У вас ничего не вздрогнуло внутри? Не побежали мурашки по спине? Нет? Тогда вы не поймете меня, не поймете, почему, впервые осознав это, я хохотал как ненормальный, надрывался от хохота, давился от смеха, реготал — и все никак, никак не мог остановиться, пока не понял, что просто не могу остановиться, что это истерика, и вот тогда только я окончательно успокоился. А ведь я слыву человеком более или менее сдержанным. Вернее, слыл когда-то…
Мне нет смысла скрывать эти места, если уж я решил рассказать вам все. Перечислю наземные ориентиры, примерно соответствующие им. Первый — «Универмаг». Второй — комплекс «Юбилейный». Третий — тот самый «вонючий» одиннадцатый дом по улице Победы (кто не знает, это длинный дом напротив и наискосок от остановки). Четвертый ориентир — это горушка у «Синары» или, если понятнее, автостоянка у двадцать пятого дома. Пятый — сто двадцать первая школа. И, наконец, шестой — новый (хотя — какой уж там новый) хирургический корпус.
Разумеется, вы сейчас мысленно пытаетесь и никак не можете понять, что же общего между указанными пунктами. Два магазина, жилой дом, автостоянка, школа, больница — что их связывает? Можно обратиться ко времени их строительства, но это тоже вряд ли поможет. «Юбилейный» и одиннадцатый дом были сданы во второй половине шестидесятых годов, «Универмаг» и сто двадцать первая школа — в середине семидесятых, хирургический корпус — в начале восьмидесятых. Все совершенно различное. Может быть, и нет у них ничего общего кроме ничего не значащей «неправильности» подземных коммуникаций и наличия каких-то тупиковых коридоров?
Есть. Вот карта города. Следите за мной. Для начала я соединяю линиями указанные мною пункты. Что получилось? То, что и должно. Шестиугольник. Не совсем такой красивый шестиугольник. А теперь поглядите внимательно. Не кажется ли вам, что существует еще одна элементарная, отличная от нарисованной геометрическая фигура, которую можно провести через эти точки? Ну, немножко воображения…
Совершенно верно. Правильный эллипс.
И поэтому, если у вас есть хоть капелька соображения, я уже не говорю о воображении, то вы, наверное, не удивитесь и не будете утверждать, что мои действия были абсолютно бессмысленными, когда третьего июля, в пятницу, хотя нет, постойте, это была уже суббота четвертого, дождавшись пока разойдется из «Юбилейного» пьяный люд (и непременно сопутствующий ему наряд милиции), я приоткрыл крышку одного из двух колодцев, расположенных на левом откосе комплекса, сбросил вниз заранее приготовленную и спрятанную в траве кирку, а затем быстро проник внутрь, задвинув за собой тяжелую крышку.
Путь в бездну
Добраться до металлической двери, скрывающей уже до боли знакомый тупиковый коридор, открыть ее и войти внутрь было делом от силы четырех минут.
Наличие кирки ясно говорило о цели моего путешествия. Я уже давно понял, что стенка, противоположная входу, таит за собой пустоту, как, впрочем, и аналогичные стенки пяти других коридоров. Если что и определило выбор именно этого коридора, то это лишь близость «Юбилейного» к моему дому.
Первый удар кирки показался мне просто оглушительным, и я отошел назад, чтобы поплотнее прикрыть дверь, по мере возможности пытаясь подстраховаться от всяких случайностей. Затем вернулся к бетонной стене и вновь взмахнул тяжелым инструментом.
Бетон поддавался неохотно. На пол сыпались мелкие осколки и цементная пыль, а на стене оставались лишь жалкие царапины. Стоящий на вещмешке фонарь освещал небольшой участок стены, на котором плясала в фантастическом танце моя изломанная тень. Потом дело пошло веселее. Я приноровился, и мне то и дело приходилось отступать в сторону, оберегая ноги от падения особо крупных кусков. По моему лицу бежал пот, но я продолжал свою работу с размеренностью часового механизма.
Внезапно я почувствовал что-то вроде сквозняка. Обернувшись, я убедился, что дверь по-прежнему прикрыта, и в тот же момент понял в чем дело. Подойдя к стене, я увидел, что в самом центре созданного мной кратера появилось маленькое отверстие. Я жадно прильнул к нему, но увидел лишь темноту. Фонарь тоже не помог: невозможно было смотреть и светить одновременно. Схватив кирку и чувствуя, как близка моя цель, я стал с неистовством наносить удар за ударом. Отверстие стало величиной с яйцо, потом с кулак, с голову, потом…
Потом огромный кусок стены словно исчез, вывалившись куда-то во внешнюю темноту, и я, едва не отправившись вслед за ним, от неожиданности выпустил из рук канувшую в бездну кирку…
Через мгновение снизу донесся оглушительный, многократно усиленный эхом удар…
Когда все стихло, я еще минут пять сидел не двигаясь, забившись в угол у входной двери. Мне казалось, что весь город услышал этот ужасный грохот. Мне представлялось, что сюда уже спускается отряд ОМОНа с приказом захватить меня живым или мертвым (лучше — мертвым, мелькнуло у меня в голове из какого-то боевика). Во всяком случае, я долго не мог поверить, что случившееся не коснулось ни одного человека кроме меня.
Совершенно случайно я вспомнил, что в вещмешке у меня, в бутылочке из-под детского питания есть граммов сто пятьдесят медицинского спирта (готовился я серьезно). Мне показалось, что сейчас самое время его использовать. Достав бутылочку и заполнив ее по самое горлышко водой из фляжки, я разом опрокинул в себя получившуюся «неменделеевскую» смесь.
И вы знаете, полегчало. Правда уже через минуту я принялся разговаривать вслух с самим собой, но это меня не особенно озаботило. Прекратилась предательская дрожь, и во мне снова проснулся инстинкт исследователя.
Подобравшись вплотную к образовавшемуся пролому, я осторожно посветил в темноту. Напротив, метрах в десяти, на стене возникло подрагивающее световое пятно. Поведя фонариком туда-сюда, я выхватил из темноты еще одну, боковую стену, находящуюся правее от меня, а также низкий потолок, который, судя по всему, представлял единое целое с потолком моего коридора. Посветить вниз мне не сразу хватило решимости, потому что для этого надо было просунуть голову и плечи в проделанное мною отверстие, но как раз на это подвигнуться было совершенно невозможно, поскольку я почти зримо видел, как от моего неловкого движения из стены с неторопливой неизбежностью вываливается еще один кусок, в обнимку с которым я и лечу в неизведанные глубины Земли…
До пола оказалось метров семь. Та часть зала, которая была видна мне, оказалась совершенно пустой (если не принимать во внимание разлетевшихся по полу кусков бетона и моей, лежащей чуть в стороне кирки). Для того, чтобы разглядеть, что находится левее меня, я попытался высунуться чуть дальше и тут же издал изумленное восклицание. На такую удачу я даже не рассчитывал: в каком-то метре от нижнего края отверстия прямо подо мной в стену были вделаны уходящие вниз металлические скобы.
Я хорошо помню чувство умиления, охватившее меня (возможно, оно объясняется принятым внутрь алкоголем, но это дела не меняет). Если бы я был верующим, то, наверное, принес бы благодарственную молитву Господу, а так я просто стал напевать во весь голос «Yellow Submarine», радуясь, как далеко разносится мой голос по подземелью. Возможно, эйфория моя не была бы тогда столь полной и сильной, если бы мне пришел в голову простой вопрос, который я задал себе гораздо позже: а для кого, собственно, предназначена лестница, ведущая в никуда?..
Внезапно я успокоился. Движения мои стали собранными и уверенными. Привязав к захваченной стропе вещмешок, я спустил его вниз, за ним последовал включенный фонарь, привязанный ко второму концу стропы, после чего я сбросил вниз и саму стропу. Штормовка тоже оказалась на полу зала, когда, после неудачной попытки, я понял, что в ней мне просто не протиснуться в отверстие. И, наконец, под звучащие в моей душе фанфары, внизу очутился и я.
— Приехали, — сказал я вслух.
Свет фонаря бил в торцевую, уже знакомую мне стенку, поэтому, торопливо нагнувшись, я подхватил его и повернул в противоположную сторону.
