Так гадко на душе, пожалуй, мне не было никогда.

– Ты как отец обязан принимать участие.

Но Артур лишь ухмыляется в ответ:

– А ты заставь меня.

Я бессильно сжимаю кулаки. Просто стараясь не сорваться. Но Артур и дальше льет масло в огонь моего отчаяния, прибивая рутинностью нового вопроса:

– Что там у нас с Новым годом? Елку когда будем наряжать?

– Завтра вечером, мы же обсуждали. Ты сказал, купишь. Дочь ждёт.

– Ладно. Значит, завтра Цветика я сам заберу пораньше. И вместе нарядим.

– Мы и без тебя в состоянии управиться, – отвечаю я, скрежеща зубами. – Ты только дерево принеси.

Глаза Артура излучают такой лютый мороз, что мне хочется поежиться. А еще полосует его глубокий, с предупреждением тон:

– А я сказал, что будем наряжать вместе.

Отворачиваюсь.

Да пропади оно все пропадом…

Иду вперед, не разбирая дороги, немного прищуриваясь от крохотных белых хлопьев, кружащих в воздухе, и вдыхая зимнюю прохладу. Тонкое одеяльце из свежего снежка укрывает землю. Скоро он растает: в этом году со снегом большая беда, температура держится плюсовая. Поэтому небольшое похолодание и долгожданные расписные снежинки в преддверии Нового года – уже настоящий праздник.

Я не смотрю по сторонам, интерес ко всему угас. Мне не хочется быть частью предновогодней суеты, заморачиваться с побрякушками, подарочными упаковками и тому подобной лабудой. Мне ничего не хочется. Лишь упасть на диван и с головой укрыться одеялом, настолько паршиво на душе. Так горько… пожалуй, впервые я чувствую такое острое разочарование. В себе. В своем выборе. В своей жизни.

Вчера мы весь вечер украшали елочку. Артур притащил огромное роскошное живое дерево: теперь дома пахнет хвоей, смолой и немного мандаринами. А мне хотелось рыдать в голос, наблюдая, как нежно и ласково супруг разговаривает с дочерью, как улыбается ей и поднимает вверх, чтобы Светочка надела на макушку золотистую сосульку. Ей-богу, я не понимаю, что происходит. Уже ночью, со слезами на глазах после всех приготовлений, я предложила супругу развестись. Серьезно, обдуманно. Но категоричное мужское «нет» сломало меня окончательно. А еще у меня болит шея. Как же неудобно спать на диване в гостиной…

Цветика утром я отвела в сад. За завтраком мы с Артуром в очередной раз поцапались. Потому что он не смог промолчать насчет моего выражения лица. А у меня не вышло не реагировать на грубость мужа.

Полчаса назад закончилось собеседование. И закончилось оно отвратительно. В принципе выгляжу я так же жалко, как и ощущаю себя внутри. Чувствую себя размазней. Завтра у меня еще одна попытка в другой фирме. Постараюсь выглядеть получше и отвечать на вопросы увереннее.

Хотя… к чему мне завтра? Начинать надо уже сейчас, а откладывать можно сколько угодно.

Добредаю до ближайшей лавочки, ладонью смахиваю с нее снег. Достаю из сумочки зеркальце. Печально всматриваюсь в свое отражение. Мдааа… это кошмар. Для начала распускаю волосы и сдвигаю шапку так, чтобы пряди мягко обрамляли лицо.

Тру щеки бумажным платочком, чтобы смыть темные мокрые дорожки, но становится еще хуже. Я запахиваю поплотнее зимнее пальто: ветер набирает силу.

– Девушка, извините! – весело прилетает в спину бодрый мужской голос. – Можно вас попросить о по…

Когда я оборачиваюсь, мужчина замолкает. А я слегка напрягаюсь. Он очень высокий, мощный, с нереально широкими плечами, чуть выдвинутым вперёд подбородком и взъерошенными темными волосами. С моего места незнакомец кажется незыблемой скалой. Он излучает силу и энергию, с которыми не хочется сталкиваться. Мне вдруг становится не по себе. На руках его кожаные перчатки, кулаки – как кувалды. Такой алюминиевую банку сомнет и не почувствует.

Я непроизвольно сглатываю. На тяжелый мужской взгляд отвечаю смело, хотя внутри ощущаю небольшой испуг: вокруг никого, лишь снег и ветер усиливаются.

– Что вы хотели? – уточняю я тихо у этой махины.

– Думал попросить вас выручить меня из беды. Но как я посмотрю, – он, вдруг улыбаясь, начинает крутить пальцем в воздухе, обрисовывая свое лицо, – у меня все, оказывается, не так уж и плохо.

Ну всё ясно. Он намекает на темные пятна туши под глазами.

– Смахиваю на панду, да? – печально уточняю я.

А незнакомец лишь шире растягивает губы:

– Есть немного.

Я вздыхаю и зачерпываю пушистую белоснежную горсточку в ладонь. Осторожно пытаюсь отмыть испорченный макияж подтаявшим снегом. Позорище.

– Эй-эй, холодно же, – недоуменно заявляет незнакомец. – А салфеток нет?

– Влажные закончились.

– Не проблема. Я сейчас из машины принесу.

– Ой, нет, не надо! – испуганно возражаю я, но мужчина лишь хмурится.

– Все лучше, чем снегом лицо полировать.

И уходит. Его серый седан припаркован в конце здания. Я пристально наблюдаю за происходящим: меньше чем через минуту статный бугай оказывается возле меня.

– Вот возьми. А то и правда лицо обморозишь.

– Благодарю вас.

Принимаю салфетки заледеневшими пальчиками, крепко сжимаю упаковку: еще нераспакованная.

Я поднимаю глаза на своего плечистого спасителя.

Мы с ним играем в гляделки.

– Я только парочку вытащу…

– Ай, бери все. Что ж мне, салфеток каких-то жалко?

Я киваю. И еще раз уточняю:

– И всё же. Я чем-то могу вам помочь?

– Да у меня батарея села, – вытаскивает он из внутреннего кармана последнюю модель айфона, – хотел попросить позвонить. А то меня ждут, а я тут немного подзастрял.

– Ах, позвонить. Да, конечно! Пожалуйста… – с готовностью отзываюсь я.

Как могу проворно тяну из сумки точно такой же телефон. И тоже черный. Разблокирую.

Нужно поскорее привести себя в порядок: скоро пальцы совсем задубеют.

– Спасибо, – радуется мужчина и, стягивая перчатки, уже набирает нужный номер.

Пока он разговаривает, я поскорее стираю противные разводы с лица. Получше, конечно, но губы и нос все еще распухшие. Ну ладно. Успеется…

– Огромное спасибо! – радуется бугай, протягивая обратно мой телефон. Переводит взгляд на мое лицо. И немного подвисает.

– Пожалуйста. Рада, что смогла помочь.

– А ты чего заплаканная такая? Случилось что-то? – вдруг интересуется он, раскованно плюхаясь рядом.

Я только и могу, что горько усмехнуться:

– Да. Серьёзная поломка.

– Так ты из-за машины? Фигня вопрос. Я тебе потом номерок подкину, подрихтуют. Спецы от бога.

– Машина ни при чем.

Я искоса смотрю на мужчину. Он выглядит устрашающе, на самом деле, слишком большой, слишком сильный, дерзкий и наглый блеск в глазах, плотно сжатые, словно от недовольства, губы. Но глубокий голос придает незнакомцу особое очарование. Навскидку ему лет тридцать. Возможно, с хвостиком. Как мне, в общем-то.

– Муж накосячил, да? – уточняет он и кивает на золотой ободок на моем безымянном пальце.

– Сложно адекватно собрать всю ситуацию воедино.

– Ясно. Сочувствую, – участливо отзывается незнакомец. На лице его аккуратная темная щетина, сейчас это в моде. А Артур всегда чисто выбрит… – Может, тебя домой отвезти? Я все равно уже опоздал.

Я невольно кривлю губы и, разглядывая бирюзовые небеса вдали, отвечаю еще горше:

– Некуда везти, – философски грустно выдыхаю я. – Нет больше у меня дома.

– Сгорел? – допытывается он, хмурясь, и внимательно меня рассматривает.

– Дотла.

– Аа, это метафора. – Мужчина отворачивается и откидывается на спинку. – Я понял… ну… мне очень жаль.

– Мне тоже.

– Тебя как зовут, горе мое?

– Ярина.

Меня немного веселит это странное «горе мое».

– Вау. – Он вновь немного подвисает, пожирая меня глазами. – Из моих знакомых такого имени ни у кого нет.

– Может, у тебя мало знакомых? – подшучиваю я, и уголки губ незнакомца дергаются.

– Может быть. Слушай. Давай-ка и правда я тебя подкину? А то меня совесть замучает, если брошу заплаканную и замерзшую.