в учебе, не особенно фокусируясь на ней или прилагая усилия. В последние же годы, за неимением другой альтернативы провождения свободного времени, она ушла с головой туда. Её средний бал к этому моменту составлял чуть ниже чистой единицы, а материал своего последнего проекта, что стоял на повестке дня, та выучила на зубок ещё на прошлой неделе. Это и должно было стать спасением от завала: ни вчера, ни сегодня ей никак не удавалось сконцентрироваться на предстоящей презентации. Едва приоткрыв глаза, весь её мозг заполнило только одно единственное нестерпимое желание – увидеть Алекса. Эта нависшая темным облаком мысль была так интенсивна, что сжимала её сердце кулаком в маленький комочек, не разжимая ни на миг.

Девушка терялась в догадках – какое впечатление на парня она могла произвести вчера при знакомстве. С одной стороны, ей грех было жаловаться на внешность. Белокурые лоснящиеся волосы с крупной волной доходили почти до пояса, а зеленые большие глаза необычной интенсивности превосходно гармонировали с несвойственными её светлому типу внешности темными бровями и длинными ресницами. Камелия имела правильные, немного детские черты лица с чистой бледно-матовой кожей. Полные алые губы скрывали так изредка открывающуюся, но абсолютно чарующую улыбку хороших зубов. Изящное телосложение несмотря на свою хрупкость имело выраженные женственные формы. Всё это было дарами щедрой по отношению к ней фортуны в распределении ген, не требующей взамен ровным счётом ничего.

«Вопиющая несправедливость» – по мнению некоторых из её окружения. Так, в старших классах она столкнулась с открытой завистью одноклассниц за подобную «Барби» образную внешность. Самые злорадные из них обзывали её за спиной «ведьмой». В основном из-за неправдоподобного цвета глаз, которые пугали неестественностью одних и в то же время завораживали своей глубиной других, не побоявшихся заглянуть в них. Со временем подрастающая девочка научилась контролировать свой взгляд, пытаясь уйти от этого ненавистного ей имиджа. Обычно к подобного рода счастливицам тянутся все вокруг, только вот в случае с Камелией всё пошло в прямо противоположную сторону. Может, всему виной был её странноватый характер. К её собственному огромному сожалению, девушка чувствовала себя везде и всегда чужой. Как среди родных, так и среди посторонних – она не находила свою нишу несмотря на упорные многолетние старания. «Возможно, ей всего лишь было перепутано направление усердий – и эта фатальная ошибка погрузила старательницу ещё больше в одиночество», – так сама девушка наловчилась воспринимать свои неудачи. Подобный сарказм помогал, хоть частично, но идти дальше по своему пути.

Если отношение женской половины общества еще можно было объяснить соперничеством – качеством, присущим человечеству в общем, то поведение мужской части казалось не менее противоречивым. Несколько попыток обрести вечную любовь начались красиво и романтично, закончились же крахом и ощутимым снижением самооценки. Полная надежд и окрыляемая юношеским максимализмом, 13-летняя девочка ринулась в свою первую любовь. "Как звали его?" "Томас… Конечно же, «Томас». Как можно было забыть имя этого голубоглазого красавчика с шикарной шевелюрой золотистого цвета, которой он так гордился? Как, впрочем, и своей дорогостоящей одеждой, автографами от самых трендовых знаменитостей, летними от пусками с родителями на собственной яхте у берегов США и зимними вылазками на самые фешенебельные лыжные курорты. Сын успешных предпринимателей был ко всему прочему еще и восходящей звездой юношеского подразделения их местного футбольного клуба SV Wilhelmshaven. Несколько знакомых ребят тоже играли там, поэтому и Камелия в компании подружек приходила время от времени на стадион поддержать ребят. Увидев однажды белокурую красавицу на полупустых трибунах, он, как впоследствии рассказывал своему окружению о зарождении их романа: «не мог упустить шанса познакомиться, а она – вмиг разглядела мой выдающийся талант и не смогла сказать нет».