Идиотизм… мою жену чуть не убили из-за…

— Кейн, они её ненавидели, когда она была боярышней, а сейчас…

Истинная владетельная княгиня. Почти герцогиня. Избавлена от долга ревнителя. Лично получала награды из рук императора. Богатый и влиятельный муж.

— Зачем они вообще это обсуждали, да еще в подробностях? — отстраненно спросил я, даже особо и не рассчитывая на ответ. Нет, ну странно, что эйна, проследившая за тремя лахудрами лишь чуть, внезапно в курсе всей истории?

— Ну, они… — Пиата неожиданно отвела взгляд, — Они сейчас болеют. Стараются никому на глаза не показываться. Вот и перемывают всем кости…

— Болеют? Все трое?

— Да. Не спрашивай.

Ох. Охренительные истории тут под кустами сегодня рассказывают. Ладно, Молотову крышка, он доигрался. А девок этих я, скорее всего, трогать не буду. Скажу жене, она сама разберется. Мы с эйной лучше сосредоточимся на текущей миссии.

Тихий санаторий был тихим лишь условно. Во дворе, наравне с охраной, шлялось еще немало мужчин, каждый из которых носил с собой чернокнигу, пистолет и что-то из холодного оружия. Некоторые из них пили или курили, откровенно маясь скукой, но вели себя прилично. Нам пришлось ждать, пока все временные обитатели этого места не угомонятся, отправившись спать. Осталась лишь охрана из четырех вооруженных автоматами человек, бродящих по периметру с фонарями.

Разобраться с ними было вопросом одной минуты. Таким двум верзилам как мы преодоление забора преградой не стало, а всю остальную работу проделали четыре метательных ножа Пиаты. Я, получивший от неё условный знак, аккуратно открыл дверь черного входа, ведущего в этот перенаселенный пансионат, а затем… направил внутрь гримуар, уже какое-то время набиравший «заряд».

— Туман диких грёз.

…и завитый в спираль толстый червь серого дыма вырывается из моих рук, проникая всё глубже и глубже в большое здание. Ему требуется совсем немного времени, чтобы проникнуть в каждую комнату санатория, погружая всех живых существ в причудливые глубокие сны, ничем не отличимые от реальности.

///

Яков Владимирович человеком был высокомерным, но заслуженно. Для простолюдина выслужиться на один из самых ответственных постов в Руси было очень большим достижением. Уклад службы, выслуга лет и многочисленные знакомства позволили именно Якову занять этот пост. Занять и удержать, несмотря ни на что. Отличный повод для гордости.

И, опять же, именно по долгу службы он, Томилин, знал о людях немало разной дряни, что заставляло его относиться к ним свысока. Для многих из высшего света он был чудесным источником рычагов на ближнего своего. С ним охотно делились деньгами, ресурсами, связями. Да, некоторые барьеры для Якова Владимировича оказались непреодолимыми препятствиями, но он, как и его знакомые, никогда не шёл напролом. Высокомерие далеко не всегда означает слепоту.

…но, всё-таки, он зарвался, решив встать на сторону пресветлой императрицы в её противостоянии с Истинным князем. Мальчишка мальчишкой, только не все мальчишки начинают как он, Яков, с военной учебки и полуграмотным юным бедолагой. Некоторые, не успев достать серебряную ложку из задницы, уже сами братаются с принцами. А наследник императора не просто принц, это — армия!

В общем, главный полицмейстер города Санкт-Петербурга был крайне расстроен, в очередной раз увидев указание на своё место. Настолько, что даже сердце прихватило. Его он решил подлечить в вотчине своих знакомых и родственников, в санатории, куда Оргазовы после пожара не только переехали сами, но и приволокли своих подопечных, что позволило Якову полностью исключить из охраны подчиненных ему полицейских, требовавшихся сейчас на службе. Здесь, на свежем воздухе, главный полицмейстер уже два дня как принимал днем посетителей, которым вовсе не стоило лишний раз попадаться на глаза полиции. Заодно то, какая удобная оказия, чтобы самоустраниться от пожеланий её императорского величества! Пусть сначала со своим старшим сыном разберется, а уж потом Яков Владимирович сможет в своем городе устроить Дайхарду короткую, но очень веселую жизнь!

Совершенно дикий сон полностью вывел главного полицмейстера из колеи. Ему впервые в жизни приснилось столь четкое видение, что он полностью его помнил, даже после того, как с хриплым воплем открыл глаза. Его судили… китайцы? А каждому слову старухи-судьи подобострастно поддакивали сослуживцы и… принц с императрицей? Прокурором был Дайхард?!! На месте адвоката сидела огромная… жаба⁈

Это была обычная жаба! Она не умела разговаривать! Ни слова в его защиту! Животное! НЕСПРАВЕДЛИВО!

Вот с этим криком он и проснулся, поднимаясь на кровати и держась за грудь, в которой бешено билось сердце. Потянувшись дрожащей рукой к тумбочке, главный полицмейстер схватил с неё стакан воды и несколько таблеток, припасенных как раз на такой случай. Запив лекарство водой, он шумно выдохнул, откидываясь назад на подушки… но только затем, чтобы подскочить вновь, теперь уже от звуков чужого голоса. Размеренного, насмешливого, молодого.

— Плохой сон, Яков Владимирович? Добро пожаловать в явь.

Дайхард!! Высокий молодой человек, сидящий в расслабленной позе на стуле для посетителей, расположенным у включенного ночника, рассматривал лежащего полицмейстера с ленивым пресыщенным любопытством. Его яркие зеленые глаза горели в темноте как у кошки.

Томилин впал в ступор, приоткрыв рот.

— Можете не вставать, я не обижусь… — вяло махнул молодой человек рукой, — но пара слов в качестве приветствия будут вполне уместны.

— Что… как… кто пууустил… — выдавил из себя почти бессвязно полицмейстер, зачем-то шаря руками по постели. Может быть, в поисках револьвера? Ну какое оружие, он его уже двадцать лет как берет в руки лишь затем, чтобы отдать на чистку…

— Пустил? Здесь никого, кроме меня и вас, Томилин, так что пустил я себя сам! — чуть повысил голос вторженец, — Мне было угодно с вами поговорить, нужды в ком-либо еще я не испытывал, так что мы, вы и я, здесь одни. Больше никого. Такие вводные данные вы можете осознать или мы все-таки диагностируем вам инсульт и дальнейшее несоответствие занимаемой должности?

Знакомая формулировка заставила его встрепенуться. Осажденный недавним ярким кошмаром мозг, всё еще с трудом воспринимающий реальность, все больше и больше приходил в себя. Нельзя сказать, что процесс ему нравился, но Яков Владимирович сумел овладеть собой.

— Чем обязан? — процедил он, забираясь на подушки повыше, чтобы лучше видеть собеседника. Одновременно с этим он обнаружил стоящую у дверей каталку, на которой под белой простыней что-то было, но не придал ей значения. Молодой наглец представлялся ветерану полиции куда более значимой угрозой.

— Чем? — удивился молодой князь, — Вы сами, Томилин, буквально умоляли своими действиями обратить на себя внимание. Я обратил. Теперь мне угодно задать вам вопрос — вы о чем думали, когда попытались подставить Истинного князя? Когда подсылали к нему людей? Когда незаконно устраивали у него обыск?

Проклятый сопляк говорил громко, совершенно не беспокоясь о том, что его услышат. Как⁈ В доме несколько десятков вооруженных людей, специально нанятая охрана, персонал, несколько телохранителей семейства Оргазовых, да и сами… где все⁈

Где?!!

— Все мои указания насчет вас были совершенно оправданы и законны! — попробовал полицмейстер рявкнуть своим привычным командным голосом, внушающим страх и трепет как в подчиненных, так и в обвиняемых, — Понятно⁈

Князь, сидящий на стуле, удивленно вздёрнул бровь, а затем неожиданно улыбнулся и слегка хлопнул в ладони, вставая. Томилин сжался, не зная, чего ожидать, но юноша просто сделал несколько шагов, останавливаясь у каталки с неизвестным накрытым содержимым.

— Кажется, нашу беседу следует сделать более откровенной! — бодро объявил он, сдёргивая простынь.

Сердце главного полицмейстера остановилось, когда он увидел, что лежало на каталке. Головы. Множество отрезанных голов, большинство из которых было ему прекрасно знакомо. Сложно не знать родственников собственной жены, тех, кто…