на родительских машинах с дружками болтаться. И я решил доказать ему, что
болтаться можно и с пользой.
С детства я обожал ударные инструменты. Даже когда отца направили на работу в средневековую Францию, я развлекал себя до головной боли
игрой на корытах и горшках в принадлежащем нам замке. К рекомендации не
замусоривать прошлое предметами нашего настоящего мой папочка относился
серьезно и не позволял мне иметь даже простенькую ударную установку. Сам
же втихаря всегда таскал запрятанный в секретном кармане плейер с музыкой
его (хе-хе) эпохи. Все взрослые такие. Говорят одно, а… Однажды на выходные
отец взял меня с собой в Ливерпуль на концерт его любимых «Битлз». С тех пор
я тоже подсел на их музыку!
Так мне и пришла в голову идея стать одним из Битлов. Много лет прошло с тех пор. Историю «Битлз» я знал, пожалуй, не хуже самих музыкантов.
Точнее, даже лучше. Так я сбежал в третий раз. Готовился долго и тщательно.
Копил. Поселился в 1958 году, в Ливерпуле. Так близко к настоящему меня
никто не искал. Решение, кого заменить в четверке, было нетрудным. Талан-том Маккартни и Леннона я не обладал. Гитарные партии Хариссона любил, но
повторить бы не смог даже под гипнозом, а вот Ринго… С чувствами ритма и
юмора у меня все было в порядке, да и с носом, спасибо папе, тоже. Пришлось, конечно, потрудиться, особенно над тем, чтобы сдержаться и не выдать что-то революционное. Ведь я «всю историю рок-н-ролла» переиграл. Сделал так, чтобы Ринго с ребятами никогда не встретился. Сам же все время с ними крутился и даже замещал пару раз Пита Беста, когда тот заболевал или серьезно
опаздывал. Неудивительно, что предложение играть с «Битлз» получил именно
я. Потом были концерты по всему миру, популярность. Мне удалось предот-вратить встречу Джона с Йоко, и сейчас у него хорошенькая вьетнамочка, что
самое главное, нормальная.
Заканчиваем запись нового альбома, созданного сразу после «Let it be». Вернулись к концертной деятельности, расходиться не собираемся. Счастлив ли я? Конечно. Только вот одно событие, случившееся недавно, сильно
подпортило мне настроение. Мы отдыхали после концерта у себя в отеле. Даже
через закрытые окна доносились восторженные крики толпы, всегда поджидаю-щей нас у входа. Курили и просматривали выборочно от нечего делать то, что
передавали и посылали нам поклонники. И тут вдруг Джон, прочитав записку, спрашивает вслух, пожав плечами:
— Ребята! А кто такой Ринго?
Я взял у него из рук бумажку и увидел написанное на ней крупными
буквами: «А Ринго все же играл лучше!»
Ну, как тут не жаловаться на замусоренность времени!
159
нАМ не дАно ПредугАдАть… кАк вреМя нАШе отзовется
Господа, любящие читать наискосок… Не тратьте время. Это детек-тивный фантастический рассказ. Упустив деталь, трудно будет понять целое…
«Не играйте, дети… со временем… особенно в песочных часах», «Три
дня в минуте прошлого» (Из газетных заголовков того времени).
С высоты пятидесятого этажа Лос-Анджелес выглядел как мусор, вы-сыпанный из корзины на расчерченную квадратами зеленую лужайку. Джон переехал на голливудские холмы из Аризоны. После ухоженных, как собственный
двор, улиц восточного Феникса этот калифорнийский город вызывал у него ас-социации с давно забывшей о гигиене молодящейся старухой. «Город немытых
Ангелов» — так он прозвал его с первого дня.
200 миллионов долларов и 5 лет напряженной работы в виде огромно-го, как будто приготовленного для гигантской рождественской елки, сверкающе-го шара, опутанного гирляндами кабелей и проводов, возвышались в середине
комнаты, залитой ярким искусственным светом. Об отсутствии в помещении
окон Джон шутил:
— Как в казино! Чтобы не за временем наблюдали, а… занимались делом! Хотя противоречивость каламбура была налицо. Создавая машину времени, о нем не думать очень трудно.
Джон, получивший свое состояние от удачно и вовремя вложенных его
отцом акций Майкрософта, безжалостно тратил его на науку.
Последний этаж, на котором располагалась лаборатория, имел даже
свой собственный грузовой лифт, который постоянно доставлял заказанные на
заводе в Детройте тяжеленные металлические зеркала в форме полусфер. Несколько техников работали с ними каждый день, создавая по появляющимся
в ходе экспериментов чертежам Джона, различные комбинации переменного
магнитного поля, варьируя скорость и углы вращения десятков сверкающих
оболочек шара. Людям, проявляющим творческую смекалку и интерес к делу, умеющим спорить, отстаивать свою точку зрения и возражать признанным ав-торитетам, работать с Джоном было легко. Молодых ребят, выпускников разных университетов, лично набранных им, не надо было этому учить. А других
он не держал.
31-го декабря, отправив всех сотрудников с роскошными подарками
домой, Джон остался в лаборатории только со своим неизменным помощником
Грегори. Тянуть с экспериментом было нельзя. Сегодня он должен состояться.
160
Во-первых, все для него подготовлено. Во-вторых, скандал из-за пострадавшей
почти по всему зданию электронной аппаратуры во время предыдущего опыта
и начатое по этому поводу разбирательство вынуждали поторопиться. За ними
неизбежно последуют иски и замораживание работ. Меньше всего Джон хотел
неприятностей до получения им реальных положительных результатов. А там…
Победителей не судят! Была еще третья причина. Джон патологически не умел
проигрывать и не хотел, чтобы еще хоть кто-то мог оказаться свидетелем его
возможного поражения. И особенно… особенно… милая секретарша Джойс, в
которую Джон влюбился с момента, как услышал стук ее каблучков, спешащих
на интервью. Единственный вопрос, который он сумел задать, увидев ее, это
когда она сможет приступить к работе.
С первого дня появления девушки Джон начал неловко за ней ухаживать. Видя его пылающий интерес, остальные молодые люди отказались от попыток вступить в борьбу за сердце этой интересной дамы. Они любили своего
босса — эксцентричного, но очень талантливого человека, щедрого, веселого
и бесконечно увлеченного своим делом. Да и по тому, как Джойс принимала
ухаживания, было видно, что ученый нравится ей не только своим немалым
состоянием. Она не встречалась ни с кем, кроме Джона, хотя, увидев девушку, нетрудно было догадаться, что с такой внешностью воздыхателей у нее хватало. Время шло, но ученый, казалось, не торопился расставаться с холостяцкой
жизнью, хотя за глаза Джойс уже давно называли «мисс Денвер». И вот наконец
за неделю до эксперимента Джон по секрету сказал Грегори, что если все пройдет удачно, он собирается сделать Джойс предложение.
Свист вращающихся оболочек перешел в понижающийся с каждой секундой гул. Конструкция перестала вибрировать и замерла.
Выбравшийся из шара Джон не выглядел счастливым. Сидящий в
кресле помощник не торопил, хотя умирал от нетерпения. Ждал.
— Да, — только и произнес наконец Джон. — Похоже, мы ошиблись. Одно
дело кошек с собаками посылать, другое… Ни черта там нет!
— Как?
— Расчетное время в координате перехода… должно быть…
— 11 утра!
— Правильно! Это значит, что даже вечно опаздывающий техник уже
был бы на месте со своим неизменным «Старбаксом» в руках.
— Ну и…?
— Ни одного человека. Как сейчас. Похоже, что я никуда не переместил-ся. Сколько ребят обычно работает в лаборатории?
— Ты меня спрашиваешь, босс? Двадцать, включая тебя.
161
— Ну, так вот… Сначала все заволокло каким-то туманом, как через облако летел. Потом рассеялось… Картинка была четкая. Не меньше минуты наблюдал. Все на своих местах, но людей нигде нет! Это в одиннадцать-то часов!
В нашей лаборатории! Ни живой души, ни мертвой! Только ты, извини, старина, сидишь в этом же кресле и крутишь, как сейчас, нетерпеливо головой, поглядывая на часы. И цифры на стенном календаре показывают сегодняшнюю дату –
