- И вам не хворать! – ответила Даринка и отпустила стебель сорняка.

Мы кубарем покатились по земле и прикатились аккурат к ногам старосты.

- О, вы тут, значится, прополкой занимаетесь. Почетное дело. Ну-ка, давайте я вам помогу! – тут же воодушевился он.

Засучил рукава, поплевал на ладони, подошел к сорняку с себя ростом, обхватил стебель руками, потянул и… ничего не произошло.

Сорняк намертво вцепился в землю и ни в какую не хотел вылезать.

- Вот же вымахал, - пробурчал староста и снова попытался вырвать растение с корнем.

Растение не поддавалось.

- А ну разойдись, девоньки! Щас я этой траве покажу!

Вот только показывать было нечего. Как бы староста не пыхтел – сорняк выигрывал.

Неравная битва человека и осота* могла продолжаться до бесконечности, если бы ее не прервала баба Клава – почему-то запыхавшаяся и без ватрушек.

Мы с Дариной отметили, что сегодня она пришла гораздо позже – солнце уже стояло в зените, а ведь раньше баба Клава заявлялась утром. С улыбкой на лице и корзинкой пирожков. Что же такого могло случиться?

Староста тоже удивился.

- Клавдия Иванна? А вы тут какими судьбами?

- У Маришки… - запричитала баба Клава, вытирая передником лицо то ли от слез, то ли от пота. – У Маришки… домовой пропал!

Я, кое как поднявшаяся с земли, снова упала.

- Домовой пропал? Это же невозможно! – воскликнула Дарина, с опаской проверяя, сидит ли Наум еще на крыльце.

- Возможно-невозможно, а нет его! – развела руками старушка. – Маришка сама не своя. Сидит-ревет, не знает, что делать… Поможете?

Как не помочь? Тем более, нечисть – наша основная специализация. Хотя про исчезавших домовых я пока не слыхала…

- Мы сейчас же приступим к поискам! – отрапортовала Дарина. – Только вот… - она смущенно указала на сорняк, в обнимку с которым стоял покрасневший от натуги староста.

Баба Клава посмотрела на растение, как на нечто малозначительное, и мощным рывком дернула его из земли. Одной рукой. Стебель осота вылетел, как пробка, осыпав Неждана Егорыча градом земляных комьев.

- Поразительная вы все-таки женщина, - закашлялся староста и пошел к дому неизвестной нам пока Маришки разбираться.

Домовой и дворовой остались спорить на крыльце, кто из них в итоге выиграл.

Осот* - многолетний сорняк, достигающий 2 метров в высоту. Похож на одуванчик, но с более острыми и жесткими листьями.

Глава 2

Несмотря на почтенный возраст шла баба Клава очень быстро. Мы с Даринкой едва поспевали за ней, а староста плелся в хвосте, спотыкаясь и поправляя берет, чтобы ромашка не слетела.

Наш квартет прошел улицу Центральную, где стояли дома зажиточных крестьян – с резными наличниками, выкрашенными в яркие цвета, расписными ставнями и коньками – и свернул на Старую улицу или улицу Бедняков, как называли ее в народе.

Здесь жили, в соответствии с названием, люди небогатые. Дворы были маленькие и вместо упитанных коровьих голов или лоснящихся гривой лошадей из хлева выглядывали тощие козлиные морды.

Терентий по сравнению с ними казался толстяком. Мне почему-то стало стыдно.

Во время прогулок по деревне мы с подругой обходили Старую улицу стороной. Она казалась узкой, темной, неприветливой. Дорога – еще более неровная, чем на подъезде в село, петляла туда-сюда, заводя в тупики, однако баба Клава умудрялась каким-то образом избегать их.

Интересно, откуда она так хорошо знает эту улицу, если сама живет на Полевой? Я бы вот ни за что, даже из-за ведьмовского любопытства, сюда не сунулась!

Сам Неждан Егорыч – между прочим, глава деревни! – посматривал в стороны с опаской. Больше всего он переживал за свой головной убор, поэтому снял его и принялся нервно мять в руках.

- Извините, а долго еще идти? И кто такая эта Маришка? – не выдержала Дарина, но баба Клава промолчала и лишь указала рукой на дом в самом конце улицы, куда нам предстояло войти.

Изба мне сразу не понравилась. Выглядела она, правда, опрятнее других, и огород рядом был чистенький (ни единой травинки!), однако что-то меня насторожило. То, что я называю предчувствием.

Мы протиснулись через скрипучую калитку, в которой староста едва не застрял, поднялись по ступеням на крыльцо и постучали.

Внутри дома послышалась возня, потом раздались торопливые шаги и дверь открылась.

На нас робко глянула девица на вид не старше нас самих. С затаенной завистью я признала – красивая. Причем какой-то утонченной, благородной красотой, которая здесь, в деревне, казалась чудом. Девушке с подобной внешностью следовало родиться в княжеской, а то и царской семье.

Коса – густая, медовая, опускалась ниже талии, глаза того редкого небесно-голубого цвета, которые любят воспевать сказители, наверняка свели с ума не одного парня, губки – красные, будто намазанные свекольным соком, казались созданными исключительно для поцелуев, и вообще девушка походила скорее на богиню, чем на смертную.

Я принюхалась, но ни миллилитра ведьмовской крови в ней не учуяла. И в принципе никаким колдовством от девицы не пахло. Такая потрясающая внешность являлась даром матушки-природы (ну или просто матушки – тут уже от генофонда зависит).

Хотя при более пристальном осмотре изъяны все-таки бросались в глаза. Первое, на что я обратила внимание – руки. Загрубевшие, мозолистые, с обломанными ногтями. Девушка не гнушалась черной работы и что-то мне подсказывало, что аккуратный огородик – ее заслуга.

Во-вторых, бледность. Не аристократичная, а болезненная. Кажется, девушка недосыпала или часто нервничала, из-за чего под ее прекрасными глазами залегли тени.

И еще с толку сбивала одежда. Сперва я не поняла, но потом до меня дошло, что зеленый сарафан, не по размеру огромный, снят с чужого плеча и штопан бессчетное число раз. Однако штопан аккуратно, рукой умелой мастерицы. Затейливая вышивка, подозрительно похожая на вышивку бабы Клавы, грамотно перекрывала те места, где раньше были дырки или другие дефекты.

Пока я разглядывала девицу, девица разглядывала меня. Без фамильяров мы с Даринкой выглядели не очень ведьмовски, но слава о нас, видимо, дошла до самых злачных уголков Вершков, потому что девушка ойкнула и зачем-то поклонилась.

Приятно, конечно, когда ты настолько желанный гость, но некоторые обычаи лучше оставить в прошлом.

- Вы – Маришка? - спросила подруга, тоже рассматривающая девушку и пытающаяся свести в своей голове прекрасную внешность и ужасный быт в одно целое.

- А вы – те самые ведьмы из столицы? – вопросом на вопрос ответила та. – И… ох, Неждан Егорыч, вы тоже тут…

Староста важно выпятил грудь.

- До меня дошли сведения, что у вас сбежал домовой. Я пришел разобраться!

Баба Клава закатила глаза, а я хихинула.

- Неждан Егорыч тут скорее для того, чтобы запротоколировать происшествие, - дипломатично ввернула подруга.

- Затроп…запротоп…запротоколировать! Да! – ответил староста и первым ввалился в избу.

Мы зашли за ним, и я подметила, как Маришка (а это была она) опасливо выглянула на улицу прежде, чем закрыть дверь.

Любопытно, кого девушка так боится?

Нас провели в маленькую комнатку, в которой я углядела еще две двери и усадили за стол.

Маришка, не ожидавшая прихода старосты, засуетилась, забегала и кое-как наскребла буханку зачерствевшего хлеба и банку варенья. Я оглядела интерьер комнатушки, подмечая, что пол чисто выметен, но доски в нем в некоторых местах сгнили, что посуда чистая, но щербатая, что скатерть стираная, но старая. Вообще все в этой избе казалось каким-то опрятным, но бедным.

Староста как ни в чем не бывало потянулся к банке с вареньем, однако баба Клава хлопнула его по руке и сказала, обращаясь к поникшей и съежившейся в углу Маришке, которая села отдельно от стола и есть явно не собиралась:

- Родненькая, расскажи им. Они ведьмы проверенные, они смогут тебе помочь.